Николай Павлович Панчук

В народе просто – Коля-Паша. Инженер по эксплуатации здания, своеобразный гибрид сантехника, электрика и завхоза, а также хранитель всех ключей (местный Паспарту). Прожженный совок и коммуняка.

Фух… Ну вроде бы всех опээловцев перечислил, никого не забыл. Примерно таким и был наш основной состав «Мстителей». Та еще команда подобралась, я вам скажу. Но, по крайней мере, с такой командой никогда не бывало скучно. Хотя в полном составе мы не собирались никогда: одни работники плавно или резко заменялись другими, но суть от этого, как правило, не изменялась.

А тем временем наше троекратное «Ура!». Наконец-то преамбула закончилась, круг действующих лиц очерчен: можно смело приступать к «главному блюду».

Ну нет, конечно, это не тот замес, про который вы подумали, и к глине и некоторым другим субстанциям он не имеет никакого отношения. Просто, как я уже говорил, суть нашего ОКР была в изготовлении литиевых батареек с необходимыми характеристиками. А батарейка у нас, как известно, состоит из положительного полюса (плюс, он же катод) и отрицательного полюса (минус, он же анод) в металлическом корпусе. В конце все это заливается специальной жидкостью – электролитом, который обеспечивает перемещение заряженных частиц внутри батарейки. Такая вот абсолютно нехитрая конструкция, но лишь на первый взгляд. Как и в любом другом деле, дьявол здесь прячется в деталях, мелочах и прочих нюансах.

Первый нюанс заключался в том, что отрицательным полюсом (то есть анодом) у нас служил металлический литий. А литий, как известно, очень любит воду. Аж до горения любит, а то и до взрыва в некоторых случаях. Хлебом его не корми, дай с водой прореагировать. Пары воды, присутствующие в воздухе, приводят к тому, что на воздухе литиевая фольга на глазах окисляется, покрываясь бело-серыми пятнами, напоминающими плесень на поверхности засохшего хлеба. Такой «сгоревший» литий использовать в конструкции гальванического элемента никак нельзя – он уже окислился, покрылся толстой пленкой, и толку от него, как говорится, как от большинства научных сотрудников. К тому же литий еще предстояло где-то найти и купить, а это удовольствие дорогое, да и не производят его в России, чаще китайский перепродают.

Второй нюанс – электролит. Тут как и с анодом – дорогой, купить особо негде, с водой реагирует еще похлеще лития, при этом ужасно токсичен, к тому же взрывоопасен. Значит, уже ясно, что осуществлять сборку и заправку элементов на воздухе точно нельзя. А когда, допустим, заправили, то, как загерметизировать, чтобы воздух и вода не попадали? Если с помощью сварки, то как сделать так, чтобы ничего не перегрелось и не взорвалось в процессе?

Третий нюанс – положительный полюс (катод). Здесь токсичности нет, зато есть, прямо скажем, не самая простая технология изготовления. Катод в данном случае штука комплексная, он может состоять из смеси различных углеродных материалов (как правило, саж), которые измельчают и смешивают в определенных соотношениях, после чего добавляют полимерные связующие, чтобы масса была достаточно пластичной, а затем наносят эту массу на металлическую подложку (например, никелевую фольгу или сетку) под размер заготовки. В реальности же существуют десятки, а то и сотни различных видов саж и еще больше связующих для них, а уж про количество способов приготовления и нанесения катодной массы я вообще молчу. Подобрать (или придумать самим) нужно было такую технологию, чтобы емкость батарейки была максимально возможной. А проверить это можно только после полной сборки и заправки батарейки. Вот приготовление катодной массы мы впоследствии и стали называть замесом, с него и решили начать. Остальные нюансы потом десятками возникали на каждом этапе сборки и заправки, но на тот момент до этого было еще очень и очень далеко, нужно было попробовать начать хоть с чего-нибудь.

В главном корпусе в кабинете генерального директора под портретами вождей и прочих великих кормчих сидим мы: директор, главный технолог и я. Крайняя степень медлительности, присущая пожилому директору во всем, каждый раз приводила к тому, что вопросы, которые можно обсудить максимум за пять минут, обсуждались полчаса, а то и больше. Даже свою подпись на каком-нибудь документе он рисовал примерно полминуты, старательно и неторопливо выводя каждый штришок и каждую закорючку.

– Люди у нас тут в большинстве своем ленивые, – говорит мне директор. – Поэтому ты, Дим, начинай инициативу проявлять, да поскорее.

– Федор Анатольевич, так ведь я же и сам никакого опыта работы с этими батарейками и аккумуляторами не имею, как я буду инициативу проявлять-то? Освоиться нужно, а то эта инициатива, того и гляди, меня проявлять начнет.

– Ну, вот осваивайся и приступай как можно быстрее, Сергей тебе в этом поможет.

Сережа Каринин (главный технолог) долго не мог сформулировать, в чем же заключается моя работа как старшего научного сотрудника: над кем старшего, с кем сотрудничать и где здесь наука. Закончилось все довольно прозаично…

– Короче, вот тебе талмуд со старыми отчетами и обзорами, сам во всем разберешься. У нас технолог пока в отпуске, так что пойдем-ка попробуем по старой технологии катоды сделать, надо же начинать когда-нибудь, – предложил главный технолог. На лице у него при этом было четко написано, на каком месте вертел он эти катоды, в каком гробу и в какого цвета тапочках их видал.

– Пойдем, – обреченно говорю я. – Самая подходящая работа для главного технолога и старшего научного сотрудника – сажу месить.

Опытно-производственная лаборатория (ОПЛ), где мне предстояло работать, была слегка приятнее остальных корпусов НИИ (по крайней мере, если не подниматься на второй этаж, а оставаться только на первом). Даже туалет есть приличный, что само по себе уже немалое достижение, не в каждом корпусе такое имеется, далеко не в каждом. Собаки внутрь не заходят, все больше снаружи бегают. Кое-где даже есть не самое старое оборудование, годов эдак начала 2000-х (хотя бы не совок). Из двух технологов по химическим источникам тока (ХИТ) один был в отпуске, второй вообще принципиально не работал, к тому же свалил на больничный. Остались только два инженера, слоняющиеся по корпусу от скуки и безделья, но с них взятки гладки: команды-то не было – руководство само не очень в курсе, что делать нужно.

– Мне в главный корпус надо, бумажки забыл подписать, – внезапно вспомнил Сергей. – Я, в общем, минут через пятнадцать приду, а ты почитай пока в старых инструкциях, что делать надо и какие материалы нужны.

Оказалось, что торопиться мне все равно некуда: у Сережи Каринина время идет немного не так, как у простых смертных. Если главный технолог клятвенно обещает прийти через пятнадцать минут, значит, он либо не придет, либо появится часа через два. Куда там «Интерстеллару» с его перемещениями во времени. При этом звонить господину главному технологу – дело неблагодарное, порой в Кремль дозвониться будет проще.

Через полтора часа его высочество явилось – не запылилось, нашли мы то ли сажу, то ли графит, засыпали эту гадость в турбулентный смеситель, посмотрели даже, какие кнопки надо нажимать на нем. Одна беда оказалась – не работала кнопка-подъемник для емкости со смесью, хоть ты тресни. А без этого никакого чуда не произойдет: мешалка и диссольвер расположены выше, так что поднимать емкость вверх нужно в любом случае. Мимо проходит наш старейшина – старший инженер Федор Петрович Невзоров.

– Федор Петрович, вы не знаете, случаем, куда здесь нажать, чтобы этот, мать его перемать, чан с дерьмом вверх пополз? – с надеждой спросил я.