– Думать надо было раньше, что и кому говоришь, ничего бы не случилось.

– Что «говоришь»? Я не понимаю, блин, что происходит!

– Все ты понимаешь, нам Пчелин все рассказал.

– Что сказал? Что я его отшила вчера?

– Что он тебя отшил, после того как ты заявила, что лучше всех в классе и никто тут тебя не достоин… Так что знаешь, Вит, посмотри на себя в зеркало для начала… Кролик.

Маша вышла, а Вита осталась стоять на месте, она не могла согласовать свои действия и мысли, которые скакали у нее в голове. Звонок на урок прозвенел, а она никак не могла выйти из ступора. В голове не укладывалось, что ситуация в классе повернется так резко за один вечер. Что такого нужно было сказать всему классу о Вите, чтобы ее возненавидели? Ей хотелось, чтобы ничего этого не было, чтобы провалились класс, школа, все ее одноклассники и Пчелин вместе с ними. Да что она ему вообще сделала, почему она-то?

Что делать? Вита пошла к учительнице и обо всем рассказала, но та уже знала историю с другой стороны, поэтому назидательным тоном сказала Вите, что они «просто хотят дружить, а ты вся такая птица гордая и заносчивая». Рассказать учителю, что ее зажимают, ловят после уроков, Вита не смогла.

Потянулись дни бойкота, с Витой не здоровались; обходили стороной; толкали плечом, проходя мимо, будто бы ее не было; не рассказывали, что задали, если она пропустила урок или не записала домашнее задание.

Однажды в понедельник Вита пришла в школу как обычно, и на уроке математики учительница объявила: «Добрый день. Все помнят, что сегодня контрольная? Надеюсь, вы успели подготовиться за выходные, эта оценка имеет значение для итогов четверти». У Виты запульсировало в висках, она подняла руку:

– Извините, пожалуйста, вы не предупреждали про контрольную.

– Я предупреждала ваших одноклассников и просила всем передать. Пчелин, ты готов?

– Да, Маргарита Ивановна. Всем сразу сообщили и еще в чате написали.

Весь класс одобрительно и злорадно поддакнул. А Вита вдруг вспомнила, что в пятницу мама сняла ее с последнего урока, а из чата одноклассники ее уже неделю как исключили. От обиды у нее навернулись слезы на глаза: неужели она бы не подготовилась, если бы знала? Но Вита не умела за себя постоять, она просто промолчала.

– Ты не готова, Вита? Я могу сразу поставить два.

– Нет, Маргарита Ивановна, я буду писать.

Осталось надеяться только на свою память и прежние знания. Но тема была сложной, и со всеми этими бойкотами Вита просто не могла сконцентрироваться на учебе нормально, поэтому в последнее время ее оценки стали хуже, это заметили все учителя. Слухи до мамы еще не дошли, но теперь Вита понимала, что уж после этой контрольной мама точно все узнает.

Вита получила два. Впрочем, она и не ждала другой оценки. Она не справилась ни с одним заданием не только потому, что не готовилась к контрольной, но еще и потому, что на протяжении урока никак не могла собраться с мыслями, в голове крутилось только одно: «Ну почему, почему я? Что я сделала? Почему меня все так ненавидят, даже учителя и родители?» И Вита страшно боялась момента, когда мама узнает про двойку, ведь тогда она узнает и о том, что Вита последние пару недель скатилась по всем предметам.

Был урок технологии. Обычный урок – девчонки отдельно от мальчишек. Все девчонки о чем-то там разговаривали, Вита же сидела в сторонке, учительница как будто ее не замечала. В этот момент вошла мама. По ее внешнему виду Вита сразу все поняла.

– Марина Борисовна, как у вас тут дела?

– Да как… Вот, посмотрите: болтают, отвлекаются, никак их усадить не могу.

– А Вита?

– Да все они, что вы не знаете их, болтушек?

Вита резко посмотрела на Марину Борисовну, ее щеки полыхнули: «Что-о?»

Она же сидела и молчала!

– Ой, серьезно? А я ведь за Витой, она мне нужна. Можно я ее заберу, Марина Борисовна? Это срочно.

– Конечно.

Вита обреченно встала и пошла. Как же ей было страшно! Она знала, что мать сейчас будет орать.

Они вошли в учительскую, в ее отгороженную часть, где обычно можно было выпить чаю.

Размах – и пощечина со всей силы.

Вита только успела набрать воздуха, слезы – градом, щека полыхает.

– Мам, ты чего?

– Позоришь меня! До чего ты докатилась! Посмотри, как ты учишься, как себя ведешь – совсем стыд потеряла…

Вита больше ничего не слышала, в ушах шумело, видела, как ее мать сквозь зубы что-то говорила: кричать было нельзя, ведь могут услышать другие учителя, и тогда мама потеряет лицо.

– Откуда двойка? Что молчишь?

– Я не знала, что будет контрольная.

– Как это так? Ты что, задницей слушала на уроках?

– Ты сама меня из школы забрала, а учительница уже после уроков сказала!

– А уточнить нельзя было? Раз раньше ушла, надо спрашивать.

– У кого спрашивать, мам? Со мной никто не разговаривает, ты в курсе? Они мне бойкот объявили, я уже больше двух недель ни с кем не разговариваю, ты только не замечаешь ничего.

– Это что же надо было сделать, чтобы с тобой весь класс перестал разговаривать, а? Может, они правы?

Вита просто рыдала, от всего – от незаслуженного бойкота, от оклеветавшего ее непонятно почему учителя, от этого идиота Пчелина, который все это начал… Но больше всего она плакала оттого, что ее некому было поддержать. Даже мама, ее собственная мама, не разобравшись, не выяснив, что произошло, встала на сторону других людей.

Вита рыдала от безысходности и жалости к себе.

– Да, ее надо забрать. Приезжай, пожалуйста, прямо сейчас, у меня еще уроки, а одну я ее не отпущу.

Вита поняла, что мама позвонила отцу.

В этот момент пропали все эмоции, даже слезы просохли, просто внутри все как будто выжгли – пустота. Вита знала, чем закончится общение с отцом, которого пришлось в середине дня вызывать с работы, чтобы забрать ее, Виту, домой.

Только одна мысль: «Зачем вообще такая жизнь?..»

В четверг после уроков Вита подошла к учителям и спросила, не будет ли дополнительного задания на пятницу или выходные. Она решила, что будет сама подходить к учителям и уточнять статус уроков. Ничего дополнительного не задали. Отлично, свободный вечер. Вита обдумала все и решила, что даст тому центру шанс; она снова придет и попробует посмотреть, что же это за группы, куда ей предлагала прийти Анна.

После истории с пощечиной в Вите что-то оборвалось. Дома отец избил ремнем, Серёнька, которого они тоже забрали из школы, попытался защитить Виту, и ему досталось от отца. Вита ненавидела за это отца и сильно винила себя за то, что Серёньку тоже наказали. Вита любила Серёньку больше жизни. Мать, естественно, никак не поддержала их, она была полностью на стороне отца, оправдывала его, ведь ему пришлось уйти с работы посреди дня, чтобы заехать за детьми в школу и отвезти их домой.

Вита стояла возле двери в социальный центр и думала, заходить или нет. Как будто в этот момент решалась судьба – в какой вуз ей поступать или бежать из дома или нет, – и если она нажмет кнопку звонка, то обратной дороги уже не будет, невозможно передумать, развернуться и уйти.

Пока Вита застыла, размышляя, сзади появились несколько ребят ее возраста и чуть старше, которые шумно подошли к ней, посмотрели на нее, на дверь и спросили:

– Что, звонок не работает?

– Что? Звонок? Не знаю… Работает, наверно.

– А что не заходишь?

Вита растерялась.

– Всегда сможешь выйти, если передумаешь. Пойдем, там интересно.

Ребята были в приподнятом настроении, на их фоне Вита выглядела так, будто у нее кто-то умер. Они позвонили, через секунду услышали характерный звук открываемой двери, отворили ее и пригласили Виту пройти.