— Но, — Чандра выглядел абсолютно растерянным и испуганным, — как мы можем быть счастливы, если Дхана Нанд тоже ненавидит меня?
— А зачем он тогда называл тебя любимым? Ты сам признался во время игры, — напомнил Фрейд.
— Да, называл, — и Чандра погрузился в глубокие размышления. — Может, издевался? А ещё вот этот локон, — он указал на длинную прядь волос над своим левым плечом, — трогал иногда, на палец наматывал… Может, оторвать хотел? Я так и не понял.
— «Издевался», «оторвать хотел»… Иди к царю, олух царя небесного! — Зигмунд огрел застывшего Чандру по плечу. — Готов поспорить, его либидо тоже подавлено. И ещё сильнее твоего!
— А какое оно, либидо? — Чандра неуверенно обрисовал в воздухе контуры чего-то вытянутого и довольного крупного. — Такое?
— Можешь считать, что да. На самом деле всё сложнее, но я не хочу смущать твой юный ум, порождая в нём множество вопросов. Сейчас для нас важнее другое…
— Чандрагупта, ты где?! Отзовись!!! — донёсся вдруг из глубины леса сердитый мужской голос.
— Ох… Это Чанакья, — испуганно прошептал Чандра. — Что делать, ачарья Зигмунд?
— Очевидно, тебе придётся выбирать, — довольным тоном сообщил Зигмунд, почуяв, что незримую схватку с незнакомым брамином выиграл, нежданно обретя в лице Чандры не только пациента, но и ученика. — Или ты вернёшься к нему, продолжишь дальше терять друзей, кромсать в отчаянии собственные руки, или наберёшься смелости, отправишься к своему царю и попробуешь выяснить, не подавлено ли его либидо?
— А вы подозреваете, что подавлено? — тихо вопросил Чандра.
— Абсолютно уверен.
— Почему?
— Я ещё ни разу не встречал людей без подавленного либидо! — торжественно объявил Зигмунд. — Оно подавлено абсолютно у всех.
— Нет, — пробубнил сбоку Карл, — это всё коллективное бессозна…
— Помолчи, а? — простонал Зигмунд, затем притянул к себе Карла за шиворот и яростно зашипел ему в ухо. — Сам подумай, кому от твоего коллективного бессознательного и прочей архетипической хренотени станет хорошо? Никому. А от моего подавленного либидо очень хорошо будет! Ну не порть чужое счастье, будь человеком, — и Фрейд, отпустив шею Карла, похлопал себя по карману в поисках любимой сигары, однако вспомнил, что она осталась дома.
Он недовольно прищёлкнул языком.
— Чандра!!! Хватит прятаться!!! Всё равно найду!!! — приближающийся голос Чанакьи стал злым.
— Ачарья Зигмунд, вы сейчас очень заняты? — вдруг осмелев, спросил Чандра. — Вам, наверное, надо возвращаться к Селевку, чтобы донести обо мне?
— Да не надо мне никуда возвращаться, — раздражённо махнул рукой Фрейд. — Покурить бы.
— О, у Дханы есть что покурить! — обрадованно воскликнул Чандра. — Ганджу, чарас — что пожелаете! Если мы вместе пойдём к самраджу, вы поиграете с ним в вашу игру, а он потом даст то, чего желаете вы. Согласны?
— А не казнит? — напрягся Зигмунд. — А то знаю я ваших махараджей: за малейшую провинность либо в кипящем масле изжарят, либо четвертуют, либо…
— Дхана стрижёт, — успокоил Чандра своего нового гуру. — Но вам это всё равно не страшно, правда? Вас и так постригли. А Дхана может сделать причёску ещё чуть короче, только и всего.
— Чандра, если не выйдешь по-хорошему — спущу льва, чтоб ты перестал страдать и наконец пришёл в себя!!! — пообещал Чанакья из зарослей.
— Пора бежать! — спохватился Чандра, подталкивая своих новых знакомых в спины. — Чанакья иногда ведёт себя хуже самраджа. Он действительно может спустить льва! А ещё я уверен: и его либидо подавлено, но у меня почему-то нет желания ему помогать. Давайте, уходим скорее! Нас ждёт встреча с Дхана Нандом.
— Я бы к царю не пошёл, — замялся Зигмунд. — Мне никто бороду не крутил, любимым не называл. Головы ведь лишусь!
— Опять испугался «мумий»? — весело спросил Карл. — В Египет не поедем, чтоб страхи побороть?
«Он понял, что мне известно про анекдот, и теперь насмехается. Вот предатель!» — Зигмунд гневно скрипнул зубами и, собравшись с духом, последовал за Чандрой и Карлом.
Комментарий к Глава 2. Метод свободных ассоциаций * На английском языке слова «мамочка» и «мумия» звучат и пишутся одинаково: mummy. Упомянутый анекдот, где над Фрейдом потешаются по поводу его боязни смерти и “мумий” (матери), построен именно на этой игре слов.
Вильгельм Флисс — немецкий врач-отоларинголог и психоаналитик, друг Фрейда. Ввёл в оборот понятия бисексуальность, сублимация, сексуальный латентный период, которые были использованы Фрейдом при развитии психоанализа. Подробно развивал идею и теорию бисексуальности.
====== Глава 3. Куря табак, о Чандре думай! ======
Они шли по узкой вытоптанной тропинке, пробираясь между стволами батангора, тика, сала и хлопковых деревьев. Лес становился всё реже, а запах гари усиливался. Наконец издалека стал виден высокий холм с поросшими ярко-зелёной травой склонами, на вершине которого располагался догорающий дворец. Стены его обуглились и растрескались, купола и башни почти полностью обрушились, а те, которые чудом выстояли в пожаре, имели плачевный вид. Вокруг уничтоженного древнего памятника архитектуры расползалось гигантское чёрное пятно, состоящее из пепла и обломков сгоревших брёвен. Языки пламени лениво дожирали ворота, галереи, пилястры и провалившийся фундамент. В небо уходили извитые столбы густого дыма, напоминая траурные колонны.
Чуть поодаль, там, где заканчивался мост через ров, наполненный водой, стояла толпа людей в разноцветных одеяниях. В центре толпы располагалась роскошная царская колесница, окружённая вооружёнными всадниками на белых и вороных конях. Не требовалось объяснений, чтобы понять: повелитель Магадхи всё ещё там, на месте недавнего сражения.
— Вот и Хава Мехел, — негромко пояснил Чандра. — Красивый был… когда-то. Любимый дворец сестры Дхана Нанда! Не могу поверить, что самрадж поджёг его, лишь бы избавиться от меня, — юноша вздохнул и покачал головой.
— Не забывай, у твоего царя те же проблемы, что и у тебя, — напомнил ачарья Зигмунд. — Он не ведает, что творит. А я ведаю.
— И что он творит, поджигая дворцы? — заинтересовался Чандра.
— Сублимирует подавленную энергию, уничтожая, а затем восстанавливая собственное имущество. Ты делаешь то же самое, убегая, прячась, проклиная его и нанося себе раны. Что поделать? Вот так вы друг с другом решили поиграть. Сейчас он сожжёт дворец, а потом будет думать, как его отстроить заново. И в то время, пока он будет занят постройкой, перестанет вспоминать о тебе. Ему станет легче. Скажешь, не сублимация?
— И то верно, — со стороны Чандры последовал новый вздох, полный грусти и раскаяния. — Хотя мне кажется, вряд ли он станет обо мне вспоминать… Чанакья сделал всё, чтобы самрадж поверил в нашу смерть. Этот хитрый брамин на обгорелые трупы воинов, павших в сражении, надел наши украшения. Дхана Нанд теперь считает меня мёртвым. Но даже если я сейчас покажусь ему на глаза — прибьёт и не пожалеет, потому что очень зол!
— Да, это весьма вероятно, — согласился с логикой его рассуждений Зигмунд. — Нам надо срочно придумать план, иначе тебе не удастся завоевать сердце царя, а мне покурить, и это будет очень плохо! Одним словом, как только меня осенит подходящая идея, мы выйдем из укрытия.
— Послушайте, учитель, одного понять не могу, — не выдержав, вмешался в беседу Карл, зашептав на ухо Зигмунду то, что отчаянно лезло ему в голову и не давало покоя, пока они втроём пробирались через лес. — Вы всегда говорили, что гомосексуальные предпочтения наблюдаются у юношей, воспитанных слабохарактерным отцом и властной матерью, или у тех, кто не имел отца. Или, как предполагал ваш друг Вильгельм, мальчик должен иметь много братьев, рождённых до него. И чем больше старших братьев, тем выше вероятность, что младший будет испытывать сексуальное влечение к лицам своего пола.
— Да, нестыковочка, — неловко усмехнулся Зигмунд и добавил совсем тихо. — Зато у царя всё сходится как по писаному. Семь старших братьев! Да он просто обязан оправдать новую теорию моего дорогого друга. Вот и оправдал.
