– И все-таки, Деметриус. Так ли необходимо твое присутствие на месте преступления?

– В моей машине есть кондиционер, – известил Деметриус.

Илия вдруг резко передумал продолжать отговоры.

– Отлично, едем.

Машина Деметриуса с легкостью доставила бы в школу всех сельских детей одновременно, если только детей возят в школу на бронированном черном чудовище.

– Почему у тебя все слишком большое, Деметриус? – вырвалось у Илии, и Деметриус заржал.

Он все еще ржал, когда они выехали на шоссе.

– Хватит уже, – огрызнулся Илия. – Это было не настолько смешно. Когда Эфил планирует возвращаться?

К тому времени нужно успеть подготовить хоть какое-то объяснение, почему люди продолжают умирать, а беззаветно отдающийся расследованию начальник Первого отдела все еще без малейшей идеи, отчего это происходит и когда остановится.

– Через неделю. Я ему говорил: «Почему бы тебе просто не пойти в отпуск?» Полежать на пляже, или что там люди обычно делают. Так нет же, вместо этого он будет все время ныть, что ему и умереть некогда, страна в опасности, какой такой отпуск. Зато нервные срывы у него аккуратно раз в полгода по две недели. Что за страсть к дуркам? Там таблетки забойные?

Деметриус продолжал свою тираду, но Илия его уже не слышал. Все как всегда. Сначала дрожь в пальцах, потом закладывает уши, потом болезненность при дыхании, словно в воздухе рассеяны мелкие осколки стекла. А затем странное ощущение, как будто горло опухает изнутри. Илия попытался дышать глубже, но не мог протолкнуть воздух в легкие.

– Если он хочет глотать лекарства горстями, то кто я, чтобы его судить, но зачем искать этому оправдание, – голос Деметриуса слышался как сквозь толстый слой ваты.

Теперь Илия втягивал воздух через нос, мелкими рывками.

– Ты мне, кстати, так и не сказал, куда мы едем.

Илия не отвечал.

– Куда мы едем-то? – Деметриус потряс его за плечо в своей медвежьей манере, едва не стукая головой о боковое стекло.

И… отпустило. Звуки вернулись во всей своей четкости. Илия закашлялся.

– Поверни налево, – он незаметно вытер о джинсы потные ладони. – Мне можно здесь курить?

Оперативная группа СЛ была в полном сборе, и с прибытием Илии и Деметриуса в маленьком домишке на две комнаты начала ощущаться теснота. Если появление Деметриуса с его серьгами и шипами кого-то и впечатлило, то из вежливости они не подали виду, поприветствовав правителя в подчеркнуто нейтральной манере. Деметриус все равно помахал рукой с видом роанской поп-звезды.

– Просто не обращайте на меня внимания. Продолжайте качественно выполнять свою работу.

– Это немного затруднительно, правитель, когда вы встали на капли крови, которые я сейчас изучал, – проворчал криминалист, дергая от возмущения плешивой головой. – И при этом едва не отдавили мне руку.

– Да? – удивился Деметриус, наконец соизволив посмотреть вниз с высоты своего величия. – Ты не переживай, друг, тут вот еще сколько кровавых брызг.

Из кухни в коридор торчала нога. Небольшая, женская, с грубой затвердевшей кожей на ступне. Чуть выше покрытой редкими волосками икры виднелся край бордового халата.

Деметриус заглянул в кухню.

– Какое неэротичное убийство.

– Встань в углу и молчи, – прошипел Илия и затем повысил голос, обращаясь к управомоченному: – Доброе утро, Айлус.

Айла, стоящий в углу кухни и делающий пометки, зажал карандаш большим и указательным пальцами и продемонстрировал ладонь в знак приветствия. Темный блондин с глазами цвета болота, с косой челкой, тянущейся до левого уха, пухлыми щеками и губами, он был самым флегматичным типом, которого Илия когда-либо встречал. Серьезно. Когда всем давно хотелось кататься по полу с воплями «Что же делать, что же делать?!», Айла, который вел эту безнадежную серию с самого начала, знай черкал себе в блокнотике. Отсутствие лишних эмоций ему скорее помогало, чем мешало, и к двадцати шести годам он неплохо продвинулся по карьерной лестнице. Айла относился ко всему с дотошностью, и Илия не задумался ни на секунду, поручая Дождевую серию именно ему. Если в итоге дело так и не сдвинулось с мертвой точки, вины управомоченного Илия здесь не видел.

– Докладывай.

Айла шагнул ближе, нависая даже над Илией, который не страдал нехваткой роста.

– Мать и дочь. Матери под восемьдесят, дочь тоже не молодуха. Тела обнаружил молочник в 6:05 утра, – начал Айла своим обычным лишенным всякого эмоционального окраса голосом.

– Он всегда так рано приходит?

– Да, у них была договоренность, что он приносит молоко три раза в неделю в 6 утра. Берет деньги с крыльца и оставляет бидон.

– Деньги были на месте?

– Да.

– Почему он не ушел сразу?

– Сказал, что у него возникло странное ощущение. Он начал стучать в дверь. Частенько дочь уже не спала к тому времени – у нее был проблемный сон. В любом случае она должна была услышать. Но никто не откликнулся.

– Дочь – это которая на полу? – Илия показал на тело женщины в бордовом халате.

– Да. Молочник попытался заглянуть в дом, но окно расположено высоко, так что труп на полу он разглядеть не сумел. Однако он все же разбил окно, – Айла отошел в сторону, демонстрируя пробоину в окне позади него, – и пробрался внутрь. Обнаружив тела, вызвал скорую и полицию. Полиция увидела, что дело подходит под профиль, и передала нам.

– Как по мне так «странное ощущение» весьма сомнительная причина, чтобы сразу начать бить чужие окна.

– Интуиция, – предположил Айла и взглянул на Илию с неидентифицируемым выражением. – Вы верите в интуицию?

Ранее Илия ответил бы, что верит. Но он уже столько месяцев жил, воспринимая собственные эмоции отчужденно, как погодные явления, что сейчас только буркнул:

– Не знаю. В любом случае молочника надо проверить.

– Проверяют, – невозмутимо уверил Айла. – Но вы сами знаете, что это ничего не даст. Это то же самое. Продолжение.

– Замок на входной двери выглядит так, будто его зубочисткой открыть можно. Вы уверены, что картина совпадает? Может быть, сейчас у нас банальное убийство на почве ограбления, вот и все.

Айла продолжал смотреть на Илию все с тем же загадочным выражением в зеленых, как подернутых тиной, глазах.

– Если у вас есть сомнения, вы можете обсудить их с судмедэкспертом.

– Я знаю, что мне делать, – резко прервал Илия. Он заметил, что у него дрожат руки, и убрал их в карманы.

Поспешив удалиться от испытующего взгляда Айлы, он прошел в спальню, где судмедэксперт, сидя на краешке второй, пустой кровати, заполнял разложенные на коленях бумаги.

– Феле, доброе утро, – поздоровался Илия, бросив взгляд на прикрытое простыней тело. В этот раз хоть без детей, и на том спасибо.

– Да уж доброе, – судмедэксперт окатил его лунным взглядом сквозь линзы очков и с хрустом разгрыз болтаемую во рту конфету. – В отделе все в отпуске или на вызове. Я ехал со встречи выпускников, когда меня дернули, и вот я здесь. В белых замшевых кроссовках.

– Что скажешь про жертву?

– По словам молочника, перенесла три инсульта, последний, лет шесть назад, лишил речи и приковал к кровати. Повреждение подключичной артерии колюще-режущим предметом с массивным кровотечением в левую плевральную полость, – приблизившись к кровати жертвы, Феле откинул край простыни, демонстрируя аккуратную, с незначительно выделившейся кровью рану в складке над ключицей. – Красота какая. Хоть и жили без мужчины, но дочь ножи точить умела.

– Как она ее убила-то? Села сверху?

– Да, – Феле достал из кармана горсть леденцов в прозрачных обертках. – Хочешь? Углеводы. Лучшее средство от сонливости.

Илия присмотрел пепельницу.

– Спасибо, я лучше закурю. Не возражаешь?

– Нет. Только напомни мне попозже занести тебе срез легких курильщика. Поставишь на свой стол.

Достав сигарету, Илия посмотрел на бескровное строгое лицо старой женщины, прежде чем прикрыть его простыней. За свою жизнь он видел сотни трупов. Как правило, на судебных снимках, но в последнее время и прямо перед собой. Мертвые не вызывали у него ни ужаса, ни отвращения. Только сострадание и интерес к тайне их гибели.