«Что хуже: выйти за одного из Нандов или достаться первому встречному?» — с горечью размышлял после купания в реке и переодевания Чандрагупта, пока дэви Юйлинь укладывала ему волосы в высокую, сложную причёску. Чандра понимал, что оба исхода подобны смерти.
Может, лучше умереть прямо сейчас?
От мысли, что толстяк Говишанака, слащавый Пандугати или мерзко улыбающийся Бхутапала будут трогать его тело, хотелось орать на весь лес. «Нет, этого не случится. Судьба благоволит к нам. До того, как мы приедем, ачарья придумает, как вернуть нам прежний облик. Он спасёт нас! А, может, действие проклятия однажды утром закончится само?» — но, подходя к клеткам на каждом привале и ласково гладя панд, ластившихся к его руке, Чандра всё отчётливее понимал: шансы на возвращение в прежний вид ничтожны. И надежда таяла…
Он мог бы выпустить панд ночью, когда все уснут, и сбежать вместе с ними, с Индрой и Стхулом. Но куда? Вокруг — незнакомые земли и чужие люди. В этих бесполезных телах, облаченных к тому же в неудобные одежды, их легко поймают и обесчестят. А подобное куда хуже смерти!
Чандрагупта попытался однажды, используя отчасти слова, а отчасти — язык жестов, расспросить у Юйлинь о Дзюсенкё и о том, нет ли способа снять полученное ими проклятие, но женщина только непонимающе качала головой, повторяя: «Бу джидао»*. И Чандра сдался.
Однажды, ночуя в лесу возле костра, разведённого аматьей, юноша неожиданно представил, что произойдёт, если его возьмёт в жёны самрадж. Конечно, это совсем невероятный поворот событий, и такого никогда не будет, ведь царь его терпеть не может, учитывая, сколько всего натворил его некогда любимый слуга, но воображение не унималось вопреки желанию Чандрагупты остановить эти нелепые мысли. Всё-таки что случится, если самрадж возьмет его себе? Будет ли страшно или противно принадлежать этому человеку? Должно быть так… Достаться самому жестокому царю Бхараты, к тому же ненавидящему его, ужаснее, чем распоследнему дасью. Да и Дхана Нанд не станет с ним церемониться, заранее зная, кто такая «принцесса Юэ».
Неожиданно при мимолётной мысли о царском требовании исполнить супружеский долг, лоно отозвалось тягучей истомой, совсем не похожей на прежнюю твёрдость. Это казалось неуместным, но не узнать зов плоти было невозможно. Рука сама скользнула вниз, пробираясь сквозь нежнейшие складки кожи к крохотной точке, подобной звезде, спрятанной где-то внутри. По телу побежала мягкая, обжигающая волна. Чандра сжал зубы, надавливая пальцами сильнее и сдерживая рвущийся стон. Он ласкал себя, а под закрытыми веками стояло насмешливое лицо царя.
«Сокровище моё», — звучал в ушах воображаемый голос Дхана Нанда, и этого оказалось достаточно, чтобы тело превратилось в реку наслаждения с неведомыми водоворотами, увлекавшими вниз, в океан…
— Самра-адж, — застонала Юэ, забываясь в потоке благословенного удовольствия и одновременно презирая себя за содеянное.
— Ты чего? — толкнул Чандрагупту в бок проснувшийся Индра. — Зачем царя зовёшь? Спятил?
— Я не зову. Кошмар привиделся, — коротко ответил Чандра, делая жуткое лицо. — Меня во сне пытали.
— А… Понятно.
Щёки вспыхнули от собственной лжи, а сердце зашлось в испуганной пляске.
Чандрагупта захотел перевернуться на бок, но вдруг ощутил, что из растревоженного лона по-прежнему сочится влага. В животе противно пульсировало, чрево сворачивалось узлом. Он прикусил кулак и терпеливо ждал, когда боль исчезнет, но та не проходила. Заснуть не удалось до самого рассвета.
На восходе солнца, приподнявшись на ложе, Юэ ощутила невероятную слабость. Голова кружилась, хотелось пить. Она приподняла край одеяний, и глаза её расширились от ужаса. Не имея сил сдержаться, она закричала.
Юйлинь мгновенно бросилась к своей подопечной. Увидев следы крови на смуглой коже, что-то залопотала на родном языке, но интонации её звучали не испуганно, скорее, успокаивающе. Жестами она показывала Юэ, что переживать не о чем, и предлагала чистый кусок ткани.
— Луна, — наконец, перешла Юйлинь на знакомое Чандре наречие, — давать дар.
— Дар? — морщась от боли в животе, простонала Юэ.
— Да, — Юйлинь с улыбкой показала на свой живот, а потом на живот Юэ. — Так надо, чтобы иметь дитя. Муж тебя любить. Ты потом родить дитя. Это — дар Луны.
— О нет, — Чандрагупта рухнул обратно на траву, покрытую слоями тканей. — Оставь меня!
Неожиданно рядом возник Ракшас. Быстро оценив ситуацию, с каменным лицом повернулся к страдающей «раджкумари» спиной дабы не смущать её ещё больше.
— У Лубдхака жили без женщин? — сочувственно осведомился аматья.
— Да-а, — простонал Чандра, чувствуя, как медленно умирает. «Дар Луны» больше напоминал очередное проклятие. Стхул и Индра сидели рядом и сочувственно гладили своего бывшего приятеля и нынешнюю сестру по плечам.
— Значит, так. Объясняю, — заговорил Ракшас, не оборачиваясь. — Раз в луну каждой женщине, способной к зачатию, приходится переносить такое. В следующей деревне закуплю побольше ткани, ибо раджкумари Цэй и Джаохуа ткань тоже понадобится.
— Что?! — Стхул пришёл в ужас. — И у нас с Индрой так же будет?
— Да. И подозреваю, что скоро, — коротко ответил аматья, даже не пытаясь подсластить мёдом полынное снадобье. Увидев, что «принцессы из Чжунго» снова вознамерились орать от ужаса, предупредил, возвысив голос. — Всем молчать и соблюдать тишину! Приказываю переносить испытание стойко, как подобает дэви. И вот ещё… Начинайте называть друг друга новыми именами, а старые забудьте. И учите язык! Просто стыд будет, если выяснится, что принцессы Чжунго не знают наречия своих предков.
Индра, Стхул и Чандрагупта затравленно переглянулись.
— Не забывайте, — довольно хмыкнул Ракшас, — в ваших интересах следовать придуманной мною истории о вас, иначе над вами весь дворец потешаться будет. Сами представьте, как забавно выглядят предатели, лишившиеся лингамов и приобретшие йони от купания в воде! Это очень смешно, поверьте. Слуги просто животы надорвут, — и, предоставив Чандрагупте полное право страдать дальше, аматья отправился проверять, готовы ли кони и колесница к продолжению их путешествия.
Комментарий к Глава 6. Дар Луны * “Не знаю”.
====== Глава 7. Выйти замуж или умереть? ======
Через две луны после отбытия колесницы из Чанъаня, Юйлинь пришла к аматье Ракшасу на рассвете вместе с одним из молодых и сильных воинов Дхана Нанда, сопровождавших «царских невест» в пути. Мужчину того звали Шала, и он, достигнув возраста двадцати пяти лет, ещё не успел обзавестись семьёй. Юйлинь, скромно покраснев, поклонилась аматье и в своей очаровательной манере, ломая чужеземные слова до неузнаваемости, объяснила Ракшасу, что у них с Шалой возникла любовь. От этого чувства, вспыхнувшего по воле богов, через семь лун родится дитя, и если аматья желает и ей, и ребёнку счастья, то он должен провести брачный ритуал для неё и Шалы, чтобы ребёнок родился «в чести, а не в бесчестии».
Впервые Чандрагупта услышал от главного советника много незнакомых слов, которых не успел узнать в своё время даже от Лубдхака, несмотря на то, что вспыльчивый вайшья умел цветисто выражаться. Отшумев, аматья благословил Юйлинь и Шалу, пробормотав себе под нос: «А чего можно было ждать от красивой, молодой вдовы и одинокого мужчины в самом соку?» Тем же вечером, наплевав на подсчёты благоприятных и неблагоприятных дат, Ракшас провёл для молодых брачный ритуал. Юйлинь обошла семь кругов вокруг огня и дала семь клятв, а спустя ещё три луны, когда до Паталипутры оставалось несколько дней пути, Шала упал в ноги аматье и попросил разрешения отвезти жену в деревню к родителям, ибо там о его супруге куда лучше позаботятся, чем во дворце.
— Пусть она поживёт в покое среди близких мне людей, привыкнет к нашим обычаям, а когда дитя подрастёт и окрепнет, я привезу их во дворец. Пока же Юйлинь привозить в столицу рано.
Аматья согласился с Шалой и отпустил его. Во время прощания с Юйлинь Юэ, Джаохуа и Цэй невольно ощутили печаль. Возможно, они до конца не осознавали этого, но Юйлинь успела стать для них доброй подругой. Она их утешала, рассказывала забавные и поучительные истории о своей родине. А самое главное — каждый день терпеливо помогала примириться с их нынешним обликом. Не будь её рядом, юные принцессы из Чжунго, возможно, до сих пор бы плакали от отвращения, глядя на себя.
