— Никогда не собиралась никого ломать. И лучше бы я остался юношей, — простонала Юэ.

— Нет, — вздохнул Дхана Нанд, — останься ты юношей, нам бы было во много раз сложнее. А теперь ложись и не думай о том, что я явился растерзать тебя. Давай поспорим на тысячу пан, что я не причиню тебе боли.

— У меня нет тысячи пан, — заметила махарани.

— Тогда спорим на три ночи не-любви.

— Это как?

— Если проиграю, на три ночи оставлю тебя в покое, раз уж я тебе настолько противен.

— Согласна. Но, запомни, я и сейчас лишь исполняю дхарму супруги, иначе я бы не согласилась… Ты меня вынудил.

— Да-да. Против воли, как истинный тиран, — охотно признался самрадж, обнимая Юэ и пряча довольную улыбку.

Она поклялась себе лежать неподвижно, чтобы этот самодовольный изверг не почувствовал, что с ней творится от его касаний. Она не хотела ничего чувствовать: ни боли, ни счастья — совсем ничего, как на свадебной церемонии, но тело предало её. Проклятое, ненавистное тело! Одно прикосновение пальцев самраджа к нежнейшим складкам кожи меж её ног, и она растаяла, как ледник, сползший к подножию гор.

— Горячая… Какая же ты невероятно горячая! — восторженно зашептал ей на ухо Дхана Нанд, пока она плавилась от его прикосновений, срываясь в стоны и крики наслаждения, сдерживать которые не было сил. — Тебе надо много раз подряд, я понимаю. Ты получишь столько, сколько нужно, прие!

От собственной руки не получить такого ощущения, что ты — не мужчина и не женщина, а огненный поток, несущийся по выбитому в камнях руслу, но не вниз, в океан, а в небо, к звёздам, к неизведанным Локам. Юэ взрывалась неописуемым блаженством снова и снова. Она даже не поняла, когда влажные от её телесных соков пальцы мужа скользнули внутрь, позволяя ощутить, что там, в глубине скрыт ещё больший экстаз.

— Что ты делаешь… О… Что ты делаешь со мной?! Мой господин… Мой самрадж… Мой… Дхана!

Он мог смотреть на такую вот Юэ, потерявшую над собой контроль, вечно. На Юэ, покрытую карминовым румянцем поверх смуглой кожи, с припухшими влажными губами, обласканными им, расцелованными сотни раз, с упругой грудью, с лоном, подобным сердцевине алой розы, украшенной поутру каплями свежей росы. Ему было мало рук, и он припал губами к этой необыкновенной розе, впитывая в себя благоуханный медовый нектар. Он заметил, как его возлюбленная с долгим, громким стоном вцепилась зубами в подушку от его нескончаемых ласк.

— Пощади… Нет сил! Умираю, — она содрогнулась, превращаясь на его глазах из человека в сияющую богиню. Не погибающую, но восстающую к жизни.

Позволив утихнуть волне её наслаждения, Дхана Нанд прижался губами к бедру своей жены, вдыхая пьянящие ароматы тела, доведённого им до той черты, где любовь способна освободить душу из первозданного хаоса.

— Дхана, — Юэ смотрела на него с восторгом и благодарностью, — это было… невероятно, — пробормотала она, и царь понял, что никогда прежде не испытывал подобного счастья.

Он ощущал невероятную тяжесть в паху из-за неудовлетворённого желания, но всю его душу заполняло блаженство, потому что сейчас в облаке неги, благодаря его умелым ласкам, плыла Юэ. А потом она посмотрела на него и всё поняла.

— Иди ко мне, — прошептала она, привлекая его ближе, — теперь я готова.

— Нет, всё должно быть не так, — покачал он головой.

— А как? — спросила она. Кротко и мягко, без вызова и без гнева. С нежностью. И это ему было непривычно.

— Перевернись на живот, — попросил он её. — Пока я ласкал тебя, я изучил твоё тело. Я понял, какая ты внутри, и я теперь знаю, как тебе надо лечь, чтобы ты не испытала боли, — он помог ей перевернуться и положил подушку вниз, чтобы ей было удобнее. — Расслабься.

Она уже не боялась и не испытывала обиды или гнева, не желала сбежать…

Он вошёл в неё плавно и неглубоко, осторожно поддерживая поперёк живота, и начал медленно двигаться, постепенно углубляя проникновения. Юэ улыбнулась. Это было похоже на покачивание ветвей деревьев, колеблемых ветром. Или на полёт в небе двух птиц — крыло к крылу, в радости и свободе. Никакой боли, только ощущение единения и невероятное тепло. В некий миг воображаемый нектар из мадхвики, заполнявший её тело, вдруг стал терпким, а наслаждение из мягкого и ровного стало похоже на острый пик горы. Юэ забыла о том, что давала себе слово не поддаваться. Забыла и о том, что ещё день назад желала умереть. Стоя на коленях, держась руками за спинку кровати, юная махарани снова вознеслась на небеса.

— Моя Луна… — услышала она шёпот за своей спиной, и разгорячённый Дхана Нанд, тяжело дыша, опустился на её спину, целуя длинные, растрёпанные пряди волос, впитавшие его мускусный аромат. — Тебе хорошо? Всё хорошо? — взволнованно выспрашивал он.

Она счастливо кивнула, расцветая блаженной улыбкой.

— Да, Дхана.

Внезапно какая-то новая мысль поразила её. Быстро вынырнув из-под мужа, Юэ провела рукой по своей промежности и опешила, увидев, что ладонь чистая.

— Нет, — вдруг испуганно прошептала она. — Не может быть.

— Что? — теперь её странным поведением заинтересовался Дхана Нанд.

— Нет, — Юэ внимательно оглядывала скомканные простыни, покрывало, подушку, потом её насмерть перепуганный взгляд устремился на царя. — Я была невинной! Ты же веришь? Я не лгу!

Поняв, чего именно она испугалась, царь хитро улыбнулся, решив в последний раз разыграть жену.

— Хм-м, — задумчиво протянул он, — слабо верится, — Дхана Нанд свёл брови, убедительно изображая нарастающий гнев. — Ты точно не была невинной. Сейчас пойду и убью аматью. Либо он сам тебя осквернил, либо не досмотрел за тобой и позволил, чтобы это случилось между тобой и кем-то ещё! Давай, признавайся, кто тебя обесчестил по пути до меня? Не скажешь — сам выясню. И твоего любовника, кем бы он ни был, обезглавлю.

— Дхана, — Юэ перепугалась до смерти, даже не поняв, что её разыгрывают. Молитвенно сложив руки, она разрыдалась. — Клянусь Триадой, никто меня не трогал! Я не знаю, почему всё выглядит так, словно я лживая, падшая женщина!

Дхана Нанд рассмеялся и мягко привлёк её к себе.

— Прости, не удержался напоследок. Отныне в суровость мне больше не поиграть. Мы стали чересчур близки, и я не смогу обманывать тебя даже в шутку. Что ж ты у меня такая наивная, — прошептал он, целуя Юэ в висок. — Это дэви Юйлинь рассказала про кровь и боль в первую брачную ночь?

— Да, — кивнула Юэ, всё ещё пытаясь успокоиться. — Она.

— Знай, такое бывает и случается довольно часто, но только после ночи с круглым идиотом, который не способен умело подготовить свою возлюбленную. Увы, таких идиотов — великое множество. И если бы, придя сюда, я без лишних разговоров повалил тебя и взял там, где распластал, ты испытала бы то же, что и большинство женщин в свой первый раз… Но зачем так делать, если я уже давно излечился от глупости и знаю, как надо?

Юэ некоторое время смотрела на него сквозь пелену высыхающих слёз, а потом просто крепко обняла за шею.

— Прости за всё, что я натворила, — прошептала она. — Я постараюсь принять это тело ради тебя. Отныне я — твоя махарани.

Дхана Нанд нежно погладил Юэ по волосам, словно вернулись прежние недолгие времена полного доверия между ними.

— А я — твой махарадж до самой смерти, хочешь ты того или нет.

— Хочу, — послышалось в ответ. — Хочу больше всего на свете, Дхана.

====== Глава 8. Первый проблеск новой Луны ======

Проснулся Дхана Нанд в предрассветных сумерках от невероятно приятных ощущений. К его лингаму кто-то осторожно прикасался чем-то тёплым и влажным, обводя обнажённую, чувствительную плоть по кругу то медленно, то слегка ускоряясь. Нежные пальцы поглаживали восставшее естество, мягко двигаясь вверх-вниз. Дхана Нанд медленно приоткрыл глаза, сладко потягиваясь, и, не сдержавшись, застонал. Он чувствовал, что близок к разрядке, но не успел излиться. Его пробуждение заметили. Юэ быстро отпрянула, перекатившись на свою часть ложа, накрывшись покрывалом и скрестив руки на груди, сделала вид, будто ничего не произошло.