Родители всю жизнь ставили Лизу в пример. «Посмотри, Сонечка, а Лиза уже все доела…», «А Лизонька уже почистила зубки, бери пример с сестры…», «Посмотри, как Лиза аккуратно пишет, поучись у нее…»

Грустные размышления Сони прервал спокойный голос сестры.

– Что вы, Лариса Михайловна, какая драка! Я успокаивала сестру, она недавно была у врача, у нее проблемы с обменом веществ из-за подростковых перестроек, она очень эмоциональна в последнее время. Соколов шел мимо, мы поздоровались, он поинтересовался, кто обидел Соню, и предложил помощь. Я его поблагодарила за предложение и дружески подтолкнула в плечо, у него подвернулась нога, и он неудачно упал. Это несчастный случай, Лариса Михайловна.

Уверенно излагая эту ложь, Лиза доброжелательно улыбалась директрисе.

– А вот Камалов утверждает, что ты таскала Соколова за волосы!

– Я? – искренно удивилась Лиза. – Я же слабая девочка, а Соколов сильный парень. Как бы у меня это получилось? Камалов был далеко и просто не понял, Соколов ходит вечно растрепанный, и я просто по-дружески взъерошила его лохмы, заметив, что ему давно пора стричься.

Лариса Михайловна внимательно посмотрела на Лизу в черном деловом костюме. Девочка по дороге в кабинет директора успела привести себя в порядок: заправила белую рубашку, переделала низкий хвост, чтобы он опять был безупречно прилизанный, застегнула на все пуговицы пиджак. Лиза спокойно выдержала внимательный взгляд Ларисы Михайловны, продолжая доброжелательно улыбаться.

Соня не знала, восхищаться ей самообладанием сестры или ужасаться ее изворотливостью.

«Ей надо в шпионы пойти», – думала Соня, выходя из кабинета директора вслед за сестрой. Не понятно было, поверила ли Лариса Михайловна Лизе, но девочек отпустила, пообещав вернуться к этому вопросу после разговора с Соколовым. К Соне директриса так ни разу и не обратилась.

Когда кабинет директора оказался достаточно далеко, Соня остановилась и сердито спросила Лизу:

– Зачем ты ей рассказала про врача? Я не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал!

– А как объяснить твой зареванный вид? Только проблемами со здоровьем. Да к тому же кому легче поверит директор: несчастной больной девочке и отличнице или вечно лохматому лентяю?

– Но я не хочу, чтобы меня жалели! – возразила Соня, все больше поражаясь своей сестре.

– Напрасно. С помощью жалости можно легко манипулировать людьми, особенно русскими, мы очень добросердечны.

– Лиза, ты чудовище! В тебе есть хоть что-то человеческое? – отступая от сестры, прошептала Соня.

– Я просто руководствуюсь разумом…

Но Соня уже ее не слушала, она развернулась и побежала к выходу из школы. Плевать, что в классе остался новенький портфель и целый пакет с выданными учебниками. Девочку снова душили рыдания, горло сдавил спазм, слезы застилали глаза. Она бежала и чувствовала, как трясется валик жира на животе, груди скачут в разные стороны, несмотря на бюстгальтер. В голове путались мысли:

«Как же всё отвратительно. Сестра монстр внутри, я снаружи, мама тряпка, отцу на нас плевать, ему бы поесть и чтобы никто не мешал смотреть телик. Предкам я надоела, они хотят спихнуть меня тетке в Италию… Да и пошли они все! Не хочу никого из них видеть…»

Она выскочила на улицу, в лицо ударил холодный ветер, принеся с собой аромат опавшей листвы. Бежать становилось все труднее, нести на себе огромный вес задача не из простых, дыхание окончательно сбилось, и заболел левый бок. Но девочка не останавливалась, она хотела спрятаться подальше от всех. Выскочив за ворота школы, она понеслась в сторону парка, где можно было затеряться среди столетних дубов и елей. Из-за слёз она почти ничего не видела. Но визг тормозов не услышать было невозможно. Соня в недоумении повернула голову на шум и, как в замедленной съемке, наблюдала приближение белого такси, даже успела разглядеть испуганное лицо водителя азиатской наружности и услышать запах паленой резины, прежде чем почувствовала жгучую боль, а потом мир исчез…

***

Кто-то нестерпимо громко и противно визжал над самым ухом Сони, ее даже пару раз больно ударили по щекам, но в темноте было уютно, никаких проблем, боли, сладкая дрема не отпускала. Но визг продолжался. Высокий девичий голос не унимался:

– Санья́! Санья-я-я! Очнись, дура!

Если бы не этот визг, то Соня бы, наверно, продолжила спать, тело было ватным, непослушным, ей даже веки удалось не сразу открыть. Но стоило ей слегка разомкнуть глаза, как к уже восторженному визгу добавились аплодисменты. У Сони тут же появилось ощущение, что кто-то хлопает ей прямо по барабанным перепонкам, перепутав их, собственно, с барабанами.

– Санья!!! Слава небесам, ты жива! Как ты додумалась наглотаться таблеток, которые нам дают при менструальных спазмах? Если бы ты здесь сдохла, весь наш пансион закрыли бы, ты это понимаешь, идиотка?! На тебя здесь всем плевать, но неизвестно, что было бы со всеми нами. Может, всех учениц из-за тебя определили бы в брак!

Соня сквозь дымку рассматривала девушку, склонившуюся над ней. Та была потрясающе красива: черные с красным отливом волосы шелковой рекой растеклись вдоль ее округлого лица, подчеркивая безупречную белизну фарфоровой кожи. Пухлый ротик в сочетании с маленьким носиком запятой и большими круглыми карими глазами делали девушку похожей на куклу. И эта кукла была сердита, иначе зачем хмурить безупречной формы брови…

Смысл слов, сказанных красавицей, убегал от Сони, как испуганный котенок от сердитой собаки. Девочка попыталась сесть, но стоило оторвать голову от подушки, как ее тут же замутило. Она едва успела свеситься с края кровати, как поток желчи и каких-то медикаментов едким потоком пронесся из желудка по пищеводу и вырвался на чистый пол, оставляя во рту и горле горечь. Тут же в нос ударила тошнотворная вонь.

– Фу, сама здесь все уберешь, сейчас же!!! Или я зову сестер! Сама пойдешь в брак, без меня!

Куколка скрылась из поля зрения Сони, девочка попыталась проследить за ней глазами, но от этого ее снова замутило.

Свесившись с кровати, Соня провела еще минут десять в полной тишине и одиночестве. Куколка куда-то делась. И это было хорошо, ее визг режущей болью отражался в ушах, голова раскалывалась, будто у нее сняли верхнюю часть черепа, выставив напоказ головной мозг, и теперь даже воздух раздражал оголенные нервные окончания.

Когда Соня поняла, что ее больше не тошнит, она осторожно сели и попыталась осмотреться, но перед глазами все расплывалась. Однако она точно поняла, что не дома.

«Конечно, меня же сбила машина. Я наверно в больнице…» – подумала девочка и начала себя ощупывать на предмет повреждений. И чем больше она осматривала свое тело, тем чаще и поверхностней дышала. На нее накатила паника. Потому что тело было не ее. Вместо жирных боков и живота девочка нащупала маленькую грудь, только начинающую формироваться, очень узкую талию и худенькие ручки. Соня в панике осмотрелась. В комнате было две двери, узкое окно под потолком, две кровати и два рабочих места, на которых лежали книги и тетради. Вся мебель, стены, пол были бледно-салатовыми.

«Зачем в больничной палате письменные столы?» – пронеслось в голове у девочки.

На трясущихся ногах она подошла к одному из них и дрожащими руками взяла первую попавшуюся тетрадь. На ней каллиграфическим почерком было написано:

«Тетрадь для работ по русскому языку Саньи Ромм».

Соня тут же вспомнила, что именно это странное имя орала Куколка над ее ухом. Медленно открыв тетрадку, Соня с ужасом прочитала:

«1 сентября 2391 года.

Домашняя работа».

Соня замерла, не дыша, она еще раз перечитала надпись, внимательно рассмотрела каждую буковку, но смысл от этого не изменился. Девочка таращилась в тетрадку, пока буквы не стали расплываться из-за слез, а одна даже упала на белоснежный лист в полосочку. Почему-то испугавшись, Соня отбросила тетрадь и пошла к дверям. За правой оказался туалет. Соня не раздумывая бросилась к зеркалу над раковиной и забыла, что нужно дышать. На нее из зеркала смотрела светловолосая фея с огромными синими глазами. Внешние уголки глаз были слегка приподняты, придавая девушке сходство с кошкой. Ее безупречная кожа, казалось, светится в темноте, до того идеально белой она была. Маленький аккуратный носик и полные губы дополняли образ сказочной красавицы. Соня протянула руку в попытке дотронуться до этой безупречной красоты и в ужасе отпрянула от зеркала: фея повторила все ее движения точь-в-точь.