Алистер почувствовал ее волнение и, посмотрев на почти откупоренную бутылку в руке Элиссы, разжал пальцы и отпустил другую:
— Сейчас я в последнюю очередь думаю о Ферелдене, Эамоне. Плевать на них. Нам наконец-то удалось остаться наедине, давай проведем время так, как хочется нам, — он взял сосуд и невысоко подбросил его кверху. — Например, закончим то, что ты начала.
— Одну бутылку целиком?
— Ага.
— Тогда не хватит сил на остальные.
— Остальные? — переспросил Алистер, пока Элисса уже успела отойти от него на несколько шагов и направиться к стенным полкам и тлеющему между камнями огоньку. Алистер поспешил нагнать ее, освещая проход погреба своим факелом. — Осторожней. Здесь темно, еще споткнешься.
На лице Элиссы мелькнула улыбка – забота Алистера ей была всегда приятна. Она чувствовала себя рядом с ним защищенной и позволяла себе расслабиться.
— Скажи мне вот что, — заговорила девушка. — Как ты узнал, что я здесь?
— Ну, я спустился к тебе. Спустился пожелать… — Алистер стремительно краснел, пытаясь подобрать верные слова. И как только ему это удалось, он быстро выронил их. — Пожелать спокойной ночи. И в коридоре услышал шажки тихие. Из любопытства заглянул, а там ты крадешься.
— И ты хотел проверить, куда же я крадусь поздней ночью, так?
Алистер кивнул, не отставая от Элиссы.
— Вот, смотри.
Минуту они затаились и молчали. Простояли, не шелохнувшись, и все это время Алистер вглядывался в полки с сосудами разной формы и размеров и не мог толком сообразить, ради чего Элисса в столь поздний час наведалась в погреб. Но все же в нем хватило смелости произнести короткое:
— И?
— Ты не видишь?
Алистер, подойдя к стене, воткнул свой факел в расщелину, что была на десяток камней левее от расщелины с факелом Элиссы, и вернулся к стеллажу.
— Вижу, что кому-то на ночь захотелось смочить горло чем-нибудь покрепче воды.
Элисса обернулась на Алистера.
— Не просто чем-нибудь. Ты думаешь, зачем я шла сюда? Антива, Ривейн, Орлей, Орзаммар, Халамширал – и все на этих полках. Вот, даже эта бутылка в твоих руках, попробуй.
— Значит, ты тоже слышала легенду? — удивленно спросил Алистер. — И искренне веришь, что это правда? Что Эамон долгих двадцать пять лет собирал из разных краев спиртное?
— Легенда всегда берет верх над историей.
Алистер выдернул из изумрудного горлышка пробку и спешно сделал глоток.
— Хм… Вкусно, — вынес он вердикт.
— Как думаешь, откуда оно?
— Явно не из Орзаммара. Гномы избегают любых целебных трав в алкоголе – боятся не вовремя протрезветь. А это вино пахнет канаварисом.
Элисса принюхалась. В самом деле, из сосуда исходил густой аромат цветущего эльфийского корня, навевающий воспоминания о Бресилианском лесе, о сокрытых за его деревьями тайнах. Не поднимая головы, девушка искоса посмотрела на Алистера. Он внимательно изучал бутылки, покоившиеся на полках посреди тонкого слоя пыли, чтобы выбрать наиболее привлекательную для дегустации, и даже не подозревал, какая необычная идея посетила голову Элиссы.
— Глазам не верю, — вдруг протянула она и потянулась рукой к первой попавшейся на глаза бутылке. — Ты посмотри. Это же та самая бутылка де Еона.
— Кого-кого?
Элисса изобразила искреннее удивление, словно не знать знаменитой истории, связанной с этим продолговатым иссиня-черным матовым сосудом, было таким же невежеством, как и не знать, кем приходилась Андрасте Создателю. Или еще того хуже. Затем, не решаясь больше изводить принца, Элисса начала рассказ. Говорила не спеша, с выражением и где-то нарочно держала длительные паузы. Горящие глаза Алистера раскрылись шире и стали напоминать два блюдца. Он внимал каждому слову и слушал о некогда живущем в Благославленном Веке шевалье де Еона родом из Орлея, который оскорбил в пьяном угаре прохожего бродягу.
— Но бродяга не стал безропотно терпеть и поклялся отомстить. Он покарал своего обидчика, покарал безнаказанно, на следующую ночь заживо погребя напившегося шевалье с одной единственной, точь-в-точь схожей в твоих руках бутылкой эля…
— Ты меня разыгрываешь.
— Ничуть.
С наигранно серьезным видом Элисса наблюдала, как Алистер сделал глоток и сощурился, вглядываясь в бутылку: легендарный эль по вкусу больно уж смахивал на разбавленное вино. Алистер хотел было сказать, что Элисса ошиблась, что это вовсе не та подкинутая в могилу бродягой бутылка, но дрожащие от смеха плечи Элиссы остановили его.
— Выдумщица, — сказал Алистер, ухмыляясь собственной доверчивости. Затем он вытащил выпуклый с желтой пробкой сосуд, откупорил его и развернулся к Элиссе. — А вот это было взаправду.
Все же такая затея оказалась достаточно занятной – выдумывать на ходу сказки. Да и выходило у него не дурно. Элисса слушала и не перебивала. Потом они пригубили напиток, посмеялись и поменялись ролями. Пробовали они по чуть-чуть, в полглотка – этого было достаточно, ведь бутылок было много, а ночь – такой длинной. Они рассказывали другу друг обо всем: о легендах, прославивших тот или иной напиток, о целительных и волшебных действиях, которые могли сотворить чудо с человеком, о невозможных препятствиях добывания ингредиентов для спиртного. Одним словом, на что хватало сил их воображению. Через раз, когда наступал черед Элиссы повествовать, и она брала бутылку, Алистер помогал откупорить пробку, чтобы девушка не отвлекалась, а затем словно случайно проводил пальцами по ее рукам. Задористым смехом заканчивалась каждая история.
***
— Создатель Всемогущий, — задыхаясь, выговорил Алистер.
Элисса закашлялась.
— Что… это… такое?
— Похоже на крепкий медок.
— Словно дракон в рот плюнул огнем.
— Избавься от нее немедленно. Положи обратно… Хотя погоди, лучше возьмем с собой и отдадим Огрену.
— Она его не прошибет, — усмехнулась Элисса и обвела взглядом полки. — Ничто из этого его не прошибет.
— А мы скажем, что это медовуха легионера мертвых, — с каким-то вдохновением произнес Алистер и взял бутылку из рук Элиссы. — И добавим что-нибудь еще. В его стиле. Например… Например, что от нее шишка встанет даже у трупа.
Он чувствовал себя неловко и даже стеснялся, но сдержаться не мог. Прижимая кулак к дрожащим губам, Элисса смотрела на пунцового Алистера и умилялась. В какой раз она ловит себя на мысли, что обожает смотреть, как он краснеет, как проваливается в словах, подобно телеге, проваливающейся колесами в мелкие ямки. Но не он один испытывал смущение – щечки Элиссы покрывались румянцем, когда Алистер проявлял знаки внимания. А когда юноша, готовый дать деру в случае неудачи, решился подарить ей сорванную в Лотеринге розу, то Элисса и вовсе потеряла дар речи, ведь ей никогда не дарили цветов.
Накатил спазм в горле. Элисса вновь закашляла, по-прежнему чувствуя на языке тягучесть медка, и, не отрывая руки от губ, наклонилась чуть вниз, чтобы опереться другой рукой на коленку.
— Ты как? — Алистер, подойдя, не спеша заправил Элиссе за ухо спадавшие на лоб волосы.
Элисса кивнула. Прохлада скользнувших пальцев по щеке приятно бодрила.
— Для меня оказался медок слишком крепким.
— Мне думается, на сегодня хватит.
Алистер помог Элиссе выпрямиться и словно случайно оставил руку на ее талии. Глаза его блестели от выпитого алкоголя. Медок разогрел и ее воображение.
— Последнюю. Хорошо?
Элисса вытащила бутылку с полки и откупорила ее сама, пока Алистер терпеливо ждал повествования.
— И с чем же связана эта бутылка?
— Даже не знаю… — протянула девушка, неспешно покрутив бутылку в руках, чуть пригубила и протянула Алистеру. — Есть одно предположение, но сначала попробуй.
Алистер взял бутылку и с недоумением посмотрел на Элиссу, ведь правила игры были несколько иными: сказка, а уж потом проба. Но вдаваться в подробности Алистер не стал и смело набрал в рот горячительного напитка.
— Говорят, это винишко увеличивает мужскую силу…
Алистер чуть не подавился. Не успев проглотить вино, он с плотно зажатыми губами остолбенело уставился на Элиссу. Тем временем, она лукаво улыбалась и неотрывно глядела на него. В теплом свете огней ее широко раскрытые, привыкшие к темноте глаза переливались сапфировым блеском. Алистеру казалось, что Элисса проницала его насквозь. Тейрин сглотнул. И почувствовал, как несмело, словно боясь быть отвергнутой, она коснулась рукой теплой щеки, покрытой щетиной, приятно коловшей подушечки пальцев.
