«Неужели он всё-таки воспринимает моё присутствие?! — обрадовался Конрад, заметив, что его мысли заметно влияют на поведение альризийского жреца, и подобное уже невозможно списать на ряд совпадений. — Похоже, каким-то образом мой внутренний мир перекликается с его сознанием, а если так, я могу «достать» его! Пусть переживает. Пусть до него, наконец, дойдёт, что с его разумом — непорядок! Надеюсь, это сподвигнет его обратиться за помощью к кому-нибудь из Лекарей, и меня, вытащив из его узора, вернут в моё собственное тело. Ведь Маги наверняка не потерпят, если я буду мешать исполнять миссию их жрецу? А я буду мешать. Я не позволю ему существовать спокойно!» И Конрад нарочно стал вызывать у себя как можно более яркие, интенсивные переживания, вынуждая Зоурина становиться всё более беспокойным и раздражительным.

Это продолжалось до тех пор, пока Держатель Круга, спустя несколько дней, утратив душевный покой и здоровый сон, не переместился к местному Мудрецу. Зоурин рассказывал старику по имени Элохар, живущему в глубокой пещере на окраине Нарткха, о том, что устал видеть непонятные чужие образы, приходящие к нему словно из ниоткуда. Как и следовало ожидать, слепой Мудрец ничего толком объяснить Зоурину не сумел и со словами: «На всё воля Богов, создавших тебя, о великий Держатель Круга!», отправил жреца обратно в Авведо.

Расчёт на то, что престарелый Элохар вытащит его из темницы чужого тела, не оправдался, и Конрад на некоторое время впал в уныние. Однако, довольно быстро внушив себе, что сдаваться рано, капитан продолжил свои атаки на захватившее его сознание.

Превозмогая творящуюся внутри вторичного узора чертовщину благодаря наличию там Конрада, Зоурин честно пытался выполнять взятые на себя обязательства: раздавать жителям кристаллы, восстанавливать круги подзарядки, но каждую минуту его преследовало болезненное чувство раздвоенности. Он всё чаще приближался к отполированному до зеркального блеска плоскому кристаллу, висящему на стене его жилища, чтобы потрогать своё лицо. И всё чаще вздрагивал, смутно подозревая, что должен выглядеть иначе, но как именно — не мог понять! Никто, кроме Конрада, не подозревал, насколько близок несчастный Держатель Круга к нервному срыву. Конрад чувствовал себя бесом-искусителем из древних преданий, вселившимся в невинную душу.

«Но у меня нет выхода! — оправдывал капитан себя. — Всё, что я хочу — вернуть своё тело и возвратиться на корабль к своей команде. Этот хмырь умеет сплетать узоры буквально из ничего, я сам видел. Вот пусть сплетёт себе новое тело, а мне вернёт моё. И я перестану сводить его с ума, заставляя смотреть по ночам мои сны, а днём — мои воспоминания».

Однако сколько бы Конрад ни подбрасывал Зоурину мысль «поговорить по душам», почему-то именно эту здравую идею жрец не способен был распознать и не отвечал на неё.

А потом грянуло то, что назвать иначе, как началом конца, было невозможно…

«Я обращаюсь ко всем, кто поддерживает меня, — зазвучал как-то ранним утром внутри сознания Зоурина голос Альризы, — к Держателям Кругов, Мудрецам, Лидерам храмов! Я завершаю своё существование. Планеты, где начинаются войны, обречены. В храмах Мито и Дана началась война между итэтэ и иргами. На Авведо совершено нападение. Я не желаю поддерживать низкие поступки собственных детей! Я запускаю ряд Волн, которые покончат со всем живым на моей поверхности».

«Нет! — мысленно воспротивился решению Альризы Зоурин. — Я приказываю остановиться! Как последний Держатель Круга, я обращаюсь к тебе и говорю — прекрати процесс уничтожения!»

«Ты не имеешь права мне приказывать, — последовал жёсткий ответ. — У тебя узор, подобный божественному, но ты — не Бог! Никто, включая тебя, за столько веков не сумел запустить Систему. От вас всех нет толку. А вы ещё и войну замыслили, отринув Кодекс? Да не будет этого! Умрите все».

«Я найду способ призвать Богов, — Зоурин сам не знал, на какое чудо рассчитывает, давая столь смелое обещание планете. — Я уверен, у меня получится! Если вернутся Боги, ты пощадишь итэтэ?»

«Если сможешь призвать Богов, я, вероятно, передумаю, — смягчилась Альриза. — Но сначала исполни обещание, тогда и поговорим!»

«Нет смысла звать Богов на опустошённую планету, — продолжал убеждать обезумевшую Альризу Зоурин. — Если ты уничтожишь своих детей, то и Боги не придут к тебе. Дозволь мне забрать с поверхности тех, кто ещё жив, переместив их в хранилище под храмом Ара! Дозволь спрятать ещё живых от твоего гнева!»

«Делай что должен, — с ноткой высокомерного снисхождения отозвалась Альриза. — Если твоих сил Держателя Круга хватит на то, чтобы спасти всех — спасай, я не стану препятствовать. Попытайся, коли силы узора хватит!»

«И землян вместе с их кораблём спаси, — изловчившись, вбросил в сознание Зоурина свою мысль Конрад. — Ты обязан охранять гостей, ведь они беспомощны на чужой земле и позаботиться о себе не способны! Твой долг защищать всех, кто живёт на этой планете!»

«Да, я спасу землян! — вдруг решил Зоурин, даже не заподозрив, что принял чужую мысль за свою. — Перенесу их вместе с кораблём внутрь хранилища Ара. Никто не должен умереть. Силы моего узора хватит, потому что мой узор — продолжение планеты, и я на многое способен, если Альриза не препятствует мне, а она дала слово не чинить препятствий!»

Конрад торжествующе усмехнулся. Оставаясь невидимым и беспомощным, заточённым внутри чужого сознания, он всё же мог влиять на мысли Зоурина и диктовать жрецу свою волю.

Достигнув поверхности планеты, Марков на всякий случай принял невидимый облик. Этому он в своё время научился у Си-А, которая посоветовала ему при посещении обитаемых планет в облике плазменного шара не позволять населению видеть себя, особенно если речь шла о гуманоидных расах. Ведь они так легко паникуют! Невидимость избавляла от кучи проблем, позволяя незаметно исследовать местность, не привлекая к себе внимания.

Си-А стремительно фиксировала то, что творилось на поверхности Альризы, но увиденное её совершенно не радовало. Огромные воронки смерчей, пролетая над сушей, превращали всё живое и неживое в труху, песок и пыль, не щадя ни растительность, ни животных, ни рельеф. Целые горные массивы исчезали прямо на глазах, будто невидимые великаны слизывали их своими жадными языками. Уничтоженное сметалось в океан и развеивалось над водой, словно сожжённый пепел мертвецов. Мелкие острова, похоже, давно затонули. Крупные литосферные плиты содрогались, раскалывались на части, превращаясь в уродливое крошево и постепенно проседая всё глубже. Уровень воды поднимался, затапливая низины. Где-то извергались вулканы, и небо над Альризой уже начинало затягиваться серым пеплом и густым, чёрным дымом.

— Неужели мы опоздали? — печально констатировал происходящее Марков.

— Ещё нет. Целостность ядра пока не нарушена, насколько вижу, — отозвалась Си-А, — но конец этой планеты, бесспорно, близок.

— Сможешь извлечь информацию из её узора?

— Увы. Я попыталась сделать это, но Альриза не позволяет подобраться к ней. Она отгородилась блоком из силовых линий и не идёт на контакт. Но есть и хорошая новость: я отследила на одном из материков кого-то с сильным узором, сравнимым с нашими. Насколько я поняла, это существо занято эвакуацией населения с поверхности планеты через мощный портал внутрь Альризы, где ещё относительно спокойно, поскольку планета начала разрушать себя снаружи, но не изнутри, — Си-А напрягла своё внимание, а потом медленно промолвила. — Там гигантский бункер, расположенный в непосредственной близости от ядра, либо, что более вероятно — лаборатория, откуда начинался весь эксперимент. В общем, погибли не все, есть выжившие, и их немало. Попутчик, если мы собираемся предотвратить гибель этого мира, нам стоит переместиться туда, пока не закрылся и этот портал.

— Хорошо, идём!

«Вы сможете возродить Систему?» — услышал вдруг Марков голос внутри себя, как только они вдвоём с Си-А совершили скачок над поверхностью планеты, приближаясь к открытому порталу.