Он нашел его в группе актеров. Хамза разговаривал с Кары Якубовым.
- Степан Петрович, а вы просто прирожденный артист! - восхищенно защелкал языком Кары Якубов. - Такого зрелища, какое было здесь, не увидишь, пожалуй, ни в одном театре мира.
- Война из людей артистов делает, - сказал Соколов. - Недаром в газетах пишут - на театре военных действий...
- Театр войны - жестокое зрелище, - задумчиво произнес Хамза. - Страсти обнажены до предела... Хотелось бы когданибудь на сцене достичь такого накала страстей...
Степан отвел Хамзу в сторону.
- А чего такой невеселый?
- Есть причина.
- Какая.
- Мне не хотелось бы говорить об этом...
- Не стесняйся, выкладывай.
- Это была опасная инсценировка, Степа, - вздохнул Хамза. - И Азизбек мог обратиться к своим людям от имени аллаха...
- Не поверили бы! - рубанул воздух рукой Степан. - Ты посмотри на этих бывших басмачей... Кто они? Голь перекатная...
Халаты рваные, седла обтрепанные!.. А у Азизбека рожа холеная и бешмет из тонкого сукна... Я это сразу приметил, когда он к нам подъезжал... Даю, говорит, вам один час времени... А ребята его через час ни гугу, не захотели лоб под пули подставлять. Вот тутто я и стал соображать, как их умом взять, а не силой. Если, думаю, классовый состав банды неоднородный, значит, им Азизбек с его Закаспийским правительством - как зайцу пятая нога...
- Все правильно, Степан, но нельзя забывать, что на Востоке имя аллаха...
- Да ведь ты же сам мне говорил, - перебил Хамзу Степан, - что аллах он за бедных, за справедливое общество?..
Это у нас в Фергане басмач - сытый, из байских сынков, из богатеньких! А эти, которые на нас шли, - из бедняков или середняков, их на газават почти насильно мобилизовали! Так если к нему, к здешнему басмачу, от имени аллаха обратиться, кому он поверит? Мне, представителю власти рабочих и крестьян, или Азизбеку - представителю баев и господ? Зачем ему в рваном халате на газават идти против таких же, как он сам? Мы ему новый халат хотим дать, а Азизбек последний норовит снять... Ты думаешь, они не соображают? Соображают. Азизбека-то шлепнули, а к нам пришли. Вот и кумекай теперь - не прав я был или прав, когда обратился к ним от имени аллаха, милостивого и милосердного?
2
Заслуги Алчинбека Назири в революционном движении в Ферганской долине были широко известны и общепризнаны.
Особенно памятно было всем его героическое участие в выборах в Учредительное собрание в Коканде.
Этот высокий акт гражданского мужества, едва не стоивший ему жизни, позволил Алчинбеку Назири стать одним из руководителей союза трудящихся мусульман города. На этом посту он успешно боролся против мухтариата и всемерно способствовал победе Советской власти над автономистами.
После окончательного разгрома мухтариата Алчинбек Назири вступил в партию. Когда в городе Фергане (бывшем Скобелеве), в связи с новым административным делением, был создан ревком вилайета, его направили туда заместителем председателя, что соответствовало должности заместителя председателя губисполкома.
Естественно, на новом месте Алчинбек не забывал про старых друзей. Например, в Фергане организовали первую советскую трудовую школу. Директором школы Алчинбек рекомендовал друга юности Хамзу Ниязи, одного из зачинателей прогрессивной детской педагогики еще в предреволюционные годы. Безусловно, ничего предосудительного в этом не было, но злые языки начали поговаривать, что товарищ Назири, мол, иногда предпочитает приятельские отношения деловым качествам (а кто их не предпочитает иногда?).
В данном конкретном случае это были абсолютно беспочвенные обвинения. Хамза Ниязи вполне справился с порученным ему делом. В короткий срок он собрал вокруг себя лучших преподавателей Ферганской долины: математика Кары Ниязи (не родственника, просто однофамильца), учительницу географии и французского языка - одну из самых просвещенных женщин-узбечек того времени Ойшу-ханум, блестящего знатока арабской и персидской письменности Дадамата-дамлю, Халмухаммада Ахунди - горячего энтузиаста такого совершенно нового в первые годы Советской власти предмета, как обществоведение.
Сам директор преподавал сразу несколько дисциплин: пение, музыку, узбекский язык, русский язык, узбекскую литературу, русскую литературу. Кроме того, он организовал в школе кружок революционной песни, который постоянно выезжал с концертами в Андижан и Наманган.
Одновременно при школе была создана узбекская национальная драматическая студия. Ее выступления проходили на уровне профессионального театра. Тем более что репертуар студии обновлялся новыми пьесами ее руководителя. А исполнение женой директора школы Зульфизар роли матери в спектакле "Трагедия Ферганы", где бы ни давались представления, буквально в любой аудитории (и в городах, и в кишлаках), вызывало слезы всего зрительного зала.
Собственно говоря, эта студия была следующей ступенью становления молодого узбекского национального театра после знаменитой передвижной политической труппы Туркестанской армии, чуть было не погибшей в песках Каракумов, у истоков которой стоял еще Дмитрий Фурманов.
Нет, нет, отнюдь не ошибся заместитель председателя Ферганского исполкома товарищ Алчинбек Назири с кандидатурой Хамзы Ниязи. Первая советская трудовая школа города Ферганы была образцовым учебным заведением и в определенной степени прообразом всей будущей новой системы народного образования Туркестана. Она стала и своеобразной кузницей учительских кадров республики. Многие узбекские педагоги в течение десятилетий будут называть себя воспитанниками Хамзы Хаким-заде Ниязи. Так что небольшая протекция, составленная товарищем Назири другу юности, была в, общем-то, деянием безусловно положительным.
Конечно, работа товарища Назири в исполкоме не была целиком свободна от недостатков. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Например, осталась менее широко известной другая протекция, составленная товарищем Назири еще одному другу юности. Заместитель председателя, не привлекая ни одного лишнего свидетеля, практически собственноручно выправил абсолютно новые документы некоему гражданину Капланбекову, прибывшему неизвестно откуда, не потребовав от последнего никаких старых документов.
Гражданин Капланбеков в Фергане задерживаться не стал и, исхлопотав себе необходимые бумаги, отправился в горы, в поселок Шахимардан. Здесь с некоторых пор обосновал свою новую резиденцию глава всех мусульман Туркестана наш старый знакомый святой Миян Кудрат.
Очевидно, под большим секретом можно уже сообщить читателям, что обладателем нового, советского паспорта был не кто иной, как наш старый знакомый - небезызвестный Кара-Каплан. Время, протащив его по городам и весям, сильно изменило внешний облик и внутренний мир незадачливого первого визиря несостоявшегося кокандского хана Эргаша. От весельчака Кары не осталось и следа. Гражданин Капланбеков был угрюм, мрачен, неразговорчив и очень религиозен.
Поэтому первый визит в Шахимардан он нанес Мияну Кудрату. Разговор между Кара-Капланом и хазратом происходил наедине. Гражданин Капланбеков сообщил святому, что, выполняя последнюю волю бывшего члена Государственной думы, страдальца и мученика эпохи Кокандского мухтариата Садыкджана-байваччи, он привез с собой драгоценности байваччп, которые их хозяин завещал на борьбу против Советской власти, на создание и вооружение новых отрядов басмачей.
Кара-Каплан потребовал, чтобы драгоценности были оценены и чтобы ему выдали расписку с указанием суммы сданных представителям высшего духовенства сокровищ.
В присутствии шейха Исмаила и Камола-кази драгоценности были рассмотрены и оценены. Миян Кудрат выдал Кара-Каплану расписку на сумму, составлявшую без малого один миллион рублей.
Честность, выдержка, бескорыстие, твердость (с миллионом рублей, махнув через границу, Кара мог бы совсем неплохо проводить время в кабаках и притонах Индии или Турции) создали вокруг гражданина Капланбекова ореол одного из самых верных и преданных исламу людей. Деловые, то бишь боевые качества Кара-Каплана были общеизвестны. Половина доставленных им ценностей сразу же была отправлена за кордон для приобретения оружия. И с благословения Мияна Кудрата гражданин Капланбеков вместо погибшего недавно в боях с частями Красной Армии Эргаша был назначен верховным курбаши предводителем отрядов басмачей, загнанных Советской властью в горы.
