– Витька! Вика, уходи, охранник идёт.

– Бегу! – крикнула я и заторопилась. Подскочила, спрятала скетчбук и карандаш обратно в рюкзак, и побежала, не заметив, что не застегнула его.

Мы уже были возле вчерашней бургерной, неподалёку от закрытой церкви, когда остановились перевести дыхание.

– Ты почему там так долго была? Ты же обещала.

– Ну прости, правда. Я так увлеклась.

– Чем там можно увлечься? Это даже не историческая ценность.

– Меня в таких местах всегда посещает вдохновение, я начинаю рисовать. А когда рисую, от внешнего мира отключаюсь полностью.

– Покажи хоть, – примирительно согласился Тоха.

– Сейчас, – я с гордым видом сняла с плеч рюкзак и полезла за блокнотом… которой не могла найти. Меня начала охватывать паника. Что угодно потерять, дневник, голову, как мама любит говорить, но только не его. Я беспомощно смотрела то на Тоху, то в рюкзак. Вытащила оттуда всё, что там было. Было там много всякого хлама. А самого важного не было.

– Тоха, – я округлила глаза. – Надо вернуться.

– Сейчас уже нельзя. Я не могу. Да и тебе достанется, ты же должна была сразу домой.

Тут он прав. Если бы мама приехала и не застала меня в комнате, это – скандал. Я еле сдерживалась, чтобы не разреветься.

– Витёк, – Тоха сел рядом и толкнул по-дружески, – ну прекращай. У тебя же завтра днюха? Давай, я тебе подарю новый, а?

– Ага, а рисунки мои ты тоже туда добавишь? Ты не понимаешь. Они часть меня.

– Завтра сгоняем, обещаю.

– До завтра его охранник найдёт и выкинет.

– Да они там особо и не ходят.

Я всхлипывала. Посмотрела по сторонам, соображая, как быть.

Взгляд упал на церковь. В лучах только-только начинавшегося заката, его купол блестел особенно заманчиво. Я шмыгнула носом.

– Ок. Если мы попадём внутрь, я даже согласна на новый скетч.

– Внутрь чего? – Тоха пытался проследить за моим взглядом. И когда понял, куда я смотрю, подскочил. – Даже не думай. Я лучше сам охраннику сдамся, но туда не полезу.

Я смотрела выжидающе. Что-то подсказывало, что сегодня я попаду внутрь старой церкви. Тоха, конечно, испуганно махал руками и твердил про старуху, канун затмения и прочий бред, в который я верить не собиралась.

– Тоха, не нервничай, – спокойно, глотнув воды из бутылки, я засмеялась, – а то ещё приступ начнётся. Я же не заставляю тебя заходить, если веришь во всю эту фигню. Хотя, ты мне казался более умным человеком.

– С неизведанным лучше не шутить. И церковь не может гореть просто так, если все экспертизы утверждали, что проводка в порядке. Ладно бы раз, но с ней это происходит чуть ли не каждые двадцать лет.

– Ещё не прошло же? – Я указала в сторону мрачно смотрящегося здания. – Судя по довольно свежему ремонту.

– Не такой уж и свежий, – буркнул Тоха, поднимая велик, – последний раз горела давно. Говорят, дым стоял такой, что и за городом было видно, но тогда, скорей всего, высоток ещё не было, поэтому. И много лет никто не брался восстанавливать, именно из-за дурной славы.

– А зачем тогда вообще ремонтировали? Снесли бы лучше.

– Когда этот торговый центр захотели строить, – Тоха махнул на стеклянное строение, возле которого мы сидели, – решили, что полуразрушенное кривое строение портит вид. А почему не снесли, не знаю.

– Старуха во сне пришла и запретила, – рассмеялась я и хлопнула себя по коленям. – Так, ладно. Скоро предки с работы вернутся и тогда мне хана, даже до днюхи не доживу. Ты со мной?

Я кивнула на церковь. И не дожидаясь ответа, пошла вперёд. Краем глаза заметила, что Тоха шёл следом.

– Это глупая идея. Зачем тебе туда?

– Неужели не понимаешь? Это же так круто! Попасть туда, куда запрещают, даже боятся. У меня характер такой.

– Дурацкий.

– Не спорю. Фиговый характер, но уж другого нет. Если говорят «нельзя», слышу «просто необходимо». А такие места, где есть своя легенда, это же просто бомба. Как можно не хотеть разгадать тайну? Это ведь так. . .

– Не разумно? Опасно? Ты это хотела сказать?

Но ворчание одноклассника не могло умерить воодушевление, которое я испытывала при одной только мысли, что попаду внутрь загадочной церкви. К которой мы, кстати, уже подошли. Я потёрла ладошки об джинсы и обернулась на приятеля.

– Ещё есть шанс передумать, – подмигнула ему.

– То же самое могу сказать тебе, – Антон тронул дужку очков.

– Ни за что.

– Аналогично.

Я подошла к церкви. До двери нужно было подняться по бетонным ступеням, на которых расползлись паутины трещин. Нижняя часть церкви ещё помнила прошлый пожар, она была прокопчённой и сделана из более старых материалов. Я подошла к большим деревянным дверям, резным, с массивными ручками. Я точно помнила, что прошлый раз здесь висел большой замок на металлической скобе, продетой между ручек дверей. Нахмурилась, вспоминая. Нет, точно был. Я даже расстроилась.

– Тоха, – крикнула приятелю. – А почему замок сняли? Она теперь что, обычная? Все ходя т?

– В смысле сняли? – он прищурился и подошёл ближе. Увидев, что замка действительно нет, сильно удивился и пожал плечами. – Не знаю. Может, внутри что восстанавливают? В интернете ничего не писали.

– Ну вот сейчас и узнаем, – дёрнула я дверь на себя. Она нехотя поддалась, тяжёлая, зараза. Пришлось открывать рывками, тянуть двумя руками. Когда дверь приоткрылась достаточно, я заглянула. Внутри было темно. Обернулась на Тоху, тот стоял бледный и сжимая одной рукой велик, другой достал из рюкзака ингалятор и брызгал в горло.

Я вошла внутрь. Если на улице ещё было светло, то здесь стоял такой мрак, будто солнце уже село. Сквозь цветные витражные стёкла, к тому же запачканные грязью и паутиной, свет практически не проходил. Лишь из дверного проёма, просочился свет, освещающий центральную линию разрушенного внутри здания. Я поджала губы. Честно говоря, ожидала чего-то большего. Сама не знаю чего. Но здесь была лишь пыль, пол отсутствовал, от него остались лишь балки. Стены тоже никто не реставрировал. В общем, сделано всё было только снаружи. Видимо, поэтому и поддерживали легенду про некую старуху, чтоб никто сюда не совался и не узнал про то, что ремонта особо и не было.

– Эй! – крикнула я, и эхо разнеслось по пустому зданию, уходя вверх. – Старуха! Ты тут?

Я стояла, засунув руки в карманы.

– Давай поболтаем, что ли? Скучно, небось? Столько лет одной, – потом тихо, почти шёпотом, уже самой себе, – хотя, я ведь тоже одна сколько лет. И ничего.

Прислушалась к звукам. Кроме эха, ничего. Густая тишина. Как медовая акварель, тягучая. Только тёмная.

Внезапно, наверху послышалась какая-то возня. Из-за эха было не понять, откуда звук. Надо сказать, немного испугалась, но признаваться в этом не хотела даже себе. Но руки из карманов вытащила. Зрение и слух были на максимуме. Умом понимала, что если там кто и может ходить, то либо кошка, либо кто-то из рабочих. Но Тохины истории сумели-таки нагнать тумана. И было не по себе.

– Эй! – Крикнула я.

«Эй-эй-эй», – понеслось по пустым стенам.

– Есть тут кто? – Дождавшись тишины, снова позвала я, задрав голову.

«Кто-кто-кто», – вновь ответило только эхо.

Телефон в рюкзаке пиликнул так громко, что я невольно подпрыгнула. Достала его, писал Антон:

«Давай быстрее, мне дома влетит. Тебе, кстати, тоже».

Да, Тоха хоть и зануда, но сейчас он был прав. Тем более, накануне собственного дня рождения нарываться на домашний скандал совсем не хотелось. Убрав телефон, пошла к выходу.

И уже возле двери обернулась, набравшись смелости и крикнула:

– Ну и где твои проклятья, чёкнутая старуха?

«Старуха-руха-проклятья», – понеслось эхом по стенам, вызывая неприятные мурашки.

Где-то над головой раздался шелест крыльев. Я вздрогнула и подняла голову. Ворона. Чёрная, огромная. в этой темноте она почти сливалась с помещением. Она не каркала. Молча села под куполом и блестящими пуговками-глазами сверлила меня. Я поторопилась на улицу.