— Чего не спишь? — однажды найдя сидячего в кресле Донхэ посреди ночи в небольшом холле третьего этажа, спросил Хёкджэ.
— Встречный вопрос. Снится разная чушь, — заметив, что друг не уйдёт, нехотя произнёс мальчишка в надежде, что тот отстанет. Он ценил Хёкджэ. Тот всегда был рядом, всегда помогал. В конце концов, Донхэ привязался, стараясь защищать старшего и подставляться под вечные наказания миссис Пак. Кажется, он ходил в любимчиках у этой сумасшедшей дамочки.
Присев рядом на подлокотник, Хёкджэ заглянул в уставшие глаза Донхэ, пытаясь разглядеть хоть что-то кроме бликов от окна. Всё было таким странным и непонятным. Для Донхэ точно. На тот момент он не понимал рвения старшего остаться в этом месте, вместо того, чтобы спокойно ночевать в родительском доме, но та ночь расставила всё по местам в голове мальчика.
Поцелуй оказался неожиданным и совсем невинным. Донхэ вжался головой в спинку кресла, широко распахнув глаза, а руками вцепился в пижамные штаны.
— Ты чего это? — только и смог выдавить из себя он, чувствуя как сердце в груди стучит слишком быстро и мешает поймать хоть одну здравую мысль за хвост.
— Ты мне нравишься…
Только и успел сказать Хёкджэ, прежде чем свет зажёгся. Донхэ толкнул от себя старшего, заваливая на пол и прижимая щекой к ковру.
— Ли Донхэ, вы опять за своё?! — где-то сверху послышался голос противной воспитательницы. — Что вы здесь оба делаете?
Донхэ вздрогнул, садясь на кровати и небрежно поднимая вверх маску. Снова звонок в дверь, разбудивший мужчину. На душе скребли кошки, и он почувствовал себя ещё более уставшим. Да что, чёрт возьми, такое. Сердце билось слишком быстро о грудную клетку.
Мео внизу залаяла, явно крутясь у двери. Упав обратно на подушку, Донхэ хотел просто проигнорировать, но звонивший казался слишком настырным. Мужчина уже хотел было возмутиться, какого чёрта кто-то долбится в его дверь посреди ночи, но с удивлением отметил, что часы показывали одиннадцать утра… Он… проспал всю ночь?
— Вот же гадство…
Закутавшись в пушистое одеяло, чтобы скрыть нагое тело, Донхэ спустился к входной двери, открывая её.
На пороге стоял мужчина. Очень красивый мужчина, как отметил про себя Донхэ. Солидный, в костюме, но уж очень обеспокоенный чем-то. Он молчал, а Донхэ и вовсе не знал, что говорить, правда… его лицо было смутно знакомым.
— Я не религиозен. Мне библия не нужна, — выдав первое, что пришло в голову и приняв мужчину за очередного сектанта, пробормотал Донхэ и собирался закрыть дверь, но ему не дали, что заставило его вмиг проснуться.
— Йа! Я сейчас полицию вызову!
— Вы — Ли Донхэ? — проигнорировав гневные восклицания мужчины, поинтересовался незнакомец. Донхэ нахмурился, с опаской смотря на него. — Я — Хёкджэ. Ли Хёкджэ.
Мужчина было открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл, всматриваясь в лицо напротив. И правда… те же черты лица, тот же разрез глаз. Сердце кольнула обида.
— Нет, вы обознались, — проговорил он уже более спокойно, чувствуя как подгибаются колени. Сон… Это просто сон.
Донхэ стал судорожно вспоминать принимал ли он что-то из запрещённых веществ, не в силах объяснить такие глюки.
— Ну, ничего себе у меня галлюцинации от недосыпа…
Пробормотал он, закрывая дверь перед удивлённым Хёкджэ, который даже и не нашёлся чем возразить.
========== Часть 2 ==========
Хёкджэ не ожидал, что перед ним просто закроется дверь. Хотя нет, это было ожидаемо. Донхэ, наверняка, был обижен до сих пор, и поэтому так себя вёл, но назвать его галлюцинацией? Мужчина запереживал о психическом состоянии младшего.
Всю дорогу до Сеула он волновался, что ошибся и что это его больная фантазия сыграла с ним злую шутку. Но сейчас он был уверен на сто процентов, что это Ли Донхэ. Его первая любовь.
Несмотря на всё своё дружелюбие и врождённую любознательность, Хёкджэ скрывал многое, особенно от своих родителей. Больше всего на свете он боялся своего отца, стараясь делать всё, что тот скажет.
Он никогда не хотел быть офисным работником, никогда не хотел идти в девятнадцать лет в армию, но его отец, будто бы сошёл с ума, нагружая жизнь мальчишки, не давая и слова сказать. Хёкджэ выдержал всё. Иногда хотелось сдаться, плакать навзрыд и просить чтобы все от него отстали, но потом он брал себя в руки и продолжал двигаться вперёд.
— Мистер Ли, я перепечатала документ о котором вы говорили, — в кабинет заглянула невысокая брюнетка со стопкой бумаги в руках. Хёкджэ лишь кивнул, жестом показывая положить бумаги на кофейный столик и уйти.
Уже во взрослой, осознанной жизни, мужчина смог понять себя и прийти к выводу, что без специалиста он не сможет двигаться дальше. Обратиться к психологу было верным решением. Рассказывая раз за разом свою историю, Хёкджэ чувствовал как в голове медленно всё встаёт на свои места. Он никогда не понимал своей тяги ко всему запретному и неправильному, как ему внушали родители.
— Сейчас я понимаю. Из-за чётких границ, которые для меня построили родители, я думал, что со мной что-то не так, раз меня тянет к нему. Но я и правда любил и даже сейчас я думаю о нём иногда. Думаю о том, как сложилась его жизнь и счастлив ли он. Я бы хотел, чтобы он был счастлив, но все контакты утеряны. Я понял почему меня тянуло стать таким же бунтарём, как и он. Я видел в нём ту свободу, что отобрали у меня. Это был мой протест против родителей, до того как понял, что по-настоящему влюбился.
Все годы он вспоминал лишь одного мальчишку. Красивого до одури, но очень дерзкого, безбашенного, грубого.
Хёкджэ знал, что Донхэ врёт. Много и долго, но эта ложь касалась исключительно семейных отношений. Он пытался понять почему тот так делает и сделал вывод, что мальчик просто хочет, чтобы к нему хоть раз пришли мама или папа. Тогда Хёкджэ попросил свою маму на Рождество, и она согласилась помочь.
Донхэ был маленьким солнышком. Разговаривая с ним о будущем, Хёкджэ и правда верил в то, что они будут вместе. Вместе поступят в один университет, вместе буду жить, а потом поженятся. Это было странно и так по-детски, но тогда это дарило надежду.
Хёкджэ ненавидел все эти бумажки, этот вылизанный до блеска офис и фальшивые улыбки вокруг. Он не чувствовал себя счастливым, но он до сих пор не мог возразить отцу.
Сегодня был вторник. Родители пригласили его в свой дом для знакомства с какой-то девушкой, но мужчина собирался проигнорировать предложение. Сильная усталость, стресс и недотрах говорили сами за себя.
Время от времени он встречался с одним парнем. Они были неплохими друзьями ещё со времён университета, по-дружески трахались, когда не находился кто-то другой. И это устраивало обоих. Хёкджэ не видел себя рядом с девушкой, его не возбуждало женское тело, а высокий голос иногда даже раздражал.
Закончив с бумажками, и решив, что пора домой, Хёкджэ закрыл свой кабинет и пошёл к лифту. Работать замом скучно, но было одно преимущество — конец рабочего дня в любое время суток. Он сам для себя ставил время во сколько он поедет домой и что будет делать после работы, особенно сейчас, пока непосредственный директор компании был в командировке.
Квартира его встретила полумраком и свежестью. За день с балкона хорошо надуло. Вспоминались те бессонные ночи с Донхэ, когда они прятались от миссис Пак, чтобы потом пойти за сарайчик с инструментами, который располагался почти у самого забора школы. Младший, как обычно, курил, рассказывая что-то из прошлого. Хёкджэ любил его слушать, узнавать что-то новое. Он любил его улыбку, которая появлялась каждый раз, как речь заходила о доме в Манхеттене. Хёкджэ мог только догадываться о том, каким было то место, но сердце радовалось при виде такого Донхэ.
Донхэ был нежным, Донхэ был мягким, но он умел постоять за себя, тогда как Хёкджэ замыкался в себе, боясь что-либо ответить, даже если был уверен в своей правоте. Старший не завидовал, он пытался научиться у младшего, но всё было бесполезно. Хёкджэ чувствовал себя беспомощным и ненавидел себя за это очень сильно.
