— Извини, — Олег уловил настроение своего товарища. — Ситуация проста, как грабли. Майор Горюнов, возвращаясь из Загорска в Москву, остановился купить сигарет. Когда вернулся в машину, там не оказалось кейса с оружием, документами и деньгами.
— Проста не как грабли, а как гильотина. — Так и есть, коридорные слухи были точны до мельчайших деталей. — Гриф на документах был?
— Да нет, документы несекретные.
— Оружие почему в кейсе?
— Да кто его знает? — Олег развел руками.
— Предложения есть?
Олег облегченно вздохнул. Последнее время шеф стал раздражительным и, не замечая этого, в своем занудстве обретал схожесть с последним генсеком. Однако в критические моменты он стряхивал с себя номенклатурную пыль и превращался в нормального человека.
— Предложения есть.
— Циничные?
— В меру. — Олег перешел к конструктивной фазе разговора. — Действовать надо немедленно, пока не ушел пистолет. Возможно, он еще в палатках. Документы вряд ли кому сгодятся: так, бухгалтерская галиматья. Возможно, их уже спалили, а если нет, то уж распорядиться ими точно не смогут. Впрочем, думаю, что и тут можно избежать утраты. Короче, поднимаем группу «Удар», накатываем с особым почтением.
— Это что? «Всем лежать, стоять на месте»?
Год назад, реализуя дело по ввозу в Россию фальшивых долларов, руководитель группы захвата Миша Кобяков так разволновался, что стал отдавать взаимоисключающие команды, нелепые вдвойне, поскольку брали итальянцев, не понимающих по-русски ни слова. Незнание «великого и могучего» дорого обошлось макаронникам. «Нежелание» подчиниться привело в ярость группу захвата. Результат — четыре перелома и одно сотрясение мозга.
Однако на досуге, вспоминая операцию, ее участники дико ржали именно над первой командой: «Всем стоять, лежать на месте», ставшей для посвященных таким же афоризмом, как и классическое: «Не делайте умное лицо! Вы же офицер».
— Ну, это как получится, — ушел от конкретики Олег. — Указ двенадцать двадцать шесть позволяет нам принимать меры по нейтрализации организованных преступных групп. Даже силовыми средствами. Тем более что у нас есть основания подозревать круг лиц в хищении оружия. Полный состав преступления.
— Состав есть, субъекта нет.
— Помните, как говорил герой известного фильма, чиновник по особым поручениям: «Дайте мне поручение, а особым я его сделаю сам». Субъект — понятие относительное… Смотря относительно чего его рассматривать. По этим палаткам кто только не ходил — и МУР, и РУОП. Главное, не впасть в слюнявое милосердие!
— Куда? — удивленно поднял очки шеф. — Милосердие не бывает слюнявым. Оно или есть, или его нет.
— Я имею в виду не попасть под влияние спекулятивного «ми бэ-э-эженцы». Такими беженцами все изоляторы забиты. Вчера РУОП проводил операцию. Взяли пятьдесят семь человек. Арестовали трех. Но когда стали разбираться с транспортом, на котором эти «беженцы» приехали, то двадцать шесть иномарок оказались ничьи.
— То есть?
— Машины есть, а хозяев нет. Так и стоят они возле милиции на заднем дворе неоприходованные…
Подготовка к любой операции всегда была неким ритуалом. Переодеваясь, складывая в сумки бронежилеты и оружие, комплектуя радиостанции аккумуляторами, парни настраивались, словно каратисты перед схваткой. Щелкали затворы, раздавались тональные сигналы радиостанций, короткие фразы в эфире. Все делалось без суеты, сосредоточенно и скрупулезно. Офицеры из группы «Удар» — так называлась антитеррористическая боевая структура — знали, что все должно быть проверено от и до. Сколько раз обстоятельства наказывали за нерадивость, спешку и невнимательность. Поэтому Адмирал — неизменный шеф этого подразделения, — гоняя бойцов на тренировках, довел их действия до автоматизма.
К подбору экипировки Адмирал относился ревностно. Насмотревшись боевиков, он не только совершенствовал боевую подготовку своих ребят, но и внимательно следил за новинками на рынке средств защиты. Через питерских коллег Адмирал вышел на фирму «Специальные материалы» и, почти прописавшись там, ездил в Ленинград, как на работу.
Сшитые из специальной ткани комбинезоны «Скат», «Снег» и «Склон» позволяли свободно перемещаться, прыгать, лазить. Они исключали возможность попадания внутрь грязи и пыли, никогда не расстегивались. В них было удобно работать, потому что они прекрасно вентилировались и сохраняли при этом тепло. Множество карманов и карманчиков позволяли не только разместить там все необходимое, но и защитить специальными пластинами локти и голень.
Разгрузочный жилет «Каскад-3» служил одновременно и складом вооружения, и переносной аптекой. В нем умещалось много полезных вещей. Магазин к АКМ, магазин к А-91, запасные обоймы к ПМ, взрывпакет, наручники, аптечка, газовые баллоны «Волна» и «Черемуха», рация, индивидуальный пакет. Несколько жилетов «Шторм» были особой гордостью Адмирала. В них умещалось еще больше: восемь магазинов к АКМ, восемь гранат ВОГ-25, шесть магазинов к А-91, 8 гранат РГД…
Все было подогнано и пригнано. На ногах бойцов ладно сидели ботинки «Темп» с прошивной подошвой, крупными грунтозацепами и глубоким протектором. Они были гибкими, хорошо защищали от мороза и влаги. Высокие берцы плотно охватывали голеностопы, исключая возможность случайного подворачивания ноги.
На всякий случай в багажнике машины лежало специальное устройство «Фонтан» для защиты от взрыва: им можно было безопасно накрыть взрывное устройство с массой до четырехсот граммов тринитротолуола.
За три года существования группы она сотни раз выезжала на операции, каждая из которых завершалась «разбором полетов». Для некоторых бойцов такие разборы становились последними.
Отстранение от участия в операциях принималось как естественная кара за собственную нерадивость, поставившую дело под угрозу срыва. В зависимости от проступков офицеры отстранялись от участия в операциях на разные сроки. Несмотря на то, что служба в отделе была, как говорили здесь, «не мед и не пиво», коллективом дорожили.
Удачный подбор команды позволил превратить отдел в единую семью. Работа была такой, что опера проводили на службе больше времени, чем дома, и их жены, общаясь между собой, приходили к выводу, что «мужиков дома нет». Поэтому парни искали разные средства, чтобы хоть как-то ублажить своих супруг. Несколько раз предпринимались совместные выезды на выходные в дом отдыха. Впрочем, эти выезды еще более укрепили благоверных в том, что они имеют дело с «отмороженными», которые даже в лесу говорят о работе. А после уничтожения шашлыка наступала очередь мужских забав: метанием в цель топоров, ножей и прочих скобяных изделий Зато дети бывали в восторге от таких поездок и, возвращаясь в классы, ошеломляли педагогов дикостью развлечений.
Авторитет отца после такой поездки, неизменно сопровождающейся чекистскими байками, разными историями, поведанными у костра, возрастал в семье неимоверно, что обрекало супругу на вечное меньшинство. Многие жены несли свой крест терпеливо, но не безропотно. Периодически в семьях все же возникали стихийные бунты, и тогда Адмирал возвращал оперу все неиспользованные отгулы для урегулирования конфликта.
Сложившаяся в коллективе атмосфера позволяла легко и без понуждения кого-либо решать задачи. Невзирая на чины и звания, офицеры тянули одну лямку, в бою все были равны. Адмирал, одержимый идеей создать уникальную структуру, почти добился этого, но продолжал шлифовать, оттачивать мастерство бойцов и совершенствовать техническое оснащение. Руководство высоко ценило «Удар», однако встречи с Адмиралом здоровья ему — разумеется, руководству — не прибавляли. Появление шефа подразделения в кабинете некоторых начальников с очередным каталогом новой спецтехники всегда напоминало визит Остапа Бендера к Полыхаеву.
Даже начальник финансового отдела, невзрачный человек, способный выдержать любой натиск, когда дело касалось выделения казенных денег на какие бы то ни было расходы, сдавался Адмиралу без боя. И каждый раз по возвращении в отдел с выделенной суммой Адмирал торжественно провозглашал: «Сдался Берлага. Не выдержал очной ставки».
