Совсем, как люди. Вроде, одеваемся в однотипную одежду, делаем похожие стрижки, учимся в стандартных школах по типовой программе, но у каждого своя роль в жизни. И кто-то быстро ломается, оказавшись слишком мягким, а кто-то слишком твёрд и рвёт чужую жизнь, как бумагу.

– Ого, довольно неплохо, – я так увлеклась зарисовкой, что не заметила, как в тетрадь заглядывал Антон.

Мне польстил его явно одобряющий тон. Тем более, что я рисовала не абстракцию, а портреты. Просто смотрела на одноклассников и рисовала того, кого в этот момент было лучше видно. Кто стоял у доски или сидел так, что было видно хотя бы профиль.

– Спасибо, – шёпотом поблагодарила я, всё же, перевернув страницу.

– Ты где так научилась?

– Нигде, – призналась я.

– Оно и видно.

Я удивлённо посмотрела на Антона. Только что же похвалил.

– Я имею ввиду, что рисунки не стандартные, как если бы ты рисовала «как надо», а именно твои.

– Думаешь?

– Вижу.

– Спасибо, – я даже немного выпрямила спину. Всё таки, комплименты имеют свою силу.

Раздался звонок и по классу разнёсся вздох облегчения.

– Какие планы? – спросил Антон, вставая из-за парты.

– Идти на следующий урок. Наши планы не совпадают, разве?

– Нет. Следующая – физра, а у меня от неё освобождение.

– По состоянию здоровья или по убеждениям?

Антон улыбнулся.

– Вот тут как раз всё совпало. У меня астма.

Как бы в доказательство, он достал из рюкзака белый флакончик.

Когда мы уже выходили из кабинета, толкаясь с остальными ребятами, Антон спросил:

– Ты с городом успела познакомиться?

– Когда? Мы неделю, как приехали. Мама меня только по всяким важным делам таскала. Даже в парке ни разу не были.

– Может, ну её, физкультуру? Я тебе своё тайное место покажу.

Ну, во-первых, я всегда обожала всё, что связано с тайнами. Во-вторых, льстило, что мне готов раскрыть тайну человек, который знает меня около получаса. Ну и в-третьих, физкультуру никогда особо не любила. Да и вообще, если бы не предки с их нотациями о важности аттестата для моего будущего, фиг бы меня видели в этой школе. А потому, практически не раздумывая, согласилась.

Во дворе, на территории школы, возле забора была целая парковка для велосипедов. Хозяином одного из них, с облупленной синей краской и абсолютно ржавым звонком, оказался мой новый одноклассник.

– Так как сидение рассчитано на одного пассажира, – рассуждал Антон, – а нас двое, я буду катить велосипед.

– Большое спасибо, – даже не пытаясь сдержать смех, я изобразила поклон.

– Обидно, что сегодня банальная вежливость вызывает лишь усмешку. Вот она, примитивность общества.

Я решила промолчать, чтобы не дать ему повод развить дискуссию, лишь мысленно удивившись тому, что в пятнадцать лет можно быть таким занудой.

Мы шли по широкой, вымощенной плиткой дороге, Антон показывал мне дома, рассказывал истории, связанные с тем или иным зданием.

Мы остановились возле небольшой, церквушки, двери её были закрыты. При чём, если фундамент и нижняя часть стен были явно очень старыми, с них осыпалась штукатурка и были видны большие трещины, то верхняя часть, как купола, смотрелись довольно новыми. Антон остановился, прижимая к себе велосипед.

– А вот это очень таинственное место. Примерно с восьмого века, когда ещё и города-то не было, а лишь небольшое поселение, на месте этой церкви стояла хижина, одна, другие были далеко, и жила там женщина, совсем старушка, слепая, – Антон говорил таким загадочным голосом и так увлечённо, что перебивать совсем не хотелось. – Её местные побаивались, говорили, что ведьма. Что она силу набирала во время солнечного затмения и тогда в поселении начиналась чертовщина.

– Какая? – я откашлялась. От страха запершило в горле.

– А я откуда знаю? Но бабку эту сожгли вместе с домом. Был здесь долгое время пепел. Не росло ничего, да и народ обходил стороной. Говорят, силу свою она так и не потеряла, бабка эта. А потом история забылась, века прошли, христианство на Русь ввезли. И вот решили место таким образом обезопасить. Только поговаривают…

– Ага, – ступор первых эмоций уже отпустил и я недоверчиво хмыкнула. – Скажи ещё, что бабка жива.

– Это не я говорю. Только силу она свою в солнечное затмение показывает. Вон, церковь уже не раз то горела, то колокола сами звонить начинали. Все говорят.

Антон, что-то вспомнив, снял с плеча рюкзак и достал из него толстую тетрадь.

С видом победителя он показал мне страницу, на которой был изображён круг, видимо, земной шар, непонятные вычисления, написанные рукой мальчишки. Я ничего не поняла и пожала плечами.

– Солнечное затмение будет послезавтра. Ровно три минуты.

– Какое совпадение, – я засмеялась, – как раз в мой пятнадцатый день рождения.

Антон смотрел на меня так, будто увидел ту самую бабку из своих бредовых легенд. Он поправил очки.

– Серьёзно? У тебя послезавтра день рождения?

– Угу, – я засунула руки в карманы джинс. – Целых пятнадцать лет коту под хвост. Боюсь, и следующие пятнадцать окажутся не продуктивнее.

– Нельзя быть такой категоричной. Ты после девятого куда? В технарь или дальше?

Антон задел больную мозоль и причину вечных ссор в нашей семье. Я прямо увидела, как мама закатила глаза и читает лекции о хлебе насущном, а отчим молча, но отводя от меня глаз, пьёт чай и время от времени кивает в знак согласия. Про моё увлечение рисованием и мечты стать дизайнером, слышать дома никто не хотел.

«Нравится, рисуй на здоровье, – мама поднимала руки вверх, – но это самодеятельность, детские увлечения, не профессия».

– Понятия не имею, – вслух ответила я однокласснику. – Но мне кажется, или я уже знаю куда ты будешь поступать? – К сожалению, – он вновь поправил очки, – в этом вопросе мои убеждения идут в разрез родительскими представлениями о моем будущем. Я похлопала Антона по плечу.

– Да ты просто мой сиамский близнец. Только при рождении мне досталась красота, а тебе занудство.

– Скромность, я так понимаю, тебе не выдали?

– Не-а, – подмигнула я и пошла вперёд, к зданию старой церкви.

– А почему двери закрыты? – спросила я на ходу. – У нас в городе церковь только на ночь закрывали.

– Так она не действующая. Говорю ж, горела не раз. Не любят это место. Реставрируют даже с опаской. Туда лучше не соваться.

– Ты куда? – немного испуганно спросил Антон, видя, что я не останавливалась.

Меня уже захватило любопытство. Ну нравится мне всё, что связано с фобиями. Любые запреты. Вот сказал Антоха, что в церковь лучше не ходить, значит, туда точно нужно попасть.

– Вика, – он догнал меня, бросив на землю свой потрепанный велик, – не стоит.

– Но я хочу просто посмотреть.

– На что там смотреть? Двери заперты. Не станешь же ты ломать замок на виду у прохожих? – он развёл руками, показывая в сторону, где ходили люди.

Я скривилась. Да, тут он был прав.

– Ну блин, я хотела просто зайти внутрь.

– Не все желания должны сбываться, – философски произнёс Антон.

– Тоха, – я приподняла брови и усмехнулась. – У тебя режим занудства вообще выключается? Скучно, наверное, тобой быть?

Мальчишка обиженно надул губы и отвернулся.

– Я думал, ты не толпа, а ты точно такая же. Всё, что твоя психология не в состоянии объяснить, ты стремишься осмеять, продолжал он заумную речь, поднимая велосипед.

– Да ладно тебе, не обижайся. Хоть я и ни черта не поняла, но поверь, обидеть тебя не хотела, – мне стало неловко. Пацан провёл для меня целую экскурсию по городу, а я его в благодарность обидела. Я протянула ему руку. ‐ Мир?

Он пожал мою в ответ.

– Обидчивость мне характерна. Я предпочитаю жить в равновесии.

Я хлопнула себе по лбу.

Но, несмотря на его занудство, Антон мне чем-то даже понравился. Прикольный, разговаривает понятными лишь ему терминами. Но у нас с этим философом-занудой оказалось общего больше, чем с кем-либо в моей жизни.