Далеко внизу, тысячи детей бегают по дворам полным ветра и по переходам, вверх и вниз по лестничным маршам, тюбетейки на их головах с пластиковыми пропеллерами, что трещат и вращаются неясным ореолом, дети бегают как посыльные среди пластмассовой растительности в и из мягкопластиковых офисов—Вот сообщение тебе, Тайрон, отправляйся на поиски Светлой Минутки (Ни хрена! Даже не знал, что она пропала! Похоже старик Папаша опять за свои фокусы!) так что ходу в толчею коридоров, где полно резвящихся собак, велосипедов, катят симпатичные девчонки-секретарши на роликовых коньках, лотки с колёсиками, вечный водоворот шапок-бини под лампами, дуэли на пистонных или водяных пистолетах на каждом углу, ребятишки укрываются за искрящимися фонтанами ОПА! а это настоящий уже пистолет, тут настоящая пуля зинннггг! Неплохая попытка Папаша, но ты не такой проворный как Паренёк сегодня!
Вперёд, на выручку Светлой Минутки, которую выдернули из ежесуточных 1440 коллеги Отца, для своих зловещих целей. Тут передвижение становится сложнее—система движущихся зданий, под прямыми углами, вдоль прорезей сети улиц Ракетен-Штадта, ты можешь также поднять или опустить само здание, на дюжину этажей в секунду, до нужных высот или ярусов под землёй, как капитан подлодки свой перископ—хотя некоторые проезды тебе недоступны. Они доступны для других, а тебе нет. Шахматы. Твоя цель не Король—тут нет Короля—а задачи данного момента, как, например, Светлая Минутка.
Бинг вскакивает пацан в вертящейся бини, вручает Слотропу ещё сообщение и уматывает прочь. «Светлую Минутку держат в плену, если хочешь увидеть её при демонстрации всем заинтересованным клиентам, явись по этому адресу в 11:30.»—в небе как раз проплывает белый циферблат, хмм всего полчаса на сборы моей спасательной команды. В составе команды будет Мёртл Чудотворица, что влетает сюда в бордовом платье с подложенными плечами, кудряшки всё ещё торчком в её волосах и недовольная хмурость, что вытащили её из Страны Дремли… затем Негр в жемчужно-сером зуте и в Макинтоше, по имени Максимилиан, прилизанная в стоячий квадрат причёска «каре» и тонюсенькие усики выныривают прямиком с его рабочего места «для прикрытия», шикарный менеджер Клуба Угабуга где аристократия с Бикон-Стрит трётся плечами кажну’ ночь с пропойцами и нарколыгами Роксбери, а приве’ Тайрон, вота я, приве’ Мёрли беби, приве’ приве’ приве’. Чё за спех, мэн? Поправляет свою гвоздику, окидывает взглядом комнату вкруговую, все теперь тут, кроме того Мар-селя, но слышь! знакомая тема музыкальной шкатулки, да, та старомодная музыка Стивена Фостера и, конечно же, через окно балкона теперь является Марсель, механический шахматист времён Второй Империи, фактически изготовленный для великого фокусника Роберт-Худин, очень серьёзного вида Французский ребёнок-беженец, забавная причёска с ушами в превосходной окантовке волос, что начинаются с чётким отступом на полсантиметра голой пластиковой кожи, волосы чёрной ваксы, очки в роговой оправе, довольно замкнутая манера, к сожалению, чересчур буквалист с людьми (представь что произошло в первый раз, как Максимилиан заявляется с его приве’-ка’-ту’-без-м’ня в дверях, крутит воздух на пальце видит метал-эбонито-пласмассового юного Марселя, что сидит тут над красотками в журнале и говорит: «Эй, мэн, да’ мне чуток кожи, мэн!» ну так Марсель не только задолбал его по полной насчёт кожи, кожи во всех её смыслах, о нет это лишь поверхностно, затем вот вам протяжённый трактат относительно понятия «давать», и тот не скоро кончился, а в заключение начинает выдавать по теме «Мэн». Со всеобъемлющим подходом. Фактически, Марсель всё ещё и близко её не закончил.) Однако, его тщательно изготовленные мозги 19-го столетия—уровень человеческого мастерства необходимый для чего-то подобного давно утрачен, утрачен как птица додо—здорово пригождались Бухты-Барахтной Четвёрке во многих, очень многих раундах с Отеческой Угрозой.
Но где внутри Марселя карлик Гроссмейстер, крохотный Иоган Алгайер? Где пантограф и магниты? Нигде. Марсель на самом деле механический шахматист. Ни малейшей внутренней подделки для придания ему хоть какого-то штриха человечности вообще. Каждый в ББЧ, фактически, одарён и вместе с тем сдвинут своим даром—непригоден для человеческой жизни. Мёртл Чудотворица специализируется на сотворении чудес. Ошеломляющие деяния, непосильные людям. Она утратила своё уважение к ним, люди неуклюжи, они подводят, она очень хочет их любить, но любовь единственное непосильное ей чудо. Любовь для неё недоступна вовеки. Другие, такого же уровня как она, становятся гомосексуалистами, фанатиками закона и порядка, отправляются в странные религиозные экскурсии либо так же нетерпимы к недостаткам как и сама она, и хотя её подруги, такие как Мэри Чудо или Чудо Женщина постоянно приглашают её на вечеринки встретить подходящего мужчину, Мёртл знает что это бестолку… Что до Максимилиана, у него природное чувство ритма, имеется ввиду какие только есть, всех ритмов, вплоть до и включая космические. Так что он никогда не сунется туда, где поджидает бездонная западня, где сверху со свистом падает сейф, завывая как авиабомба—он лоцман через самые опасные минные поля Земли, если только держаться к нему поближе, находиться там где и он, по мере возможности—Максимилиану никак не суждено подвергаться опасности выходящей за рамки опрятности, за пределы первого бегущий по коже холодка...
Такая вот отличная команда готовятся выступить за Светлой—что говоришь? какой такой у Слотропа особый дар и Фатальный Недостаток? О, д’ брось—э, за Светлой Минуткой, собирают своё снаряжение, Мёртл мечется туда-сюда, материализует то да сё:
Мост Золотые Ворота («Ну, как, подойдёт?»– «Э, давай посмотрим тот, опять, а? С теми, знаешь э...»– «Бруклинский?»– что-то вроде старомодного переглядывания,– «Бруклинский Мост?»– «Да, тот самый, с такими торчащими… как там их...»)
Бруклинский Мост («Понимаешь, для сцены погони, Мёртл, нам следует соблюдать пропорции...»– «Да, расскажи, ещё ты мне расскажи»: «Вот если б мы были на гоночных авто, тогда, конечно, Золотые Ворота подошёл бы… но гнать по воздуху нам понадобиться что-то более старое, поинтимней, что ли, человечнее...»)
Пара изысканно элегантных Ролс-Ройсов («Хватит дурачиться, Мёртл, мы уже договорились, правда же? Никаких автомобилей...»)
Пластмассовый самокатик для малышей («О хорошо, я знаю, что ты не уважаешь меня как лидера, но послушай, может всё же будем посерьёзнее...»)
Чему уж тут удивляться, что трудно быть уверенным в этих идиотах в момент их ежедневных выходов на противоборство с Пагубным Папашей? Тут никакого прямого подчинения, ни линий власти, ни сотрудничества. Решения никогда, по сути, не принимаются—в лучшем случае возникают из хаоса досад, причуд, галлюцинаций и всестороннего дурачества. Это не бойцовская команда, а скорее гнездо раздражений, тяжб, капризов и обид, не такая уж редкая жар-птица на общем фоне. Её выживание, как ни крути, скорей всего лишь бормотанье слепой фортуны выщупывающей путь в тяжкой мраморности небес одной Ночи Титаника за другою. Вот почему теперь Слотроп оглядывает свою коалицию с надеждами на успех и упованьями на провал в примерно равной мере(и нет, это не переходит в наплевательскую апатию—это создаёт колючий диссонанс, что топорщится в тебе как острые ножи). Его и впрямь уже достала такая собственная несобранность, настолько абсолютная неспособность принять одну сторону или другую. Из Тех, кого старинные Пуританские проповеди обличали как «ни нашим, ни вашим, но полны нареканий», тащиться путём потруднее лишь потому, что не доходит, ещё не означает, что это неправильно! Подспудная энергия настолько же реальна, так же неотступна и неотвратима, как и вырвавшаяся на волю. Когда ты в последний раз чувствовал себя нестерпимо вялым? а? Ни-вашим-ни-нашим такие же люди, как герои и злодеи. А вот возьми, прямо сейчас, где и кто бы ты ни был, городской прохиндей или деревенщина, нежишься ли в постели или трясёшься в автобусе, просто повернись к соседнему Ни-вашим-Ни-нашим, хотя бы даже к собственному отражению в зеркале и… просто… запой,
