Донхэ не успел что-либо ответить, затянув молчание. В комнату вошёл парень с кофе, посматривая на мужчин. Хичоль всё также улыбался, а Донхэ выглядел как обычно спокойно. Они оба понимали, что их личные проблемы не должны касаться кого-то из работников, а Донхэ не хотелось показывать то, что тот случай как-то повлиял на его психику.
Взяв в руки стаканчик, блондин снял крышечку и вылил кипяток на руки парня, безразлично смотря на то, как расширяются его глаза и он дёргается к двери.
Хичоль даже не дёрнулся, а вот Хёкджэ, который случайно застал эту картину, сильно удивился и испугался.
— Ты что творишь, больной ублюдок?! — вскрикнул парень, прижимая к себе пострадавшие руки. — Я могу и в суд подать!
— Не тебе такими словами разбрасываться, — фыркнул Хичоль, закрывая собой Донхэ. — Есть одно видео, выписка из больницы и история твоих просмотров с рабочего ноутбука. Полиция легко сопоставит два плюс два, если Донхэ напишет на тебя заявление. Шивон тебя уже ждёт в своём кабинете.
Донхэ преданно посмотрел на Хичоля, наконец, почувствовав себя как за каменной стеной. Он получил защиту, о которой молчаливо просил всех вокруг.
— А ты… Будь добр говорить, когда тебя спрашивают. Проходи, Хёкджэ. Донхэ нам должен кое-что рассказать.
Только сейчас Донхэ понял, что Хёкджэ видел. На душе стало легче, да и стыда он не испытал, но… Мысль о том, что это могло отпугнуть старшего…
Донхэ начал свой рассказ с момента, как зашёл в гримёрку и стал искать костюм. Рассказ был тяжёлым. Хичоль смотрел куда-то в пол, чтобы Донхэ не чувствовал давления, а Хёкджэ витал в своих мыслях, стараясь подавить злость. Он злился на Донхэ, на этого парня и на себя тоже. Ведь всю эту неделю он не знал, что ему делать. Пару раз он порывался обнять Хэ, но сразу же бросал все попытки, боясь нарушить личное пространство.
А теперь Хёкджэ злился ещё сильнее. Донхэ так преданно смотрел на Хичоля, что хотелось что-то с этим сделать. Уже не первый раз мужчина замечал покорность блондина, обращённую к Киму, после действий старшего. Эту грань ему ещё предстояло узнать, но что он знал точно — Донхэ нужен сильный человек рядом, который знает чего хочет и не боится делать шаги навстречу страхам, а ещё определённо нужно было обратиться к психологу.
========== Часть 17 ==========
Хёкджэ чувствовал себя полнейшим ничтожеством благодаря Хичолю, который делал всё намного быстрее него и собирал все лавры. В глазах Хёкджэ, Донхэ чуть ли не в рот тому заглядывал, виляя воображаемым хвостиком и ходя на задних лапках.
Хёк не был авторитетом для Ли Донхэ, поэтому все его просьбы воспринимались как белый шум на фоне. Блондин вроде и слушал его, но не слышал, делая по-своему. После рассказа Хэ, Хёк стал в полной мере осознавать насколько всё вокруг может быть разрушительным для младшего, и насколько он сам может быть разрушительным.
По вечерам он думал о том, какие парни нравятся Донхэ сейчас. Хёкджэ даже составил список качеств, и с непреодолимой грустью отметил, что он подходит лишь по одному критерию — типаж. Он видел как на него смотрит Донхэ, и все те поцелуи и… Тот минет в кинотеатре. Младший хотел именно его, но характер… Хёкджэ не был властным, не был решительным, и порой, боялся даже что-то сказать, чтобы не потревожить. Он ненавидел себя за это.
Хичоль был требователен к Донхэ, раздавал просьбы-приказы налево и направо, уверенно прикасался к нему.
Хёкджэ пытался понять реакцию Хэ. Он не бесился, молча исполняя всё, что от него хотят, а его провинившийся взгляд, которым он смотрел на Хичоля… Возможно, это получалось неосознанно и его тело требовало какого-то наказания к самому себе, морального или физического, а возможно, он отдавал отчёт своим желаниям и действиям. Все эти мысли были странными и новыми, а ещё очень смущали Хёкджэ, который не привык рассуждать о своих желаниях, и желаниях другого.
Сидя в кресле, он наблюдал за Донхэ, который суетился и пытался собраться в клуб. Хёкджэ не нравилось то, чем Донхэ занимался на такую большую публику. Хёк не считал это проституцией, просто неприятное чувство раздражения и собственничества, которое он пытался подавить в себе, давало знать. Мужчина места себе не находил.
— Тебе нравится… Этим заниматься?
Донхэ поднял на него взгляд, выгибая бровь. Вопрос был странным, нелепым и очень неловким, будто бы Хёкджэ стеснялся. Блондин редко находил общий язык с людьми, которые стеснялись произнести вслух слова по типу член, вагина и так далее и тому подобное. Это утомляло и раздражало.
— О чём ты?
— Ну, танцы… Почему именно стрип?
— Потому что это помогает мне чувствовать себя хорошо. Всё просто. Тебя что-то не устраивает?
Хёкджэ поджал губы. Да, его не устраивало, но язык будто онемел, и он промолчал, отводя взгляд. Донхэ лишь неопределённо хмыкнул, не ожидая чего-то другого. Так уже было. Хёкджэ начинал, но каждый раз сливался, будто бы боялся чего-то. Донхэ не кусался и был открыт для разговоров.
— Раз тебе нечего сказать, то и не начинай это снова и снова. Это раздражает. Кажется, будто бы ты что-то хочешь сказать, а потом поджимаешь хвост от страха. Ладно, я поехал, вернусь поздно. Возможно, даже под утро. Обещаю быть трезвым. Погуляй с Мео.
Донхэ направился к входной двери. Завтра ему ещё предстояло поехать в участок и дать показания. Хичоль настоял на том, чтобы сделать что-то с тем безобразием. Тот парень должен был понести наказание за домогательства и причинение физического и морального вреда.
— Стой! — вдруг выпалил Хёкджэ, заставляя Донхэ замереть на месте и даже обернуться. — Подожди, нам… Нам надо поговорить.
Блондин удивлённо посмотрел на старшего. Разговор приобретал интересный поворот. Он и не думал, что Хёку удастся обратить на себя его внимание.
— О чём же ты хочешь поговорить?
— О том, что мне не нравится твоя работа. Неужели тебе нравится, когда тебе под одежду пихают банкноты? Ты не чувствуешь себя использованным? Донхэ…
Мужчина молчал, внимательно смотря на лицо Хёкджэ. Глаза старшего бегали по комнате, а сам он нервно кусал пухлую губу. Но Донхэ оценил эту попытку. Всё же вечно тихий Хёкджэ, который и слова-то не скажет, наконец, начал что-то говорить.
— И что ты мне предлагаешь? Я хочу работать в клубе. Это не скучно, в отличие от твоих бумажек. Ты как крот закопался в них и сидишь безвылазно. Это не по мне.
— Почему ты не можешь разливать напитки или что-то ещё? Я видел, что там много персонала, но из всего ты выбрал… это…
— Мне нравится быть желанным и недоступным для них. Это меня возбуждает, — просто ответил Хэ, поглядывая на часы. Ещё было много времени. Он просто не хотел выслушивать неуверенное бормотание Хёка, но раз у него прорезался голос… то почему бы и не остаться.
Хёкджэ тяжело вздохнул, поджимая губы. Нужно было срочно подобрать правильные слова.
— Я переживаю за тебя, Донхэ, как и Хичоль, как и Шивон, но ты постоянно этим пренебрегаешь, делая всё по-своему. Тот случай в гримёрке тебя ничему не научил?
— Это совсем другое, не приплетай это сюда! — огрызнулся Хэ, — Это может сделать кто угодно, кто знает меня! Так мне теперь и на улицу нельзя выходить?! Умом тронулся?!
— Нет, это ты умом тронулся! Тебе стоило бы залечь на дно на время, возможно, сменить имидж, но ты из огня полез в полымя, на амбразуру. Смотрите на меня, я же один из тех мальчиков. Подумай хорошенько. Никто тебе не запрещает заниматься танцами. Поставь хоть посреди гостиной пилон, но не занимайся стриптизом на публику!
— Ого, я не знал, что ты так можешь, — эмоции на лице Хэ сменяли друг друга со скоростью света. — А ты мне нравишься таким разгорячённым. Тебе бы другую укладку и будешь мужчиной на расхват.
Захотелось вытащить из Хёкджэ всех чертей, что притаились внутри. Член в штанах немного напрягся. От такого Хёкджэ не хотелось убегать.
— Прекрати шутить. Я серьёзно сейчас. Тебе пора всё переосмыслить и повзрослеть, а не плыть по течению, в надежде, что что-то наладится само собой. Приложи хоть немного усилий, чтобы не потерять себя.
