– Я?! – удивилась Катя.

– Ну да. Конечно. Ведь тебе все завидуют.

– Мне?! – Катя удивилась ещё больше. Она даже невольно оглядела своё платье, голые поцарапанные коленки, сандалии: ну чему тут можно завидовать?

– Ещё бы, – убеждённо сказал Веснушка. – Я так рад, что ты не зазнайка и не задираешь нос. Другая бы на твоём месте с такими-то… Ой! Так и есть!

Веснушка вскочил на ноги, начал испуганно быстро-быстро ощупывать свои карманы.

И, словно убедившись в чём-то, всплеснул руками, с отчаянием посмотрел на Катю, закусил губу.

– Что, что случилось? – испугалась Катя.

– Половина просыпалась… – сказал Веснушка убитым голосом.

– Половина… чего?

– Вот глупая! – с раздражением воскликнул маленький человечек. – Чего-чего… Половина веснушек! У меня карманы были набиты чудесными веснушками. Да не какой-нибудь мелочью, ерундой, которых и не разглядишь вовсе. А крупными, отборными веснушками, одна к одной. Да вон они!

И правда, на том месте, где лежал Веснушка, вывалившись из Васькиного кармана, весь асфальт блестел золотыми крапинками. Будто шёл маляр, нёс ведро с золотой краской, тряхнул кистью и обрызгал асфальт сверкающими каплями.

– Я сейчас соберу их, – неуверенно сказала Катя. Веснушка было нахмурился, но вдруг улыбнулся.

– Нет уж, не соберёшь. – Он сказал это даже с какой-то гордостью. – Зимой, ничего не поделаешь, поблёкнут немного. А как весна наступит, Солнышко пригреет – так сама увидишь, как заблестят. Веснушки – это уж навсегда!

Первым увидел рассыпанные веснушки пёс Пудель. Он как-то неумело, неуверенно завилял хвостом, его огорчённые уши дрогнули. С немым восхищением он обнюхал веснушки и даже почтительно лизнул асфальт.

– Какая прелесть! Веснушки на асфальте! – воскликнул скрипач дядя Федя.

Он резко остановился и, чтобы не наступить на веснушки, вытянулся на цыпочках и взмахнул руками. У дяди Феди были добрые серые глаза и такие толстые губы, что даже немного мешали ему разговаривать.

– Это необыкновенно и очень красиво, – негромко сказал дядя Федя.

– А, ладно, ничего, что просыпались… – беспечно махнул рукой Веснушка. – Правда красиво. Насколько я знаю, больше нигде нет асфальта с веснушками. Даже если обойти весь мир два с половиной раза, всё равно такого не найдёшь. Не знаю, может, ты и видела где-нибудь веснушки на асфальте, а я нет!

Веснушка, прищурившись, посмотрел на Катю.

– Нет, что ты, – покачала головой Катя.

«На асфальте это и вправду красиво, – подумала она, – а вот если на носу…»

Дядя Федя всё ещё стоял, глядя на золотые крапинки на асфальте.

– Хм! Этот человек мне решительно нравится. – Веснушка с важным видом скрестил на груди руки. – Что-то в нём есть такое-этакое… ну, в общем, рыжее. А в веснушках он разбирается просто здорово. Ты, случайно, не знаешь, может, он кончил институт по веснушкам?

– Нет, дядя Федя скрипач, – объяснила Катя, – он на скрипке играет.

– На скрипке? – оживился Веснушка. – О!.. Знаешь, у скрипки звуки такие тонкие-тонкие и всё время чуть-чуть дрожат. По ним можно скользить, хочешь – вверх, а хочешь – вниз. Или ухватиться покрепче обеими руками, зажмуриться – и лети себе вместе с музыкой далеко-далеко. Вот однажды…

Веснушка вдруг умолк. Его ноги обожгли Кате ладонь. Они стали раскалёнными, ну просто как два уголька.

– Нет, конечно-безусловно-наверняка, мне это только кажется, мерещится или что-то в этом роде… – быстро забормотал Веснушка. – Потому что этого просто не может быть. Но всё-таки, что он делает?

Невысокий старичок, кряхтя от усердия, затирал толстой подошвой веснушки на асфальте. У него было такое кислое, сморщенное лицо, как будто он держал за щекой кружочек лимона. Серый косматый шарф, похожий на длинный-предлинный волчий хвост, свисал до земли и мешал ему. Он со злобой несколько раз обмотал его вокруг шеи и снова принялся старательно шаркать ногой.

– Это Взялииобидели, хозяин Пуделя. Тот самый… – прошептала Катя.

Дядя Федя бросился к старикашке, за рукав осторожно оттащил его в сторонку. Взялииобидели тут же придирчиво оглядел рукав: не порвал ли его дядя Федя, не смял ли, не испачкал?

Дядя Федя быстро заговорил, от волнения размахивая длинными нескладными руками:

– Мой старый учитель… Он в нашем городе только проездом. Один вечер… Я должен, я непременно должен сыграть ему мою сонату…

Взялииобидели молча поднял глаза и долгим укоризненным взглядом оглядел дядю Федю.

– Значит, так, – сказал он тихим проникновенным голосом. – И не стыдно вам? И не совестно?

Дядя Федя с испугом отшатнулся от него.

– И ведь сколько лет учились, – голос Взялииобидели задрожал, – консерваторию кончили. И всё для того, чтоб обидеть меня, старика.

– Чем я вас обидел? – пробормотал дядя Федя.

– Ещё спрашиваете? – Взялииобидели с возмущением дёрнул себя за шарф. – Нарочно на скрипке играете. Нашли бы себе занятие тихое, приличное: коробочки бы клеили, кофточки вязали. А то нарочно на скрипке…

– Но музыка… – Дядя Федя в волнении протянул к нему свои длинные руки.

– Обидели!.. – вдруг завизжал старикашка и быстро-быстро засеменил к дому. – Взяли и обидели! Я человек уваваемый!..

Он, несомненно, хотел сказать «уважаемый», но косматый шарф попал ему в рот, и получилось «уваваемый».

Несчастный Пудель покорно и молча поплёлся за ним. Вид у него при этом был такой виноватый, будто это он сам, собственной лапой затирал веснушки на асфальте и запрещал дяде Феде играть на скрипке.

Веснушка в недоумении посмотрел на Катю.

– Они соседи, понимаешь, – объяснила Катя. – Взялииобидели не разрешает дяде Феде играть на скрипке. Ещё днём – ничего, а чуть вечер – сразу начинает стучать в стенку кулаком и кричать: «Взяли и обидели! А я человек уважаемый!»

– Вечер – это когда Солнышко уже не светит. Я так это дело понимаю, – задумчиво проговорил Веснушка. Он удивительно нежно произнёс слово «Солнышко». – А где живёт этот твой Взялииобидели?

– Вот его окно. – Катя протянула свободную руку, показала. – Видишь, на всех окнах занавески, цветы, а у него только бутылка кефира.

Вдруг Катиной руке стало прохладней. Веснушки на ладони не было.

Катя в растерянности огляделась. Ей показалось, что в полуоткрытую форточку Взялииобидели скользнуло что-то маленькое, сверкнувшее жёлтым огоньком.

Блеснула круглая золотая пятка босой ноги. Это был Веснушка.

Дядя Федя играл на скрипке.

Катя сама видела, как в его дверь позвонил старичок с длинными седыми волосами и печальным крючковатым носом.

Катя подошла к окну. Так музыка была слышнее.

«Как хорошо, – подумала Катя. – Я понимаю, о чём рассказывает эта музыка. Вот тёмный лес. Это ведут свой разговор старые деревья. Их листья и ветви. Ведь они столько знают. А вот ручеёк. Он ни о чём не думает, так звенит, дребезжит по камешкам. А это в глубине леса проснулось страшное чудовище. Вот оно идёт по лесу. Как страшно трещат деревья… Ох, не иначе, сейчас Взялииобидели начнёт стучать в стенку…»

Но почему-то на этот раз Взялииобидели затаился и молчал.

По двору прошла красавица Нинка-блондинка. В школе Катя сидела на парте как раз позади неё. Так что все пять уроков Катя видела перед собой её толстую ровную косу и аккуратный коричневый бант на затылке. Когда Катя ложилась спать и закрывала глаза, она опять видела эту ровную золотистую косу и коричневый бант.