Мура вздрогнула и отшатнулась от Калки, попытавшись скатиться с ложа, но Калки ловко поймала её за руку, нежно согревая пальцы бывшей царицы в своих ладонях.

— Если я вам так же отвратительна, как мне Джагат Джала, то лучше будет на рассвете сложить себе погребальный костёр. Я не вернусь в Параспуру, это невозможно.

Мура как-то странно смотрела на свою подругу, глаза которой сверкали от слёз, которые та готова была пролить.

— Если скажете, что ненавидите отношения со мной так же, как я — мужские объятия, для меня это конец. Я сожгу себя.

— Иди-ка сюда, — с неожиданной лаской Мура притянула голову дэви Калки к своей груди. — А теперь послушай. Со мной всё сложно, хорошая моя. Мне не то чтоб отвратительны были женщины и их прикосновения, но я боюсь причинить тебе тот же вред, который по моей вине случился однажды.

— Вред?! — испуганно вскинулась Калки. — Я не верю, что кому-то вы могли причинить зло, махарани!

— Это случилось невольно, — прошептала Мура, мягко баюкая Калки, снова прижавшуюся к ей. — И очень давно. С двенадцати лет я дружила с девочкой по имени Тара. Она была младше меня на четыре года. Эта дружба продолжалась много лет. Тара первая влюбилась, повзрослев, но когда набралась смелости признаться, то я не отвергла её, а должна была! К тому времени, как она сказала мне о своих чувствах, я была взрослая, уже замужем, а ей едва исполнилось шестнадцать. Она любила меня намного сильнее, чем я её, и мы обе это знали. Это неправильно, когда один из двоих любит сильнее, понимаешь?

Калки кивнула, вжимаясь крепче в желанное тело драгоценной махарани.

— Мне достаточно было дружбы, но Тара желала большего, и я вскоре сдалась под её напором. Её отец увидел нас в лесу однажды. Уж не знаю, как это вышло, ведь мы обычно забирались далеко от её дома, чтобы никто нас не нашёл! А он нашёл. Обвинил нас обеих в попрании дхармы, проклинал страшно — и был прав. Потом он пытался взять с нас клятву не видеться больше, но ни одна из нас не смогла дать ему такого обещания даже под угрозой смерти. А дальше он схватил Тару и потащил домой — так грубо, за косы, она кричала от боли, а я сбежала. Я не могла вмешаться, потому что чувствовала себя виноватой в осквернении подруги. Я была такой слабой, беспомощной, как никогда! Отец Тары абсолютно прав: я не должна была касаться незамужней девушки, сама имея мужа и будучи далеко не невинной. Выждав один день и одну ночь, я снова пришла к ним. Я волновалась за Тару. Боялась, что её высекут до полусмерти или накажут ещё строже… Но их семья исчезла из того дома. Я не нашла ни их самих, ни личных вещей. Они забрали всё и ушли куда-то. Долгое время я не знала, что случилось, не представляла, где искать Тару, пока спустя два с половиной года на Пиппаливан не напал Дхана Нанд. Тара появилась в крепости одновременно с ним, вооружённая, как и он, но неожиданно для всех стала сражаться на нашей стороне. Лишь в тот день, пожалуй, я оценила всю силу её преданности и поняла, что я сама натворила два года назад, поддавшись её мольбам о взаимности! Я сломала ей жизнь. Надо было собраться с духом и ей отказать! Тогда всё сложилось бы иначе. На протяжении последнего года она была обручена с Дхана Нандом, но из-за его нападения на Пиппаливан их свадьба расстроилась. Когда битва была проиграна, а мы с Чандраварданом захвачены в плен, Тара ушла из сожжённой крепости с выжившими женщинами и детьми. Дхана Нанд искал её и вскоре нашёл, но она наотрез отказалась возвращаться. Дхана Нанд до сих пор не знает, почему Тара тогда сбежала от него, но я-то знаю. Вскоре она прислала письмо. Его тайно передал мне сын одного из людей, приютивших беглецов в деревне. Тара спрашивала, что ей надо делать и как выручить меня из плена, но я ответила, чтобы она позаботилась о людях, которых ей удалось спасти, а я буду выбираться сама. Потом она писала мне ещё много раз, но я перестала отвечать. Я понимала, что если хочу дождаться Чандру и отыскать способ уничтожить Дхана Нанда, мне необходимо оставаться в Паталипутре, у всех на виду.

— Но почему? — не поняла Дурдхара.

— Где бы Чандра искал меня? В глуши чужого леса? Как бы я узнала слабые места Дхана Нанда, не живя рядом с ним? Впрочем, когда пришло время мстить, всё обернулось не в нашу пользу. Вся многолетняя подготовка оказалась бесполезной. А теперь и вовсе мой враг стал зятем, и я иногда помогаю ему решать семейные проблемы. Уму непостижимо! — Мура снова схватилась за голову.

— Вы по-прежнему любите Тару? — грустно спросила Калки, не разжимая объятий, словно боясь потерять последние счастливые мгновения, когда ей ещё позволено обнимать прекрасную махарани.

— Не знаю, — растерялась Мура и поспешно добавила. — Конечно, мне её судьба не безразлична, и, решив наши трудности, я обязательно её разыщу, чтобы узнать, как ей живётся, но любовь… Сомневаюсь, что после всего пережитого нам удастся вернуть прежние отношения. Да и любит ли она меня ещё? Не думаю, ведь столько воды утекло.

— А со мной? — Калки с надеждой заглянула в глаза Муры. — Вы могли бы попробовать начать отношения, словно ничего и никогда не разделяло нас? Я тоже давно замужем и не невинна. Вы ничем не оскверните меня.

— Но я разрушу твою семью! — с волнением проговорила бывшая махарани. — Я всем приношу одни несчастья, сама видишь! Закончится всё тем, что ты останешься одна — без мужа, без сына. Если хоть кто-то заикнётся Джагат Джале о наших отношениях, тебя подвергнут публичному позору. Бесспорно, я не позволю наказать тебя плетьми или обрить голову, но всеобщее осуждение — это страшно. Ты разве такой жизни хочешь?

— Справлюсь, — бесстрашно отозвалась Калки. — Всё равно моя нынешняя жизнь с Джагат Джалой хуже Паталы. Лишь бы вы любили меня, пусть даже меньше, чем я люблю вас, тогда хоть что-то в этом воплощении обретёт смысл.

— Я столько лет жила в ненависти и желании мести, что в моём сердце осталась одна ожесточённость. Я не знаю, способна ли я любить. Не только тебя, хоть кого-то?

— Ты любишь Чандру. То есть, махарани Юэ, — быстро поправила себя Калки.

— Это другое. Как бы сильно ни ожесточилось моё сердце против остальных, но своего ребёнка я всегда буду любить хоть в мужском, хоть в женском теле.

— Я согласна на позор и смерть ради вас, — упрямо повторила Калки. — Я ничуть не слабее Тары и, если понадобится, тоже буду сражаться… как смогу!

Некоторое время они обе смотрели в глаза друг другу, а потом Мура склонилась к подруге и решительно завладела её мягкими, дрожащими от волнения губами.

— Значит, вон как, — потрясённая до глубины души искренним рассказом Тары, больше напоминавшим исповедь человека, которому уже нечего терять, Дурдхара поднялась с сиденья и прошлась по комнате, чтобы успокоиться. — Ты с детства была влюблена в Муру, поэтому не могла выйти за брата? Но зачем тогда подала ему ложную надежду? Я ничего не понимаю, — капризная царевна впервые чувствовала себя растерянной и опустошённой. — Это всё нелепость, — наконец сделала она вывод.

Тара сидела, выпрямившись и сложив руки на коленях.

— Ты опять неверно поняла. Да, я любила Муру, но и твой брат был долгое время мне дорог. Он заставлял меня почувствовать себя особенной, настоящей богиней среди людей! Он заботился обо мне, а я желала сделать его счастливым. И сделала бы. Во мне уже зарождались чувства. Мне нравилось беседовать с ним, прикасаться к нему… Уверена, через несколько лет, стань я его женой, я бы забыла свою неправедную страсть и всецело вручила ему свою душу. Если бы он напал на Ассаку, Аванти или на Поурав, я бы слова не сказала! Но он нанёс по моему сердцу страшный удар: несмотря на мои мольбы и уговоры, отправился уничтожать Пиппаливан… Он убил Чандравардана, взял Муру в плен, а полтора года назад, как мне стало известно, жестоко убил Муру и её вновь обретённого сына Чандрагупту после их восстания в Паталипутре, бросив на растерзание тиграм. После всего этого он не имел права взять другую жену и наслаждаться! Он должен был продолжать любить меня, страдая от невозможности жениться. Только это страдание искупило бы его грех! Но он посмел полюбить другую. И тогда я решила приехать и разлучить его с Юэ, столь дорогой его сердцу, напомнив о старой клятве, но потерпела поражение. Как бы то ни было, моя месть не противоречила дхарме. Я действительно имела право требовать замужества, но твой брат перехитрил меня. Да, я поняла, что в его сердце чувств ко мне больше нет. Я отныне не властна над его счастьем и несчастьем, но мне больно, что я так и не сумела достаточно отомстить ему за смерть Муры. Однако, несмотря на всё это, уничтожать Юэ, как ты просишь, я не в силах. Совершив подобное деяние, я стану не лучше Дхана Нанда, убившего мою любимую. Да и тебе такое делать не советую. Не трогай Юэ, иначе потеряешь любовь брата. Он тебя не простит.