— Ты обманываешь себя. Не существует двух, есть только один мелкий, лживый засранец, и он тебя предаст снова! — возмущённо заговорила Дайма. — Как только узнает, что от тёплой воды его тело станет прежним, примет омовение, выльет подогретую воду на своего ачарью, откроет клетку, и они сбегут. А ты останешься один! Зря ты позволил Муре говорить с ним. Это ошибка, сын.

Дхана Нанд задумчиво вздохнул.

— Но я хочу выяснить, такова ли моя махарани, какой я желаю её видеть. Месть свершилась. Всё, что дальше сделает Юэ, зависит от неё. Она свободна. Если сбежит, не стану останавливать и пойму, что любви, которую я придумал, никогда не существовало. Но этого не случится. Дайма: моя махарани никуда не денется. Твои опасения напрасны.

Дайма с сомнением покачала головой:

— Ты чересчур сильно любишь тех, кто того не заслуживает, сынок.

Обратный путь из Чанъань в Паталипутру перенести было труднее, чем путь туда. Пока их везли в чужие земли, оставалась надежда сбежать или перехитрить нового хозяина, которому, как Чандра предполагал, их собираются продать. Рядом с матерью, учителем, друзьями юноша беспокоился, но не терял надежды, пока, вынырнув из воды проклятого источника, не обнаружил, что изменился.

Ему никогда не забыть тех мгновений. Они врезались в память так глубоко, как врезается смертоносная чакра в горло врага. Вода на коже, ощущение распирающей боли в груди, а потом резкое ощущение, словно полоснули длинным кинжалом сверху и одновременно проткнули клинком снизу, ввернув остриём в живот. Он вскрикнул, открыл глаза и увидел перед собой мокрого Индраджалика. Но это был уже не его друг! Черты лица Индры стали мягче, брови — тоньше, пушок над верхней губой и на подбородке исчез, зато пониже ключиц появилось то, чего не должно быть. Женская грудь??? В панике Чандра перевёл взгляд на Стхула: вместо упитанного юноши перед ним стояла полуголая красавица с пышными формами и с округлившимися от страха глазами. Из ступора Чандру и Стхула вывел ошалевший голос Индры:

— Что это? Что с нами?!

Толком не соображая, Чандрагупта протянул руку и потрогал грудь Индры и Стхула, потом коснулся собственной груди… И от его крика по Долине проклятых источников прокатилось раскатистое, звонкое эхо.

— Нет! Это не я!!! Это не могу быть я!!!

Запустив руку под вымокшие дхоти, Чандра тщетно пытался отыскать меж бёдер единственное доказательство того, что некогда являлся парнем, но ладонь не нащупала ничего из того, чем он обладал всего несколько мгновений назад. Он с размаху ударил себя по лицу и куснул до крови указательный палец, желая проснуться, но кошмар, в который они втроём попали, не прекращался. Ракшас раздал им новые одеяния и приказал срочно прикрыться. Все трое молниеносно выполнили его приказ. Видеть себя такими было невыносимо. Хотелось завернуться в тысячу покровов с головой и никогда не разворачиваться обратно. Стыд и отвращение терзали сердце. Одеваясь, Чандра случайно дотронулся до своей груди и жалобно взвыл. Чей-то скулящий вой ответил ему, а потом раздалось страшное рычание и, оглянувшись, Чандра увидел поблизости двух неизвестно откуда взявшихся бело-чёрных медведей. Молодая панда, неуклюже подпрыгивая на задних лапах и размахивая передними, пыталась преградить дорогу старому разъяренному самцу, казалось, вырвавшемуся из Паталы. Шерсть второго медведя росла уродливыми пятнами, похожими на выжженные солнцем лужайки в летнюю жару.

— Нет, — прошептал Чандрагупта, мгновенно догадавшись, кто это. — О, нет… Ачарья?! Мама?!

— Это проклятые источники Дзюсенкё. Каждый из них необратимо меняет сущность человека. Можно превратиться в панду, кошку, свинью, лошадь. Ну, или в девушку. Одним словом, вам уже никогда не стать прежними! — злорадно смеялся аматья, чей гнусный план, о котором он предпочёл столько времени молчать, благополучно воплотился в жизнь. — Отныне вы останетесь в этих телах навсегда. А теперь ступайте за мной, если хотите сдохнуть на родной, а не на чужой земле. Я отвезу вас обратно в Магадху.

Оглушённый, напуганный, не соображающий, как быть, Чандрагупта просто последовал за человеком, лишившим его привычной жизни. Схватив с земли камень и палку, он попытался броситься на защиту ачарьи и матери, когда тех загоняли в клетки, и Стхул с Индрой мгновенно присоединились к нему, но Ракшас предупредил, что этого делать не следует.

— Если не хотите увидеть внезапную смерть ваших драгоценных медведей — забудьте о драке, — сказал Ракшас, и руки юношей опустились. Выбрасывая камень и палку, Чандрагупта почувствовал, что прежней силы в его руках больше нет. Они стали слабыми и хрупкими, словно никогда в жизни не держали оружие.

— Ненавижу это тело!!! — закричал он, царапая свои плечи ногтями. — Оно бесполезное!!! И я теперь бесполезен! Я не мужчина и не женщина, а существо среднего пола! И все из-за вас, аматья!

Ракшас подошел и отвесил ему оплеуху. Правда, в четверть силы. Чандра это понял, потому что почти не ощутил боли, и щека осталась цела.

— Уймись. Сядь и успокойся. У меня дел по горло. Некогда твои истерики слушать.

Утихшего, но всё ещё дрожащего от гнева и отвращения к себе, Чандрагупту с друзьями устроили в роскошной колеснице, предназначавшейся для будущих жён Дхана Нанда и братьев. Там уже расположилась черноволосая женщина лет тридцати с миндалевидными глазами — видимо, одна из местных жительниц.

— Юйлинь будет заботиться о вас в пути, — коротко пояснил Ракшас. — Она немного понимает наш язык, можете общаться с ней, если возникнут трудности.

Через несколько часов Ракшас предложил еду, но заколдованные пленницы наотрез отказались. Наступила ночь, после которой, проснувшись, они втроём снова обнялись, приткнулись друг к другу и затихли, обнявшись. Юйлинь с удивлением смотрела на своих подопечных. Казалось, она совершенно не понимала, из-за чего так переживают эти юные и красивые девушки.

Ещё через день голодания Стхул сдался первым, попросив лепешку и пару глотков воды. Аматья протянул ему и то, и другое, а затем с усмешкой проговорил:

— А теперь запоминайте: отныне вы — принцессы из Чжунго. Вас и панд нашему царю подарил махарадж «шёлковых людей» Сы-цзюнь. Чандрагупту зовут Юэ. Тебя, глупый повар, — Цэй, а его, — и Ракшас указал пальцем на сжавшегося в комок Индру, — Джаохуа. Вы — сёстры, и ваша главная задача — осчастливить собой самраджа Дхана Нанда и его братьев, став их жёнами. А уж кто кому достанется, мне неведомо. Самрадж на месте решит, посмотрев на вас. Может, всех раздаст по провинциям, коли самому не понравитесь. Самрадж очень благоволит к Джагат Джале и его брату Дургаму. Думаю, вас могут подарить им. Тем более, у Джагат Джалы вырос сын, и ему тоже требуется жена.

— Нет!!! — вопль ужаса раздался из уст Чандрагупты, Стхула и Индры одновременно. — Лучше убейте!!!

У Юйлинь глаза внезапно стали из миндалевидных круглыми, но она тут же достала веер и закрыла лицо, словно желая отгородиться от «невоспитанных принцесс».

— Убить? — усмехнулся Ракшас. — Не хотите выходить ни за царевичей из династии Нандов, ни за преданных людей Величайшего, привереды? Тогда готовьтесь ублажать всю дорогу до Паталипутры моих воинов и местных крестьян, которых мы встретим на пути! — гаркнул он так, что лошади, впряжённые в колесницу, шарахнулись от него в сторону.

— Нет, — испуганно промямлил Индра, — не надо…

— Тогда заканчивайте оплакивать «горькую судьбу», которая, если подумать, не так уж и горька, и начинайте нормально питаться, благо, что еду вам подают самую лучшую! Учите с помощью Юйлинь наречие и письменность — и чтоб выучили к приезду! А ещё — пусть дэви Юйлинь поможет вам с купанием на следующем привале и облачением в подобающие одеяния. А то словно оборванки какие-то рядом со мной едут. Срам!

Ракшас мог бы ещё долго разглагольствовать, но, услышав подозрительный шорох, начал внимательно озираться по сторонам, изучая каждый куст и каждый камень в пределах видимости. Он делал так время от времени, стараясь обезопасить себя и своих спутников от нападения разбойников. На сей раз оказалось, что виновником шума была птица, и аматья вскоре расслабился.