Неподалеку Регис витиевато философствовал с Весемиром о бренности бытия, а на заднем плане поблескивала отсветами пламени очага в разноцветных стеклянных игрушках огромная, пышная ёлка, вселяя в душу тепло и уют подступающего праздника.

Постепенно чуть пьяная компания ещё сильнее освоилась, позволяя себе расстегнуть камзолы и расслабиться в позах. Эретайн пересел на пол, ко мне, положив тяжёлую ладонь на плечо и опершись локтем о лавку. Окружённая его присутствием со всех сторон, стараясь смирить сладкий трепет с облегчением растекающийся по венам, я запрокинула голову чуть назад, упираясь затылком в широкое плечо покровителя.

— Сдаётся мне, Геральт, что ты брешешь, — авторитетно заявил краснолюд, покачивая белым пером на берете.

— Золтан, холера! Ты ведь был там! — возмутился седой, от раздражения стукнув кружкой о лавку, от чего черноволосая чародейка, нежно обнимавшая его плечи, неприязненно поморщилась.

— Да… Славные были времена, — поддержал Весемир, задумчиво глядя на огонь. — Мало что осталось от того мира.

— Вам ли жаловаться, волки, — чуть прищурившись подал голос Лето. — Вот я…

— Половину Королей Севера перерезал, как ягнят. — Умозрительно закончил за него Ламберт.

— Ага, а спихнул все на меня! — раздражённо прорычал седой, глядя на дно своей кружки.

— Да вокруг тебя вечно все дохнут, вроде ж не баба, — темноволосый ведьмак с изуродованным лицом, хитро прищурился, поглядывая в сторону брюнетки.

— Что ещё за баба? — вновь возмутился Геральт.

— Моровая, — закончил шутку Эскель, словно только и ждал подобного вопроса.

Ведьмаки разом расхохотались, а блондинка, сидевшая рядом с Ламбертом, неприязненно, немного брезгливо поморщилась.

— А вот скажи мне, Регис, — продолжил мутант, обращаясь в нашу сторону. — Ты ведь вампир, так?

— Да… — протянул тоном, исполненным чувства собственного достоинства, Первородный.

— Говорят, что вашего брата нельзя убить.

— Любое существо можно лишить жизни. Дело только в способе. Мы обладаем удивительно быстрой регенерацией, потому погибаем полностью только от руки собрата.

— А вот я однажды…

Эскель принялся долго и занудно пересказывать, как справился с высшим вампиром при помощи девки, по макушку накачанной выпивкой и фисштехом.

— Я знаю этого вампира, — вкрадчиво прошептал Эретайн, наклоняя голову к моему уху. — После того случая он напрочь завязал с пьяными оргиями в незнакомых местах.

Снисходительно усмехнувшись, покровитель шумно втянул носом воздух у самого уха, чуть задевая дыханием короткие рыжие пряди. Приятная дрожь растеклась мурашками по позвоночнику, заставляя затаить дыхание.

— Бывают конечно декадентские говнюки, вроде тех, что описываешь ты, — продолжал философствовать Регис. — Но в основной своей массе подобные мне весьма мирные жители, занятые насущными проблемами.

Я больше их совсем не слушала, наслаждаясь теплом крепких рук Эретайна. Беседа то и дело меняла направление, перетекая с одной темы на другую. Иногда в узкие окна-бойницы, под самой крышей, влетали крупные хлопья снега, которые сделав пару-тройку пируэтов в воздухе, оседали прозрачными каплями, растворяясь от поднимающегося жара очага.

Праздничная ёлка горделиво высилась, нависая над нами пушистыми, колючими лапами, и вокруг почти ощутимо витала уверенность в том, что в конце истории все несомненно сложится наилучшим образом: главные в жизни, заветные желания сбудутся, проблемы разрешатся сами собой и в новом году непременно нас ждёт что-то важное, лучшее, вечное.

— За мечты! — поднял свою кружку Лютик, предлагая тост.

— И за их исполнение, — тихо добавила я.

========== История семейства Мурлегем ==========

К вечеру посыльный принес записку от госпожи Орианы, и Детлафф сразу начал собираться.

— Позволь, я пойду с тобой?

— Для чего?

Истинную причину нежелания оставлять его наедине с неприятной особой озвучивать не хотелось, потому пришлось выкручиваться.

— Может услышу или увижу что-нибудь новое. Две пары глаз лучше, чем одна.

— Как хочешь, — безразлично пожал плечами вампир и отправился переодеваться.

Для неприятных визитов у меня было приготовлено темное платье, высоко закрывающее шею. Тяжёлая медная коса уже опускалась довольно низко и укладке не поддавалась, потому задевала колени при ходьбе, когда я торопливо спускалась по лестнице, глядя под ноги, подспудно ощущая, что задерживаю спутника.

Раздражённо вздохнув, Эретайн по обыкновению взял меня за руку и вывел на улицу, как дитя, неспособное самостоятельно найти дорогу. Это злило.

— Понимаю, что представить подобное тебе трудно, но тем не менее мне удавалось не помереть, худо-бедно справляясь и в твое отсутствие тоже, —язвительно процедила я через сомкнутые зубы.

Детлафф скосил в мою сторону насмешливый взгляд и произнес тоном, исполненным чувства собственного достоинства:

— Ты права, Мейлея.

— В чем?

— Представить подобное трудно.

Задохнувшись негодованием, я рванула ладошку из цепкого капкана его рук, но результата это совсем не принесло.

— Отпусти!

— Запястье вывихнешь. Прекрати сопротивляться, видишь ведь, что занятие это бесполезное, — он искренне забавлялся ситуацией, поскольку прозрачный взор все сильнее загорался озорным, детским огнем.

— Никогда, — тон звенящего голоса понизился до злобного шипения. — Слышишь, никогда я не перестану сопротивляться тебе, заносчивый…

Страх серьезно обидеть его побудил осечься на полуслове и поднять чуть напуганный взгляд.

— Монстр?

— Нет.

— Я чудовище, Лея, — вкрадчиво прошептал Детлафф, наклоняя голову к моему виску, от чего сердце замерло, а выдох застрял в груди спазмом. — Никогда не забывай этого.

Он вновь усмехнулся, едва не касаясь губами волос и отпустил мою ладонь. Надувшись от возмущения, я зашагала вперёд, всем своим видом демонстрируя крайнее раздражение.

Мы шли по залитой теплым, закатным солнцем брусчатой дороге, через площадь Анны-Генриетты в направлении самого дорого квартала Боклера, где и расположилась усадьба госпожи Орианы.

— Как вы встретились с этой вампиршей? — наконец душевное равновесие вернулось, позволяя разуму взять верх над глупыми обидами.

— Она брукса, — пояснил Эретайн, снисходительно глядя на меня с высоты своего роста.

— Что это значит?

— Одна из разновидностей, как катакан или экима.

— А ты?

— Высший, Первородный вампир. Это мы создали когда-то всех остальных.

— Обеспечили мастеров ведьмачьего цеха работой?

Он усмехнулся и взял меня за руку, снова властно сжимая ладонь так, чтобы однозначно дать понять, что и в этот раз сопротивление будет бесполезным.

— Есть несколько Первородных кланов и далеко не все они желают жить в мире с местными, не высовываясь без лишней надобности. Раньше, когда нас было гораздо больше, даже горели костры войн между семьями. Мы с Регисом увлеченно участвовали в них.

— На чьей стороне?

— Я — людей, он — вампиров. Наш господин Терзиефф-Годфрой был весьма кровожаден, Лея.

Детлафф вновь скосил взор на меня, усмехаясь неподдельному удивлению.

— Что же поменяло вас местами?

— Его — женщина, меня — друг.

— Как звали твоего друга, что заставил разочароваться в людях?

Суровый облик вампира просветлел и смягчился. Воспоминания о собрате были несомненно приятными для него, что легко иллюстрировал отблеск подлинного счастья, скользнувший по грубому лицу, придавая ему налет задумчивой меланхолии.

— Адриан Лафайет, — низкий тон рокочущего голоса дрогнул, словно произнеся имя побратима вслух, Детлафф осквернил его память. — Мы оба были молоды, горячи и безрассудны, потому часто ввязывались во всякого рода неприятности.

Эретайн вдруг внезапно погрустнел, на грубое лицо вернулась прежняя безразличная отстраненность.

— Твой друг погиб?

— С чего ты взяла? — он повернул голову и скользнул жёстким, сосредоточенным взглядом по мне. — Убить высшего вампира может только соратник. Такой же вампир.