Он отошёл от двери, замерев у ближайшей стены. Я же проскользнула в коридор, возвращать свою обувь на место, и запнулась недоговорив:

– Там хал… А как?

Мужчина был одет! Странная футболка или жилетка… Чёрт пойми что, чёрного цвета, с короткими рукавами и какими-то нашивками на полукруглом воротнике, притягивали взгляд к вырезу. Мышцы отчётливо проступали под странной тканью, неуловимо похожей на нечто кожаное. А вот штаны мне понравились! Чёрные, широкие, с какими-то символами на кайме карманов спереди.

Наверное, удобные…

– Ты про одежду, Аллиночка?– довольно муркнул Драг, для которого мой сканирующий взгляд не остался незамеченным.– Это я. Я восстанавливаюсь. Это хорошая новость. Вот, даже хватило резерва на пространственный карман.– этот нарцисс ещё и покрутился вокруг своей оси, продемонстрировав мне какую-то, расшитую золотым вязь на заднице.

– Хорошая?– насторожились я, стараясь не вдаваться в нюансы.– Когда так говорят, это значит, что есть и плохая…

– Да. Теперь мой резерв опять пуст и нам нужно ещё ждать.

Что я там говорила о своих железных нервах? Ах да, хвасталась. Ну значит, нужно соответствовать. Тем более, не думаю, что в психушке есть оливье!

– За мной!– скомандовала, прежде чем прошмыгнуть на кухню.

Язык чесался задать десятки вопросов. Да что там десятки – тысячи! Но я упрямо поджала губы и занялась содержимым холодильника. Салатов я нагребла реально тазик, поэтому голодная смерть мне не грозила. Собственно, как и этому Драгу. Сыр с колбасой ещё остались, и нарезанные, и нераспечатанные.

Нет, с голоду точно не помрём.

– Это оливье!– торжественно громыхнув тазиком по столу перед носом мужчины, я кивнула:– Знакомьтесь.

Драг очень странно смотрел на меня и на величайший салат мира, что я прям чувствовала, очередная гадость из его искривившихся губ на подходе. Потому и поспешила внести ясность:

– Это вкусно!– не помню, почему оставила в салате ложку, но она пришлась кстати. Набрала в неё побольше салата и отправила в рот, довольно зажмурившись.

Любите ли вы оливье так, как люблю его я? М?

– Я не понимаю, что это…– ошарашенно выдохнул он, отчего мои глаза распахнулись.

Издевается?

– А это ты знаешь, что такое?– перехватив палку сырокопчёной, я угрожающе сдвинула брови.

– Колбаса!– воскликнул он – А это сыр! А это…– он помялся, глядя на таз с салатом, и сомневаясь переспросил:– Всё вместе? Это для скота?

Агась! Сидит у меня здесь один скот и от моего любимого салата нос воротит.

А плевать. Вообще. Абсолютно. Мне больше достанется.

Положила колбасу на стол, глубоко вздохнув, и улыбнулась. Не с ложечки же его кормить? Пусть голодным ходит.

Сама же я себе организовала тарелку и, наполнив её оливье, увлечённо принялась жевать. Молчала, сдерживаясь изо всех сил. Комментировать произошедшее казалось большим бредом, чем видеть и слышать все эти странности.

Драг тоже не растерялся. Покромсал сыр с колбасой толстыми кусками и принялся уплетать их за обе щеки, с одобряющим выражением лица.

Ну-ну, ещё бы не понравилось. И ГМО, и ароматизаторы, и прочее. Наверняка он такого и не ел ни разу!

– Спой, пожалуйста!– неожиданно попросил он, отложив колбасу на тарелку.

Уставился так, словно я голосом стаканы бью. Прям как ребёнок, в ожидании чуда.

А чуда не будет!

Представьте ор дерущихся котов, скрежет пенопласта по стеклу и завывание вьюги одновременно… Представили? А теперь забудьте и никогда не вспоминайте. Это сущий кошмар.

О, я знаю о чём говорю. Все удивляются, как можно издавать ртом такие звуки, имея довольно приятный голос. Вот не умею я петь. Вообще. Не медведь на ухо наступил, а сплясал на ушах лезгинку, ну, а про голос я рассказывала.

– Я не умею. И не буду.– поспешила занять рот салатом, увлечённо выбирая зелёный горошек.

Привычка из детства, не знаю, почему, но мне надо размазать оливье по всей тарелке, чтобы выбрать все до единой горошины и съесть, а после наслаждаться салатом без него.

– Этого не может быть! Ты моя избранная! Твой голос станет спасением для моего мира!

Я едва не прыснула со смеху:

– А ты мир свой вообще любишь? Поверь, им лучше этого не слышать.– с трудом сдерживая смех, произнесла я.

– Но как же пророчество? Ведь всё сбылось… Спой!– опять он завёл свою шарманку.

– Не буду я петь! Я не умею, что непонятного? Ошиблось твоё пророчество! Нам, знаешь, сколько всего пророчили? Одних только концов света на пальцах рук не пересчитать!– разозлилась. Наверное, поэтому начала поддерживать наибредовейший разговор в моей жизни.

– Чёрный дракон!– качая головой, Драг опустил руки под стол, извлекая шар, надеюсь, из кармана.– Чёрный?

Я кивнула, глядя на свой джакузи-болл, несостоявшийся, и развела руки в стороны.

– Услада для глаз?– ткнув в меня пальцем, хитро спросил он.

Сглотнула и улыбнулась:

– Может, ты весь список огласишь, а?

– Я не могу весь. Второй и третий том были утеряны. Третий задолго до моего рождения. А второй сожжён при набеге орков.

Салат застрял в горле. Ну и сарказм тоже.

Очень хотелось пошутить про Гоголя и Толстого, но вид расстроенного мужчины несколько усмирил мою язвительность.

–Может ещё найдётся?– решила поддержать его. Жалко его так почему-то. И почему-то постоянно.

А он даже оливье не попробовал!

Да что ж такое-то?!

***

Достал меня!

" Не может быть! Я уверен, у тебя чудесный голос! Спой! Спой! Спой для меня! " – упёртости ему не занимать однозначно.

– Хорошо!– громко воскликнула я, прожевав последнюю ложку салата.– Чтоб такое ещё спеть…О! Сейчас всё будет.– кашлянув в кулак, я громко запела:– Я помню чёрные-е обои, чёрную посу-удуу, Нас в хрущёвке двое, кто мы и откуда, откуда…Откудааааа- решила немного изменить тональность оригинала.-За-двигаем шторы, кофеёк, плюшки стынут, объясните мне теперь вахтёры, почему я на ней так сдвинуут…

Всё хватит с него.

Драг сидел молча, глядя на меня отрешённым взглядом. Он попытался улыбнуться. Очевидно, хотел как-то сгладить шоковое состояние. Но я то видела, что его левое веко подрагивало. Тут сколько ни улыбайся, а без слов понятно, что мужчина сражён моим пением наповал.

– Ну как?– хохотнула я.– Можно кого-то спасти моим голосом, а? Потапыч советовал мне в криминалистику идти. Пророчил, что убиенные, заслышав моё пение, оклемаются, если не сразу, то по дороге в морг. Да что там Потапыч, меня в начальных классах Людмила Николаевна – учитель по музыке в школе, просила не петь, когда классом песенки разучивали.

– Может, не твоя песня?– замявшись, предположил он.

Я лишь ещё больше заулыбалась:

– Почему сразу песня?– хихикнула я, подавшись вперёд.– Можно меня поставить на дозорную башню с рупором…У вас есть дозорная башня с рупором?– Драг кивнул, нахмурив брови.– Отлично. И я такая в рупор про чёрные обои, как только враги покажутся. А они такие тыгыдык обратно на лошадях. Ну или на чём там они будут?

– Это не смешно, Аллиночка.– качая головой, пристыдил меня мужчина.

А что? Самокритичность абсолютно нормальная черта характера. На мой взгляд, лучше, чем раздутое самомнение, как у некоторых.

– Меня зовут Алина.

– Я помню.– улыбаясь, заявляет он.

– Зачем тогда эта двойная – л?

– Так женственнее.

Зря он палку колбасы умял. Я бы ей сейчас ему так треснула!

– Ну и ладненько, Угар.– фыркнула я.– Мне пришла в голову очень интересная мысль.

– Драгхар.– недовольно поправил меня мужчина, выгнув одну бровь.

– Драгхаром ты станешь, когда я стану Алиной, Угар. Идём!

Мысль обшарить все коробки и бабушкины нужности как следует, показалась мне здравой. Раз уж какая-то чудесная штуковина обнаружилась, может, ещё есть такая же? Та, что смогла бы отправить этого безумца домой. Главное, от меня подальше. У меня уже от его рассказов и странностей, голова кругом идёт. Лучше уж я как-нибудь без всего этого жить буду.