– Хочешь, поедем ко мне? – вырывает из моих грез хриплый голос.

Я распахиваю глаза, резко придя в себя. В уши долбит музыка, я зажата не в тех объятия, о которых мечтала. Чужие руки шарят у меня под футболкой, незнакомый парень крепко прижимается сзади. Вовы больше нет: ни в голове, ни перед глазами. Я очень пьяна.

Факты складываются шпалами под рельсы самобичевания. Вот почему я редко пью – теряю связь с реальностью.

Выскальзываю из рук "пловца" и иду на поиски подруги, которая тоже успела слинять и бросить меня одну с незнакомцем. Она оказывается за столиком приветливой компании, заливает в себя очередную порцию текилы и громко хохочет.

Хватаю наши сумки, Гелю за руку и тащу в туалет.

Мы забираемся в одну из кабинок, музыка, наконец, стихает, и я выдыхаю.

– Ты чего? – подруга смотрит на меня с удивлением.

– Гель, я домой.

– Самое веселье! – негодует она. – Ты понравилась Кириллу!

– Кому?

– Тому, о которого ты терлась, бесстыдная женщина, – расплывается в улыбке Ангелинка. – Ох, а Рома вообще отвал всего, – мечтательно тянет она.

– Нет, я все, – твердо говорю и лезу за телефоном, чтобы вызвать такси.

– Тогда давай их к нам пригласим! – осеняет неугомонную пьяную женщину.

– Нет уж. Я спать, мне на работу через… – смотрю на экран, цифры никак не сойдутся в фокус. – Боже, пять часов! Все, вызываю такси. Ты поедешь?

– Поеду, – бурчит Геля. – Обломщица кайфа. Пойду, попрощаюсь с Ро-ма-ном, – распевает она.

– Ага, – киваю я, заходя в приложение Uber.

Она выходит из кабинки, я закрываюсь изнутри, потому что следом кто-то начинает ломиться. Плюю на гигиену и плюхаюсь на закрытую крышку унитаза. Голова кружится, как после карусели в парке аттракционов, а джинсы потом можно сжечь. С десятой попытки машина, наконец, найдена.

Нужно подышать воздухом, пока она едет. Выбираюсь из кабинки, вешаю обе сумки – свою и Гели – на плечо, подхожу к зеркалу. К разгару ночи уборная перестала быть местом общего движа и тут довольно свободно. Включаю воду, немного ополаскиваю лицо, чтобы очухаться. Дверца мужского туалета открывается, и оттуда выходит Вова. Какой тесный город, какой маленький бар!

"Игнорируй его, игнорируй, игнорируй" – беззвучно нашептываю себе. Он итак подпортил мне вечер и репутацию!

Но глаза рту не подчиняются и все равно скашиваются в его сторону.

Вова становится к умывальнику в нескольких шагах от меня, открывает воду. Ополаскивает лицо, как я минутой ранее, затем опирается на край раковины руками и опускает лицо вниз, тяжело дыша. Снова проводит мокрой рукой по лицу и прикрывает глаза.

Ему плохо?

Секунду я разрываюсь между "уйти и не позориться" и "помочь в беде". Последнее эгоистично побеждает. Я делаю несколько робких шагов в его сторону и тихо справшиваю:

– Ты в порядке?

Он поднимает голову и врезается в меня своим пронзительным взглядом через зеркало.

– Мы знакомы? – насмешливо скалится он в отражении.

Оу.

Я круто разворачиваюсь на пятках и, горя от гнева, вылетаю из бара.

Какой же он дятел!

– Я тебя ненавижу, – бубню в спину Гели, входя на кухню.

Она стоит возле плиты и что-то там варганит. Запах стоит отвратительный.

– Классный был вечер! – пританцовывает она возле плиты.

– Как ты вообще встала раньше меня? Почему такая бодрая?

Сажусь за стол и укладываю на него свою тяжёлую больную голову. Душ помог ровно на три секунды, пока я из него вылезала и закручивала голову полотенцем. Во рту так и стоит противный вяжущий привкус, даже после трёх чисток зубов. А через час нужно выходить на работу.

– Секрет прост, – оборачивается Ангелина с лопаткой в руке. – Я ещё не ложилась!

– Да ты все ещё пьяная! – вглядываюсь в ее блестящие глазки и все становится на свои места. Совершенно безумная женщина.

– Я так рассудила… – машет она лопаткой перед моим лицом, вызывая новый приступ подкатывающей тошноты. Всё-таки я вчера серьёзно перебрала свою норму. – У меня с утра встреча в Скайпе, надо быть бодрой, за четыре часа я точно не высплюсь, а потом весь день свободен… как раз, по моим прогнозам, отходняк к обеду меня и настигнет.

– Ты поразительно мудра для той, кто пил вчера шампанское и шлифовал его текилой.

– Так я же на повышение градус брала, а не наоборот, – снова отворачивается к плите и шерудит там сковородку. – Первый закон отличной пьянки!

– Меня пугает, что ты столько знаешь о пьянках.

– Через несколько минут ты будешь боготворить меня за то, что я такая разносторонняя подкованная во всех сферах личность. Особенно в пьянках!

– А что за встреча у тебя в Скайпе? Тебя же вроде взяли на работу? Или что мы вчера праздновали? – я напрягаю мозг, чтобы вспомнить, с чего все началось. Чем закончилось, я помню отлично.

– Да взяли, точно уже. Просто их начальник хочет на меня ещё и посмотреть. Он за бугром где-то чилит, но привык "держать руку на пульсе", как сказала их менеджер. Хотя я думаю, он просто хочет убедиться, что я не очередной крокодил. Работа-то с клиентами. Ты бы видела его сотрудников…

Геля морщится и выкатывает глаза, пытаясь изобразить гоблина, судя по всему, или крокодила. Но с ее красивым лицом выходит все равно красиво. Достает тарелки, накладывает то, что с таким упорством готовила и подаёт на стол. Я смотрю на мешанину из яиц, помидоров и сыра с сильно пережаренной корочкой, и желудок снова напоминает, что он при смерти. Поднимаю жалостливый взгляд на подругу, но ее это не пробивает, тарелка пододвигается ближе.

– Ешь, ешь. После этого аспирина бахнешь и вообще человек! – авторитетно заявляет Ангелинка.

– Я не хочу-у-у, – выходит тихо и протяжно.

– Будь благодарна, что я единственный раз в своей жизни посмотрела "Будь здоров!" с Малышевой и сразу такой полезный, как борьба с похмельем. Надо восстановить кислотность в организме и станешь как огурчик. Кстати, сейчас ещё огурчиком солёным шлифанем! – преисполненная энтузиазма Геля лезет в нижний ящик кухонного гарнитура и достает пыльную банку. – Блин, это последняя, Ид, – она протирает крышку полотенцем и достает открывашку. – Когда твои нас навестят с новой порцией хавчика? Кабачки ещё две недели назад кончились. Я скучаю.

Слышится небольшой хлопок, и на свет кухни появляются крепкие соленые огурчики – фирменный мамин рецепт. Ядреные аж до слез.

– О, боже, – закрываю лицо руками. – Искренне надеюсь, что не скоро. Хотя мама грозилась через пару недель поросёнка порешить к зиме. А это верный предвестник их приезда.

– Твоя мама, наверное, рагу понакрутила… и лечо, ммм, – мечтательно вспоминает подруга, вгрызаясь в огурец на вилке.

Ей так легче не думать об убиенных во благо пропитания животных. Она натура тонкая и жалостливая. К зверью. Так что предпочитает просто не думать о том, из чего колбаса, которую она периодически жуёт.

– И себя накрутила! – вспоминаю я. – Она же уверена, что мы тут чуть ли не съезжаемся с моим "парнем".

– Чего это? – хрустит огурцом.

– Потому что я так сказала, – почти вою я. – Ляпнула, ещё когда они приезжали в прошлый раз. Мама же, как всегда, начала: такие, как он, с такими, как ты… Я разозлилась и…

– Так расстанься с ним, – спокойно предлагает Геля. – Так же неожиданно и красиво, как сошлась, – смеётся она. – Сезон миновал, можешь до весны спокойно жить.

– Ага, а потом мне что делать? Там Галка родит как раз, и мама опять активизируется.

– Ну не знаю. Пусть он заболеет резко. Сильно и заразно. Так отмажешься, почему его нет на очередной родственной встрече.

– Уже болел. В августе. Так я отмазалась от яблочного Спаса и ящика Антоновки.

– Ну уедет пусть куда-нибудь.

– Сентябрь. Картошка. Уезжал на обучение в Москву, – вздыхаю я, берясь за вилку.

– Давай его снова наймем!

– У меня нет денег. И есть самоуважение. Он меня вчера даже не узнал!