Если раньше этим монстром управляла ярость, то сейчас его вела боль. Тупая, саднящая, скребущая где-то внутри. И я царапал собственную обнаженную грудь, вспарывая кожу, старательно выскребая это страшное чувство изнутри. Казалось, что вот сейчас, еще немного, и физическая боль все же пересилит душевную, но этого не происходило. Я выл, кричал, но продолжал терзать собственное тело, не находя успокоения ни в чем. Заливал кровью руки, повязанное на бедрах одеяло, пол. Все вокруг и я сам окрашивалось в темно-бордовый, а этот цвет снова и снова напоминал мне его. Того, кого любил всем своим сердцем, но даже не успел признаться.

Силы закончились быстро, физическая оболочка ослабла полностью, сменяясь на жалкий человеческий облик. Солнце за окном переместилось, выходя из-за туч и показывая, что в этой агонии я провел не меньше половины дня. Во рту пересохло, но я не мог заставить себя подняться с пола, чтобы элементарно дойти до кухни. Окровавленные руки била крупная дрожь, а сам я чувствовал себя пустой оболочкой, воздушным шариком, внутри которого лишь пустота. Даже боль притупилась немного, вот только это уже значения не имело.

Сейчас

Не помню, как тогда добрался до замка, но только оказавшись здесь, я закрылся от всего мира в своем кабинете, прячась от друзей, от всех, кто пытался окружить заботой. Лайя то и дело околачивалась под дверью, стучала, пыталась поговорить, но я не отвечал. Не хотел никого видеть, слушать утешающие речи и смотреть в сочувствующие лица. Тем более, что никто из них даже понятия не имел о том, что произошло.

Я все так же сидел за столом, вертя в пальцах алое перо, когда дверь резко открылась, являя мне одного надоедливого беса, видеть которого я не желал особенно. Но уж от кого точно скрыться невозможно, так это от него. Ноэ закрыл за собой дверь, поворачивая замок на ручке, и прошел в кабинет, усаживаясь в кресло напротив меня. Долгий оценивающий взгляд проходился по мне с головы до ног, задерживаясь на покрасневших, уставших глазах и бледных от нехватки крови губах.

Все это время я не пил кровь. Ни разу с тех пор, как увидел его израненного, ослабленного в ванной комнате в аду. В тот раз я впервые не повелся на поводу у голода и сопротивлялся ему все прочее время, доказывая, что ведом не им, а чувствами. Пить же чужую — казалось неправильным, странным и ненужным. Кровь Люцифера дала мне небывалые силы, и я действительно не ощущал потребность насытиться долгое время, но после собственных истязаний голод появился вновь, делая черты лица острее, а кожу бледнее. Это и заметил Ноэ, так пристально всматриваясь в мое лицо.

— Влад, что происходит?

Он потянулся к столу, забирая открытую бутылку виски, наливая в стакан, что до этого лежал тут же на боку, и делая небольшой глоток. Ноэ беспокоился, но старался держать себя в руках, подмечая все новые детали моего образа и разрушенного кабинета.

Я и сам не помнил, когда разнес здесь все к чертям. В какой именно момент, снова и снова прокручивая в голове те события, я сорвался, переворачивая стол, снося стоящие на полке камина статуэтки, срывая со стен картины и роняя на пол пылящиеся в шкафах книги. Эмоции периодически застилали сознание до такой степени, что я терял над собой контроль, а после, придя в себя, наблюдал за последствиями.

Стол, за которым мы сейчас сидели, был весь в царапинах и щербинах после нескольких полетов по помещению. Он уже не стоял так устойчиво, как прежде, одна ножка изрядно покосилась, но все же я вернул его на место, потому что свою прямую функцию он продолжал выполнять.

— Ничего. Пью, отдыхаю, наслаждаюсь жизнью.

Я сделал большой глоток прямо из бутылки, не поморщившись и не глядя на беса. Как же хотелось снова остаться одному, чтобы никто больше не трогал.

— Да, я вижу, как наслаждаешься, — он чуть наклонился вперед, упираясь локтями в колени. — Это связано с проходящим сейчас в аду торжеством?

Я замер, сильнее сжимая бутылку в ладони, чувствуя, как стекло трещит под напором пальцев. Понимание, о каком торжестве он говорит, пришло почти мгновенно. Я не знал сколько времени провел в этом кабинете, но, видимо, достаточно, чтобы подготовка к свадьбе успешно завершилась, и теперь в аду стало на одного счастливого женатого демона больше.

— Не понимаю о чем ты.

Я отвернулся, пряча застывшие от боли глаза, утыкаясь взглядом в едва заметно тлеющие огоньки камина. Пламя потухло давно, оставляя после себя угли. Я жаждал скрыть свои эмоции, но с Ноэ это не представлялось возможным, он читал меня, как открытую книгу все долгие годы с момента нашего знакомства. Вот и сейчас он покачал головой, облокачиваясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.

— Влад, расскажи, что между вами произошло? Отпуск прошел не так хорошо, как хотелось?

Рука разжалась сама, выпуская бутылку, а я лишь проследил взглядом, как она упала на пол, разливая по ковру содержимое. Вдруг на тело навалилась слабость, единственное, чего я сейчас хотел, это завалиться спать и ни с кем не разговаривать. Я обхватил голову руками, упираясь локтями в стол. Мучительно сильно зажмурил глаза, отрезая себя от всего вокруг, но молчать больше не мог. Мне необходимо было вывалить на кого-нибудь все то, что скопилось в душе.

— Нет, Ноэ, — я поднял голову, всматриваясь в его разноцветные глаза и полное сочувствия лицо, — отпуск прошел идеально. Все было прекрасно до последнего дня.

Снова зажав голову в тиски собственных рук, я уставился в стол, не моргая, разглядывая царапины на некогда гладкой поверхности. Ноэ молчал, ожидая продолжения, но я чувствовал на себе его встревоженный взгляд.

— Мы были только вдвоем, каждый день открывали для себя что-то новое друг в друге. Оказывается, — я тяжело сглотнул образовавшийся в горле ком, — он потрясающе вкусно готовит.

Бес шумно выдохнул, прикладывая бокал к губам и делая очередной глоток. Он знал о свадьбе, ведь сам сказал мне о проходящем в аду торжестве, но не понимал до конца моего настроения. Очевидно, что как и я вначале, он не видел в этом событии проблемы.

— Вы говорили о чувствах?

— Нет. Ни разу. Я думал, что в этом нет необходимости. Казалось, что я вижу все в его глазах, а он читает это в моих, — я усмехнулся, с силой растирая виски, снова глядя на друга. — Ноэ, для него все это было развлечением. Интересным опытом, не более того. Теперь его ждет правление в аду, семья и все то, что принято считать в обществе правильным.

Не знаю, чего я ждал в ответ на эти слова, но уж точно не смеха. А бес в это время хохотал во всю глотку и, казалось, утирал скапливающиеся в уголках глаз слезы. Удивленно глядя на него, я открыл новую бутылку земного алкоголя, отпивая из горлышка. Дожидаясь, когда Ноэ наконец успокоится.

— Влад, — он прижал ладонь к животу, будто его начало сводить от смеха, — скажи, ты идиот? — он дождался, когда на моем лице отразится все возможное недовольство, а после продолжил. — Я видел, как он смотрит на тебя. Ты видел, как он относится к тебе на самом деле. Неужели считаешь, что это была игра? Что можно столько времени притворяться, а после — в один момент раскрыть истинное отношение?

Я снова отпил из бутылки, глядя в окончательно потухший камин. В нем больше не было видно мелких сполохов дотлевающих углей. Лишь темная зола. Я не хотел смотреть на Ноэ, видеть его снисходительный взгляд и чувствовать себя под ним маленьким несмышленым ребенком.

— Влад, для Люцифера это не просто интересный опыт, как ты выразился. Я уверен, он чувствует то же, что и ты. И если он ушел, уверен, на то есть причины. Тебе стоит копнуть глубже, понять, а не убивать себя голодом и тоской.

Думал ли я об этом прежде? Допускал ли мысль о том, что за его уходом крылось что-то другое? Что-то важное и опасное. Да! Конечно, я думал об этом, но воспоминания о холодном и пустом взгляде, о словах, что он мне сказал, затмевали все. Мы — двое бессмертных, неужели мы не смогли бы справиться вместе, что бы там ни случилось? Смогли бы, и Люцифер прекрасно об этом знал. Так не значит ли это, что никакой угрозы и никаких обстоятельств не было?