Точно!

Повторяю как мантру, вспоминая это совершенное тело, которое до сих пор маячит перед глазами.

Бреду по коридору, прижимая к груди его рубашку… Озадаченно смотрю в пол и вспоминаю непонятное, но очень цепляющее замешательство, охватившее его суровое лицо, когда я осмелилась плеснуть в высокомерного сноба кофе.

Там будто промелькнуло неясной этиологии озарение.

В глазах искры блеснули.

И как странно вообще, что Демонович меня отпустил, а не прибил мгновенно, без единого звука и разбирательств.

Неужели поверил про мокрые полы?

Полы были абсолютно сухие, но должна же я была как-то выкрутиться?

Чтобы этот лютый, синеглазый монстр не разорвал меня в клочья.

Хорошо, что Ирина всего этого не видела…

Могли бы возникнуть вопросы.

Вот это у меня накипело!

Прохожу мимо Веры, копошащейся в бумагах.

– О, Надь, Тимур Владимирович велел передать тебе карту!

– Чего? – притормаживаю.

– Ну, рабочая банковская карта, с неё можешь оплачивать расходы компании.

– Ах да, поняла.

За спиной Веры появились и другие сотрудницы, с широкими лыбами.

Девчонки посмеиваются, шушукаясь между собой. Они продолжают смотреть на меня с восхищением. Как на народного героя!

Забираю у Веры карту, понимаю, что опять придётся возвращаться в холодильник. Если у меня есть карта, то почему бы не вызвать такси?

Поражаюсь своей смелости, взявшейся будто из ниоткуда. Мне как будто нарочно начинает нравиться злить Демоновича. Понимаю, что это ни к чему хорошему не приведёт, но я не могу остановиться. Ведь приказа беречь каждую копейку не было! Он же такой богатый – не обеднеет от пары сотен рублей.

Заказываю такси и еду в химчистку в тепле и комфорте с довольным видом. Сделав все дела, возвращаюсь обратно в издательство. Оставшееся время провожу, перебирая бумаги, наводя порядки. Ни Ирину, ни Тимура, к счастью, я больше не видела.

Но я очень соскучилась по своим мальчикам! Внутри присутствовало странное волнение. Оно начало меня преследовать после разговора с Ириной, когда она попросила меня показать ей фото моих детей. Дождавшись, когда минутная стрелка пересечёт цифру “двенадцать”, я схватила свои вещи и побежала к лифту.

Сначала в сад, потом домой.

Фух…

Давно я так не мечтала о конце рабочего дня.

Бежала к выходу так, будто за мной черт из ада гнался.

И на месте черта я, конечно же, представляла Тимура Владимировича Титова.

Я валюсь с ног.

Еле-еле доковыляла до квартиры, вставив ключи в замочную скважину.

Ну и денёк выдался…

Надеюсь, Титов будет редко появляться в издательстве. Пусть нефтью своей торгует. А лучше, утонет в ней!

Это ж надо такое, принесло великого барина на крестьянские головы.

Вот у него характер и самооценка до небес!

Сразу видно, привык в золоте купаться и привык, что люди для царевича Титова не более чем рабы без чувств и души.

С ними можно всё, что угодно делать, они не в том положении. Хоть плюнь в самое сердце – ничего не будет.

– Мама! Мамочка!

Моментально оживаю, когда слышу родные, звонкие голоса и топот вдали коридора. Ко мне навстречу бегут мои солнышки, размахивая ручками, в которых держат по листу белой бумаги.

– Мама пришла! Урааа! – бросаются на меня со всех сторон, крепко обнимая.

– Зайчики мои, любимые! – и всё плохое забывается, когда я вижу своих мальчиков.

Расцеловываю их в щеки, с таким напором, словно полжизни не видела.

– Ну как ваши дела?

– Всё хорошо! – хором отвечают.

Я попросила соседку – тёту Аллу, забрать Артёма и Егора с сада, потому что не успевала. Алла нам совершенно не чужой человек – была лучшей подругой мамы. Теперь она как бабушка родная. Сыночки её любят.

Осматриваю бегло нашу скромную квартирку. Дома тепло и уютно, пахнет домашним пирогом – Алла постаралась. За окном валит снег, а у нас своя семейная атмосфера, от которой на душе становится тепло. Скоро ещё ёлку поставим, украсим окна снежинками и гирляндами – будет ещё лучше. Вот ради чего стоит бороться и жить!

– Мама, у нас в садике день пап скоро будет! – с восторженной интонацией вдруг заявляет Артём, махнув перед моим лицом листочком. – Воспитатель дала задание нарисовать папу. А как выглядит наш папа?

Улыбка исчезает с моего лица, а сердце сжимается от боли.

Я не могу им сказать. Потому что боюсь позора…

Опускаюсь перед сынишками на корточки, не выпуская их из объятий.

– Почему мы его ни разу не видели? – Артёмка жалобно хнычет и трёт глаза кулачками.

– Почему наших друзей в садике иногда забирают папы, а нас – только ты?

– Просто ваш папа… ваш папа…

И что им сказать?

Случайно взгляд падает на свитер Егорки, на котором изображены сани с оленями, а в них Дед Мороз, размахивающий большим мешком.

– Ваш папа… Дед Мороз! – паникуя, выдаю первое, что приходит на ум.

– Вот это да!!! – мальчишки быстро оживились, а их редкого цвета глаза озарились каким-то невероятным сиянием.

– Так вот почему он не приезжает к нам? Потому что занят тем, что собирает подарки круглый год для всех детишек мира!

Наш волнительный для меня разговор прерывается посторонним шумом. Слышатся ещё шаги – в коридоре появляется тётя Алла, а впереди неё Танюша на инвалидной коляске.

– Привет, Надь. Пришла? – голос соседки звучит уставшим. Похоже, мои дьяволята её хорошо вымотали.

– Добрый вечер. Пришла, пришла. Ну как вы тут? Танечка, привет! Как самочувствие?

– Привет, – тихо молвит сестра с лёгкой улыбкой на губах.

Она всегда старается быть жизнерадостной, словно понимает, как мне нелегко. Ведь её увядающий вид лишь добавит мне соли на открытую рану на сердце.

– Танечка опять целый вечер творила! Ты бы видела, какой красивый зимний пейзаж она нарисовала!

– Моя умница! – подхожу к сестрёнке и тоже обнимаю.

У Тани явный талант. Она самоучка, но уже такие шедевры рисует, что я всякий раз поражаюсь. Я пообещала ей, что после Нового года найду хорошего репетитора – это будет моим новогодним подарком. Сестра мечтает поступить в академию искусств. Но обучение там дорого стоит. А на бюджет попасть трудно.

Я постараюсь помочь ей осуществить её мечту. Вторую мечту. Потому что первая – встать на ноги. Ей могут помочь только за границей. В дорогой, частной клинике, врачи которой вытаскивали даже самые трудные случаи. И, как обычно, нужно много денег. А мне очень больно! Потому что я хочу всем помочь, но не знаю как!

– Ну что ж, идёмте чай пить, пирог стынет.

Мы уединимся в тёплом семейном кругу и с удовольствием пьём чай. Мальчишки немножко балуются, задирая друг друга – ну как обычно. То щипаются, то толкаются. Приходится ставить на место.

Но я для них не авторитет. Мальчишки часто меня не слушают, поскольку я слишком мягкий человек по своей натуре. Им не хватает твёрдой мужской руки. К сожалению…

Таня воодушевлённо рассказывает о своих великих, будущих проектах и просит купить ей новые краски… Я кусаю губы. В кошельке пару тысяч осталось. А когда зарплата с новым начальством – не знаю.

На часах уже десять, что-то мы засиделись. Малышню пора спать укладывать. Я пошла провожать Аллу, потом к ним вернусь. Артём и Егор сейчас разносят детскую, прыгая на кроватях и устраивая драчки подушками.

– Аааай! Больно!

Хлоп!

Что-то разбилось…

– Артём, Егор! Да сколько можно! – бросаюсь обратно в комнату. Вся детская в перьях, а на полу лежит разбитая копилка в виде коровки. – Да что ж такое, ни на минуту нельзя оставить! Ну-ка разбежались по своим кроватям! Не двигаться, и не звука! Сейчас провожу тёту Аллу и вернусь. Ясно?

Рассерженная, возвращаюсь обратно в коридор. Алла смотрит на меня с сочувствием, качая головой.

– Мдааа… Большие детки, большие бедки. Они скоро квартиру всю разнесут.

Устало тру подушечками пальцев виски.