— Проверим легенду? — едва касаясь губами его губ, тихо произнесла Элисса. А затем поцеловала. Поцеловала настолько нежно и ласково, насколько ей хватало сил для того, чтобы растопить его последние сомнения на своих губах.

С горем пополам, Алистер сумел засунуть кое-как бутылку обратно на полку и опустил обе руки на плечи девушки, вжав ее спиной в стеллаж. Нежный поцелуй перетек в глубокий, жаркий и требующий довериться желаниям тела. Ведь оно лучше знает, чего хочет, – лучше головы, в которую Создатель знает, что взбредет. Элисса, обвив руками шею юноши, отказывалась терпеть томительные невыносимые минуты блуждания по замку для более удобного места. Она хотела Алистера сейчас, прямо здесь, в погребе ни о чем не подозревающего эрла Рэдклифа, который даже в страшном сне не мог представить, что будущий король так быстро забудет все его нравоучительные советы под влиянием дразнящих ласк молодой Кусланд. И только Элисса стала бороться с неподвластными пуговицами на рубахе, вжимаясь сильнее в стеллаж, чтобы было больше пространства для ее рук, как что-то скрипнуло. А затем Элисса почувствовала что-то на изгибе талии. Что-то холодное и продолговатое медлительно скользило сзади уже под наклоном к бедру.

— ПуцрТЫЛКА! — завопила Элисса в губы, отталкивая испугавшегося Алистера от себя, и в самый последний момент поймала летящий вниз сосуд.

Но лиха беда начало. Стоило Элиссе резко отпрянуть от стеллажа, как полки в нем слегка покачнулись, и некоторые бутылки потянулись за своей сестрой.

— Лови их! Лови! — затараторила Элисса, на корточках хватая падающие бутылки с нижних полок, пока Алистер делал то же самое сверху. Совершенно не так предполагала Элисса закончить их свидание – если вообще возможно назвать их встречу таковой. Нельзя сказать, что ловить бутылки оказалось скучным занятием, особенно учитывая тот факт, что они падали с разных сторон, и чтобы поймать каждую, порой приходилось вытянуться на полу, отставив уже пойманный сосуд в сторону. Стоило взять такое упражнение на заметку – прилив бодрости и хорошо растянутые мышцы гарантированы.

Норовившие разбиться бутылки с нижних полок кончились. Элисса облегченно выдохнула и, посмотрев наверх, увидела на половину вывалившуюся бутылку из среднего ряда. Резко поднявшись, девушка ринулась к ней, не замечая такой же реакции от Алистера. Они стукнулись лбами. Удар был такой силы, что Элисса шлепнулась на задницу. Тем временем, бутылка уже полетела вниз и вдребезги разбилась, но ни Элиссу, ни Алистера она больше не волновала. Они были заняты своими ноющими лбами, потирая их пальцами.

— Ну, ты и твердолоб. В самом что ни на есть буквальном смысле, — промычала юная Кусланд, прижимая ладонь к намечающейся шишке.

— Твой лоб тоже не перина, знаешь ли, — недовольно промычал в ответ Алистер.

Они пожалели себя еще немного и одновременно захохотали, вспоминая, как смешно они прыгали возле стеллажа и, изворачиваясь, кто во что горазд, ловили впопыхах бутылки.

— Первый блин комом, — с этими словами Алистер подошел к улыбающейся Элиссе и едва ощутимо провел пальцем по ее щеке сверху вниз, устремляясь к подбородку. — Повторим попытку?

Девушка лукаво улыбнулась и самостоятельно сократила между ними последние дюймы.

— Только не у стеллажей.

— Это я уже сам понял, — безудержно проговорил Алистер и, тесня Элиссу к стене, вновь впился в губы. Он целовал ее жадно, но нежно, касаясь языком мягкой впадины ее рта. Про вишневую жидкость на полу и поблескивающие осколки – последние напоминание о недавнем происшествии – Алистер уже забыл, ибо был полностью поглощен другим важнейшим делом. Элисса прижималась к нему, и он чувствовал ее тепло через одежду. Что может дать один человек другому, кроме капли вина? И что может быть больше этого? Только капля тепла…

Руки Алистера лихорадочно блуждали по телу Элиссы: водили по выпирающим лопаткам, чуть сдавливали в ладонях соблазняющие изгибы талии, спускались к упругим ягодицам, гладили и сжимали их, а затем снова тянулся наверх, обратно к лопаткам, повторяя ласки. Алистер стремился насытиться своей возлюбленной, запоминая каждый ее горячий выдох в его губы между поцелуями, каждое легкое вздрагивание мышц, натягивающихся струной под обнаженной кожей, когда он прикасался к ней прохладными ладонями.

В самом неподходящем для любви месте они судорожно освобождали друг друга от одежды. Страстный поцелуй прерывался лишь иногда, когда они отвлекались от влажных губ на щеки, подбородки, шеи, ключицы. Но вместе с неутолимым желанием появился страх, что кто-нибудь неожиданно ворвется. Каждый шорох за дверью внезапно стал казаться каким-то шепотом или шагами. В любую минуту их могли прервать, будь то любопытный зевака-прислуга или сам эрл Эамон, возжелавший испить из бочонка именно сейчас, – кто угодно, но вопреки угрозе быть раскрытыми, Алистер и Элисса продолжали ласкать друг друга. Страх обострил все чувства до предела, рождая жгучее желание.

Развернувшись к Алистеру спиной, Элисса ступила на шаг вперед, вытянутой рукой оперлась на стену меж двух факелов и слегка расставила прямые ноги. Ее спина медленно прогнулась дугой. Мягкое и трепетное мерцание огней ласкало обнаженное тело Элиссы, оно переливалось на спине, касалось выпуклых приподнятых бедер и будто нарочно падало на приоткрытые половые губы, поблескивающие от вязкой влаги. Элисса стояла перед ним, гибкая, изменчивая, зовущая; она обворожительная, прелестна, как только может быть прелестна девушка, которая тебя любит. Алистер впервые пожалел, что ушел из Церкви, ведь ему так хотелось сейчас дать обет целомудрия и сразу же его нарушить. А потом еще разок нарушить. И еще. Желательно перед иноками, чтобы показать им, насколько хорошо быть грешником, упивающимся молодым женским телом. Отдаваясь громким стуком в груди, бешено рвалось сердце. Принц подошел почти вплотную и, обхватив рукой бедро девушки, вошел в нее.

Рука Элиссы, вжавшаяся сильнее в стену, сгибалась в локте в такт толчкам, приглушенные протяжные стоны через ее сомкнутые губы стали постепенно заполнять погреб. Алистер и Элисса пытались насытиться друг другом. Каждый из них жадно забирал себе частичку другого.

И, как будто высекая искры осколками кремня, Элисса говорила любовные слова: «Дорогой», «Милый», «Навек». Алистер подался вперед, примыкая к спине девушки, и накрыл ее упирающуюся в холодную стену руку своей. Другой рукой он обхватил Элиссу под живот, прижимая к себе ближе и целуя покрытое испариной плечо. Элисса продолжала говорить. В перерыве между стонами ее голос сбился на шепот, и Алистер почти его не слышал. Но подсознание подсказывало ему, что это было что-то очень приятное, возбуждающее и призывное.

Алистер раскачивал бедрами напористей, вслушиваясь в хлюпающие шлепки взопревших тел, в неумолкаемые стоны Элиссы, с остервенеем двигающейся навстречу, в собственный отрывистый рык. Целая симфония звуков поглотила погреб и отчетливо звенела в ушах Алистера. Он тонул в этой музыке, позабыв о страхе, о волнениях, о неизбежном будущем, для него был важен только подступивший миг. Миг, затмевающий все остальные чувства эйфории долгожданного обладания. Алистер опустил прижатую к животу руку ниже, спешно накрывая лобок Элиссы. Его движения пальцами были такими же напористыми, как и его движения бедрами, заставляя молодую девушку вцепиться пальцами в его короткие рыжие волосы на макушке и прижаться к Алистеру из последних сил с протяжным громким стоном, переживая нахлынувшую вспышку наслаждения. Не сдерживая больше свое нетерпение, Алистер сделал два судорожных толчка и, задыхаясь от собственной страсти, упал на Элиссу.

***

Через анфиладу комнат прошла охрана. Оуэнс продолжал нервно оглядываться через свое плечо, пока его товарищ, отъевшись до отвала гуляшом из баранины, вальяжной походкой шел впереди и что-то тихо напевал себе под нос. За углом показалась колонна из красного мрамора, за которой был коридор, ведущий к винтовой лестнице на второй этаж. И как только они обошли колонну, Оуэнс резко сбавил темп недалеко от ниши в стене и одернул сытого товарища.