Нескрываемо волнуясь, Гаррус нажал на первую запись, и на экране по пояс появилась она, та самая, запомнившаяся ему в битве с Коллекционерами и сотрудничающая тогда еще с Призраком, с едва заметными бледными отметинами на правой щеке, гривой светлых волос чуть ниже шеи и бодрой улыбкой. Сердце Гарруса теперь заколотилось так оглушительно громко, что, казалось, он не может не услышать его стук.
– Мм… Привет?.. Эм… Я… Черт… Говорить вживую как-то удается мне легче. Это штука вообще работает? – Шепард подошла к левитирующему записывающему дрону, и единственное, на что падал объектив – на эмблему ее черной толстовки «N-7». На мгновение изображение потухло, но за кадром отчетливо доносилось недовольное женское ворчание, и Гаррус мандибулами застрекотал. Он сразу представил ее немного недовольную гримасу, она забавно корчилась всякий раз, когда техника выходила из-под ее контроля. Монитор снова загорелся. Она стояла там же, где была изначально, и выглядела значительно уверенней. – Здравствуй, Гаррус. Я… Как твои раны? Избавился уже от этого белого воротника? – в ее глазах сверкнул яркий огонек и тут же потух. Голова немного наклонилась вниз. – Мы не успели даже толком попрощаться. Ни с кем я не успела. А я так хотела увидеть всех… тебя напоследок, – ее худые пальцы задумчиво коснулись губ, потом лба, и взгляд ее провалился куда-то далеко отсюда, в закрома своего подсознания. Она о чем-то вспоминала, и Гаррус догадывался, о чем. – И зачем это записывать? Все равно дальше этой комнаты записи никуда не уйдет. Мой аккаунт заблокировали моментально после сошествия на землю. Доступ минимальный. Никаких тебе саларианских стэнд-апов и кварианских мелодрам, представляешь?! – она плеснула руками в недовольстве, грустно ухмыльнулась, глядя прямо в камеру, и качнула головой, словно засомневалась в продолжении. – По крайней мере, я надеюсь, ты добрался без происшествий на Палавен и перестал надирать чужие задницы. Свою вылечи для начала, ладно? Спасательная операция, как в прошлый раз, у меня не выйдет, так что не геройствуй, неугомонный турианец. Постскриптум: не забыть обрезать начало… а лучше вообще стереть. А, еще… да подожди, идиотский дроид!
Первая запись остановилась, взывая в Гаррусе рвение скорее ее сбросить и включить вторую, он чувствовал, как западал его язык, как сохло в горле, и как становилось невыносимей дышать от понимания того, как она, явившаяся на записи, пронзила в нем неугасимое желание жить, бороться, верить.
На видео вновь показалась первым делом ее дрожащая эмблема на все той же черной, как уголь, толстовке.
– Да нет же, не отворачивайся, дурачок! Вот так, смирно стой. Фокус на окно. Ага.
Шепард дислоцировалась прямиком в центральную точку и неуверенно махнула рукой в знак приветствия. Она отпустила свои светлые волосы еще длиннее и перестала их заплетать, толстыми завитыми локонами они рассыпались как шелк по плечам после резкого поворота к камере.
– Эм… Привет… снова? – она вымученно выдохнула. – Снимать явно не мое, – она снова взглянула прямо перед собой. – Как и я говорила, мою запись заблокировали, как только ее попыталась отправить. Более того – ее заблокировали лично от меня, отправили в чертов архив без права доступа. Наверное, и твои отправляют… – Шепард споткнулась на словах и нервно прочистила горло, – если ты… э-э… мне пишешь. Я не знаю… – вся пылая жегшим ее румянцем, сказала она, заставив Гарруса сжать со всей силы руку в кулак. Он писал. Постоянно. – Сколько уже прошло? Год? Меня держат тут как какую-то зверушку и то и дело отправляют давать показания, рапортовать о чем-то. Мама один раз навестила. Позволили увидеться на пару часов. Два жалких часа! – Шепард строго хмурилась. – Они боятся, после полетов она может передать мне весточку от Цербера или тому подобное. Дурные какие… Все больше и больше сомневаюсь в разумности человеческой расы. Зато, знаешь, есть у нас поговорка – нет худа без добра. За последние шесть месяцев я наконец-то приучила себя к Гадюке, и теперь не один ты супер-снайпер.
Она самовлюбленно улыбнулась и скрестила руки на груди.
– Так что в следующий раз, Вакариан, мы устроим состязание, кто же из нас крутой. Советую потренироваться. Хорошенько потренироваться, я – знаешь ли – теперь ас. При встреч… – она осеклась, словно что-то вспомнила, пару раз моргнула и качнула головой, точно хотела отчего-то избавиться. – Мы же увидимся? Увидимся, да? Да чтоб ее… задаю вопрос дроиду. Глупость какая, – она отвернулась к окну во весь ее рост и облокотилась на него поднятым над головой локтем. С минуту напряженно длилось воцарившееся молчание, Гаррусу едва удавалось разглядеть, как была наклонена ее голова и куда Шепард направляла взор. Куда-то вниз. Она за кем-то или чем-то наблюдала. – Здесь так тихо. Люди живут беззаботной жизнью и не представляют, что видели мы. Они забыли о войне, они наслаждаются возрожденным недавно миром и не хотят… – она замешкалась, – не хотят думать ни о чем другом, какие уж тут Жнецы, – она замолчала и очень тихо добавила, – я тоже не хочу.
Шепард снисходительно хмыкнула и бросила через плечо:
– Но мы не можем, правильно? Мы никогда не познаем о мире, пока они там. И никакая там гражданка не позволит забыть, что ожидает нас. Почему же… почему другие не хотят прислушаться к нам, Гаррус? Что еще надо предъявить, чтобы нам поверили? В какое пекло сунуть себя? Сколько пуль словить? Сколько раз… умереть?
Внезапный стук раздался тут же после ее последнего слова. Удары были такими сильными, что дроид аж затрясся им в такт, и Шепард вытянулась по струнке смирно. – Ко мне пришли. Я должна идти. Выключайся… Да выключайся, ты!
– Коммандер?
В чужом голосе Гаррус признал, несомненно, Вегу и посмотрел дату. В тот самый день Шепард официально вернули статус Коммандера, и тогда же Жнецы атаковали беспощадно землю. Еще немного, вспоминалось ему, и после долгой разлуки он снова встретит ее и пошутит, что готов приобрести в довесок несколько шрамов, если они помогут возобновить межгалактический огонь страсти между ними.
Третий файл он зажал на экране пальцем в неуемном предвкушении видеть ее, слышать ее, чувствовать ее.
– Эй, на том конце, привет?
За спиной Шепард красовалось воистину самое прекрасное место, которое Гаррус с ней разделил и возле которого стоял сам. Большая кровать. За ней виднелся широкий аквариум во всю стену, правда пока еще пустовавший, без наличия разновидных рыбешек, Шепард скупала их новеньких каждый раз во время посещений Цитадели. А все потому, что иногда она забывала их кормить, и цветастые твари дохли, пузом кверху всплывая к верхней панели аквариума. Гаррус узнавал об очередной кончине, когда Шепард спускалась на нижние палубы к команде с поникшим лицом и со словами: «Джона младшего постигла та же участь». Гаррус не очень-то разделял любовь к домашним питомцам, к которым – по его мнению – особой привязанности невозможно было проявить, ведь они даже не откликались на собственные имена, потому что не способны были их услышать, но это расстроенное выражение на ее лице и опустошенный взгляд с чуть намокшими ресницами от выступивших слез вгоняли самого Гарруса в тоску. И после очередного прибытия на Нормандию, он в юморной форме напоминал ей не забыть дать пищи рыбкам. Он не знал, почему обратил на эту деталь столько внимания, и весь напрягся, когда Шепард будто прочла его мысли:
– Да, почти такая же каюта, как в последний раз, только без рыбок. Не успела ими обзавестись, зато нашла моего хомячка! Живучим оказался и пронырливым засранцем. Минут пятнадцать его ловила. Слышишь? – Шепард замерла, сама внимательно прислушиваясь и поглядывая куда-то в сторону, туда, где была коллекция маленьких кораблей. В полной тишине раздался тихонький, но отчетливый скрежет, словно ломали сухую листву. – Норку себе делает, – Шепард улыбнулась, но совсем не весело. Всем своим видом она пыталась обмануть Гарруса, старалась выглядеть несгибаемой и несокрушимой скалой, которой нипочем любая преграда, но если ей дали допуск на корабль, это означало только одно. – Жнецы атаковали землю, Гаррус. Столько много. Через каждый километр, стреляли по всему, что движется. Я… никогда такого не видела. Как к такому вообще можно подготовиться? Мы чудом с Андресоном выбрались из этого адского пекла. Если бы не Джокер с Кайденом, не знаю, сидела бы я здесь.
