— Когда-то это должно было случиться. Не будь Юэ, самрадж женился бы на другой дэви, и у них тоже родился бы ребёнок, — Тара придвинулась ближе. Их плечи соприкоснулись, и Дурдхара вдруг осознала, что ей приятно ощущать чужое тепло. — Не грусти, — Тара легонько толкнула Дурдхару, — в конце концов, ты можешь остаться ненадолго здесь. Научишься охотиться, рыбу ловить, ткани изготавливать, лепёшки печь… А то во дворце, где нечем заняться с утра до вечера, кроме вышивания и рисования, правда, тоска смертная! Надоест жить тут — отвезу тебя обратно. За это время Дхана Нанд соскучится и смягчится. Может, и разговаривать опять начнёт?

— А ведь и верно! — лицо Дурдхары просветлело. Она заметно оживилась. — У тебя есть кошениль и кусок ткани?

— Я толчёный уголь принесу. Ты писать брату собираешься?

— Да. Я ведь не сбежала, значит, он должен знать, куда я делась, — рассудила Дурдхара. — Я передам записку с Мурой. Если он рассердится, то примчится сюда, и ему придётся заговорить со мной хотя бы для того, чтобы отругать за своеволие, — глаза её блестели всё ярче по мере того, как она проговаривала свой план вслух. — А если ему безразлична моя судьба, — лицо раджкумари омрачилось, — тогда тем более не стоит возвращаться. Останусь тут, — и она обиженно надула губки. — И пусть пожалеет, что был так холоден со мной!

Тарини посмотрела на свою новую подругу, словно на забавного ребёнка, и невольно улыбнулась.

Вопреки ожиданиям Муры, получив записку от Дурдхары, вздумавшей остаться в лесном поселении у Тарини, Дхана Нанд не разъярился, не отправил кучу воинов следом за сестрой и не поехал сам.

— О, она решила развлечься? — спокойно спросил царь. — Хорошо, пусть развеется. Там ей ничего не угрожает так же, как и тут со мной. В поселении живёт Тара, и это о многом говорит.

— Дэви Тарини — хороший воин? — рискнула спросить Калки, присутствовавшая при разговоре.

— Её искусство сравнимо с моим, ведь нас обучал один учитель, — ответил Дхана Нанд. — В свою родную дочь тот брамин вложил не меньше знаний и умений, чем в меня. Я отлично знаю, как сражается Тара, поэтому за Дурдхару не беспокоюсь.

— Отлично. Тогда мы пойдём, — Мура сделала шаг к дверям, но Дхана Нанд внезапно переменился в лице, вспомнив что-то.

— Стоять! — приказал он вдруг суровым тоном.

— Я внимательно слушаю, мой любимый зять, — нежно произнесла Мура, оборачиваясь, но в её сладком, как мёд, голосе вдруг прорезался металл.

— Дургам Джала и Мартанд прибыли сегодня, — чёрные, как предгрозовое небо, очи Дхана Нанда обратились к Калки. — Подозреваю, что сын соскучился по матери, столь бессердечно бросившей его. А я намерен воззвать к совести грешной женщины, посмевшей так надолго оставить своего благочестивого мужа и любимого сына…

— Благочестивого?! — Мура задохнулась от возмущения, прерывая речь Дхана Нанда. — Джагат Джала избивал дэви Калки на протяжении многих лет! Она была вынуждена безвылазно сидеть в своих покоях, чтобы скрывать оставленные им синяки! Её общение сводилось к беседам с пандой, сидящей в клетке! То есть, со мной… Ух, убила бы этого Джагат Джалу!!! Вот трезубцем Шивы — и в сердце!

Взглянув на рассвирепевшую Муру с яростно блистающими глазами, Дхана Нанд понял: она не преувеличивает. Попадись ей в руки трезубец и окажись рядом Джагат Джала — пришлось бы царю Магадхи искать нового управляющего Параспурой.

— Ладно, — очи царя просветлели, снова став серебристо-зелёными, а суровое лицо смягчилось. — Я придумаю какой-то приемлемый выход.

— Да что ты можешь придумать?! — зло рассмеялась Мура, всплеснув руками и ничуть не боясь царского гнева. — Из мужской солидарности ты будешь продолжать покрывать этого мерзкого пишача! И Калки ему отдашь, я уверена, — прошипела она, страшно выкатывая глаза. — А я хочу, чтобы моя подруга осталась здесь, в безопасности, и чтобы никто больше не смел её и пальцем тронуть!

Дхана Нанд опешил. Он бы окоротил зарвавшуюся Муру, но самрадж отлично помнил, что перед ним находится мать его возлюбленной супруги Юэ. А это далеко не то же самое, что жена проклятого Чандравардана и бывшая личная служанка! Ничего не поделаешь, придётся стерпеть… Дхана Нанд тяжело вздохнул.

— Посуди сама: я не могу отобрать законную жену у законного мужа, — напрямую высказал он своё затруднение. — Её, — он указал пальцами на Калки, — выдали замуж за Джагат Джалу очень давно, и это сделала её семья. Если я начну попирать ногами все общественные устои, что мой народ подумает обо мне? Да мне не дадут покоя!

— А если ты не оставишь Калки здесь, тогда законная тёща не даст тебе покоя! — отрезала Мура и, воспользовавшись замешательством самраджа, ушла вместе с Калки, не попрощавшись.

— Да. Весьма непросто быть женатым человеком, — сделал глубокомысленный вывод Дхана Нанд, проводив взглядом Муру.

В нише возле своей опочивальни Мура неожиданно для себя застала Дургама. Тот пытался замаскироваться под пятую голову Брахмы, но получалось у него не очень.

— Что ты тут делаешь? — ещё не остыв после беседы с Дхана Нандом, Мура злобно зыркнула на Дургама.

— Тебя жду, прия! — окрылённый любовник вынул из-за пазухи рубиновое ожерелье и два браслета, изукрашенных сапфирами. — Красное сари — мелочи. Прими дар, воистину достойный твоей божественной красоты!

— Ты меня не купишь, развратник! — с презрением отвернулась от него Мура, скрестив руки на груди. — Небось, пока меня не было, развлекался со своими многочисленными девицами?

— Только о тебе думал! — пламенно воскликнул Дургам. — А когда женюсь, свой гарем брату подарю.

— И на ком женишься? — криво усмехнулась Мура. — На девочке какой-нибудь несмышлёной?

— Только на тебе! — горячо поклялся «развратник», становясь на колени и прижимаясь лбом к животу пиппаливанской царицы.

— Из ума выжил?! А ну встань! — зашипела Мура, испуганно оглядываясь по сторонам и пытаясь отодрать от себя руки Дургама, сомкнувшиеся на её ягодицах. По счастью, в коридоре никого не было. — Отойди, увидит ещё кто-нибудь!

— Пусть все видят, прекрасная! — не отлипал от неё обезумевший Дургам, тщетно пытаясь сквозь слои ткани добраться губами до лона, что ввергало Муру в немыслимый ужас. — Пусть все видят огонь моей страсти! Я кинусь в ноги царю и выпрошу у него позволение жениться сегодня же!

— Достаточно этого позора. Идём в опочивальню, — сдалась Мура, поняв, что так просто от Дургама не отделается.

— Конечно! — и схватив Муру за руку, Дургам шустро втянул её в комнату, закрыв тяжёлую дверь на засов.

Спустя три мухурты, разнеженная Мура возлежала в объятиях Дургама среди вороха смятых покрывал и разбросанных подушек, с растрепавшимися волосами и раскрасневшимися щеками.

— Значит, жениться собрался? — ласково спросила она, поглаживая пальцами затылок любовника.

— Непоколебимо! — громко раздалось в ответ.

— А какие мои условия ты согласен выполнить, чтобы я дала согласие? — услышал вдруг он и вздрогнул. — Ведь если ты схитришь и добьёшься согласия самраджа, то Дхана Нанд, без сомнения, отдаст меня, лишь бы избавиться от надоедливой тёщи. Я сегодня прочла это желание в его жестоких глазах… Однако, свет очей моих, — и тут пальцы Муры больно ухватили Дургама за его поредевшие с возрастом волосы, — проживёшь ли ты так долго, как тебе хочется, если супруга будет ежедневно слать тебе проклятия? И не только проклятиями сильна обиженная махарани, можешь поверить! Я и оружием хорошо владею, и в ядах разбираюсь…

— За что я опять впал в такую немилость? — Дургам жалобно заморгал глазами, умоляюще глядя на Муру. — Ублажал тебя до тех пор, пока ты сама закончить не попросила, и вдруг такие речи слышу!

— Ладно, хватит предисловий! — резко припечатала Мура, отпуская волосы любовника, и меняя тон. — Условия простые. Ты распускаешь свой обширный гарем, позволяешь мне сразу после нашего приезда в Параспуру побеседовать с глазу на глаз с Джагат Джалой и самое последнее условие — ты никогда не будешь возмущаться, застав на моём ложе дэви Калки.