– Там какая-то катавасия, – перебила Адрана и кивком указала на что-то, расположенное поодаль от ближайшего бара.

На углу – там, где один из главных бульваров выходил на площадь Вирмири, – собралась толпа. Люди теснились, словно зрители в ожидании, когда откроются двери театра. Над ними высилось величественное здание с фасадом, украшенным замысловатой резьбой. Это мог быть огромный универмаг или головной офис страховой компании. На краю толпы подпрыгивал ребенок, желая получше разглядеть, что происходит.

Адрана прошмыгнула между двумя трамваями и присоединилась к задним рядам собравшихся. Фура, Лагганвор и Прозор последовали ее примеру. Адрана запрокинула голову, что-то углядев. Раздался крик; он постепенно нарастал, как будто включилась сирена.

Фура тоже подняла глаза, придерживая шляпу за поля. Над крышами зданий, неоновыми вывесками и пересекающимися, как половинки ножниц, лучами прожекторов, над изящной стеклянной конструкцией герметичного купола, который защищал эту часть города, простиралась в высоту лига вакуума, и там словно проворные мотыльки шныряли катера, а еще дальше находился следующий слой Малграсена, покрытый узором перевернутых городов – здания смахивали на подвески, – который распростерся на изломанной поверхности, будто чудесное созвездие из расплывчатых мерцающих звезд всевозможных оттенков.

Крик – его исторгало чье-то горло, а не машина – зародился на уровне двадцатого этажа. Фура увидела открытое окно – высокое, одностворчатое, выходящее на нелепо узкий балкон. Крошечная бледная фигурка, судорожно схватившись за нижнюю стеклянную панель, смотрела вниз, на толпу, на краю которой теперь стояли сестры Несс. А собралась толпа вокруг того, кто миг назад выбросился в это окно.

На плечо Фуры легла рука. Что-то холодное и острое коснулось шеи.

– Кажется, удача на моей стороне. Вы согласны, капитан Маранс?

Фура медленно повернулась. Холодное острие продолжало прижиматься к коже.

Адрана, Прозор и Лагганвор стояли в стороне с выражением беспомощности на лицах. Они были застигнуты врасплох. Только Лагганвор был вооружен, но не мог пустить свой глаз в ход даже для простой угрозы насилием, поскольку в этом случае привлек бы именно то внимание, которого они пытались избежать.

– Вы никогда не встречались с моим отцом, – сказала Фура.

Зеленоволосая капитанша усмехнулась:

– Я, вообще-то, не уверена, что с ним встречалась ты.

Женщина уже сняла скафандр, избавилась от перчаток. Она провела черным ногтем по своей щеке, покрытой шрамами, огрубелой и морщинистой, как корешок старой книги. Задумчиво склонила голову набок и усмехнулась:

– Хоть что-то было правдой?

Фура на секунду задумалась.

– Справедливости ради, Индрагол – действительно выгребная яма.

– Ну да, с этим не поспоришь.

Фура кивком указала на толпу, которая с момента их прибытия увеличилась на треть. Люди были настолько поглощены происходящим, что напряженное противостояние двух экипажей прошло совершенно незамеченным. Наверху кто-то все еще кричал. Казалось совершенно невероятным, что одна пара легких способна издавать такой долгий душераздирающий вопль.

– На что они смотрят?

– На размазню, – сказала зеленоволосая. – Это сейчас модно – считай, востребованная специальность. Все Собрание сходит с ума. Ты что, совсем за новостями не следишь?

– Я же сказала: мы только что из Пустоши.

Острие чуть отстранилось.

– Тогда я немного введу тебя и остальных в курс дела. Полгода назад каждый пистоль в Собрании – в каждом кармане, в каждом кошельке, в каждом банке, в каждом инвестиционном фонде, в каждой торговой палате – подвергся спонтанной переоценке номинальной стоимости.

– Я что-то такое слышала.

– Было бы трудно не услышать. Это самое большое финансовое бедствие, которое обрушилось на Собрание с начала нынешнего Заселения. По сравнению с такой катастрофой любой экономический спад или кризис кажутся высосанными из пальца. Банки называют случившееся Корректировкой. Слово такое отчужденное, абстрактное, будто никак не связанное с реальными людьми и реальной жизнью. – Тон капитанши стал задумчивым. – Хотя, разумеется, это надо было как-то назвать.

– Да уж.

– Есть один… любопытный нюанс. – Капитанша покачала головой. – Форменная глупость, ага. В общем, ходят слухи, что к Корректировке каким-то образом причастны две сестры.

– Две сестры?

– Две чопорные и благопристойные мамзели с Мазариля. Сбежали из дома, заполучили корабль – очень быстрый темный корабль – и сунули нос туда, куда не стоило его совать. И вот вам результат.

– Об этом я ничего не знаю, – сказала Фура.

– Ну конечно, – сказала капитанша, оценивающе глядя на нее. – Я и не думала, что знаешь.

Наступила тишина. Фура подняла руку и очень осторожно отодвинула лезвие:

– Ты бы выдала этих сестер, узнав, где они находятся?

– Зависит от обстоятельств. Многие на моем месте выдали бы. Корректировка сильно ударила по людям, и не только по тем, кто мог не заметить небольшую потерю. Пусть немалый срок прошел с тех пор, как все случилось, но банки еще не закончили ревизию счетов и не всех клиентов известили о судьбе их сбережений. Если бы проблема свелась к изменению количества мер, которое соответствует каждому пистолю, это было бы само по себе скверно, однако обычная бухгалтерия справляется с такими задачами. Подлинная засада в том, что сейчас никто толком не понимает, какова реальная ценность одной меры. Стоит ли десятимерный пистоль сегодня больше, чем десятимерный шесть месяцев назад? Или меньше? – Она кивком указала поверх толпы. – Одно я знаю точно: этот парень получил весьма неприятные новости.

– Банкротом может стать любой, – сказала Фура.

– Что ж, это правда. Суровая, но бесспорная правда. И дело в том, что, хоть банки и посулили небольшое состояние тому, кто разыщет сестер Несс, эти заведения изначально не пользовались любовью народа. Сама знаешь, как бывает: ты отчаянно нуждаешься в кредите, чтобы поддерживать корабль в исправном состоянии, но никто не желает пойти навстречу.

Фура осторожно кивнула:

– Признаться, мою семью банки тоже не баловали.

– Могу я… вмешаться? – мягко поинтересовался Лагганвор, а потом очень медленно расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана пухлый кошелек, позвякивающий пистолями.

– Что ты предлагаешь, разумник?

– Благодарность за вашу доброту – вы избавили нас от проблем с иммиграционной службой.

– Ну, кто-то должен был это сделать. Язык вашего капитана определенно навлек бы на вас беду.

Лагганвор подбросил кошелек на ладони, затем протянул зеленоволосой:

– Помните цифру, названную мной в связи с неоплаченными снастями? Здесь примерно столько, может, чуть больше. Достаточно ли такого выражения признательности?

Она выхватила кошелек и сунула в карман, даже не проверив содержимое:

– Допустим.

– Тогда мы в расчете, – сухо сказала Фура.

Раздался щелчок, и лезвие ножа исчезло в миниатюрной брошке, изображающей птицу, – безделушка была намного меньше клинка. Зеленоволосая капитанша приколола украшение к воротнику.

– Да, в расчете. Но проясню два момента, прежде чем мы расстанемся. Во-первых, не каждый экипаж испытывает такое же двойственное отношение к назначенной награде, как мы, поэтому сестрам Несс не мешало бы поменьше высовываться. Во-вторых… сможете передать им сообщение, если ваши пути когда-нибудь пересекутся?

Фура серьезно кивнула:

– И что же это за сообщение?

– Скажите им вот что: у таких выкрутасов просто должна быть какая-то долбаная цель.

В костяном магазине мужчина с белыми бакенбардами оторвал взгляд от верстака и уставился на Адрану поверх сложных очков с множеством сменных линз. Она неторопливо двигалась вдоль полок, рассматривая товары. Большей частью ерунда для туристов, ничего, что имело бы практическую пользу для настоящего чтеца костей. Черепа размером с кулак, собранные из костей крысы, кошки и собаки, соединенных так, чтобы получилось нечто похожее на череп пришельца, а затем набитых светящейся ватой, которая при удачном освещении могла сойти за активное мигальное вещество. Нашлись и фрагменты более крупных черепов, которые, возможно, когда-то принадлежали пришельцам, но представляли ценность разве что в качестве балласта.