После этих слов левиафан всё же повернулся в её сторону, окружённый трепещущими на ветру складками чёрного пальто. Будь Елена настроена более творчески, сравнила бы их с крыльями падшего ангела, но в данный момент её мозг был парализован негативными эмоциями и не мог выдать даже такого простейшего сравнения. Гилберт просто стояла, устремив пустой и потухший взгляд на влажные камни перед собой, но Роман взял её пальцами за шею под подбородком, и всё же принудил посмотреть на себя.
— Да, я не монстр, поэтому я не стану делать того, о чём ты просишь, Елена, – спокойно произнёс он глядя в её прекрасные, карие глаза, наполняющиеся слезами. – Я хочу чтобы ты пережила то же, что и я, и все остальные здесь. Может тогда ты поймёшь.
Она ничего не смогла с собой поделать. Рыдание сами вырвались из груди, а глаза защипало так, будто в них насыпали перцу. Не желая показывать свою слабость этому бесчувственному во всех отношениях существу она отвернулась, направившись в противоположном от него направлении, но не прошла и десяти шагов. Нога подвернулась на ненадёжной, галечной поверхности, и девушка, не удержав равновесия приземлилась на пятую точку. Вдобавок к этому, с небес на побережья обрушился сильный ливень.
Елена сидела на камнях и плакала, ощущая как боль от ушиба разливается по телу вместе с обжигающим чувством обиды. Это было несправедливо. Она не заслуживала этого. Не заслуживала застрять чёрт пойми где с толпой абсолютно непонятных и чуждых существ, которые так и норовили съесть её. Ну за, за что ей были посланы такие страдания? Ведь она не была плохим человеком. Наоборот – всегда прилежно училась и выполняла обязанности, помогала родителям, заботилась о брате, и не была ни шлюхой, ни заносчивой стервой. В мире было немало других людей заслуживающих оказаться здесь, но почему-то эта участь выпала именно ей.
Почему-то всё плохое всегда случалось именно с ней и другими хорошими людьми, вроде её брата и родителей. От безысходности Елена несколько раз ударила по камням, надеясь что боль в разбитых ладонях поможет ей. Но она не помогла. Точнее, помогла лишь на секунду, затем голод и душевные муки вновь взялись за неё, оставив на дне чёрного колодца отчаяния.
Когда Дик подошёл к ней, мягко переступая по россыпям гальки, она думала, что он будет смеяться, свысока глядя на неё – сломленную и лишённую всякой надежды. Но вместо этого, увёл её в одну из прибрежных пещер, где они смогли укрыться от падавших сверху водяных струй. Левиафан не наслаждался страданиями бедной девушки, он действительно хотел быть понятым ею.
Он был настолько любезен, что даже развел костёр, но Елена едва ли заметила это. Не ощущая ни холода от своей насквозь промокшей одежды, ни колеблющегося тепла, волнами расходившегося от танцующего на углях пламени, она сидела уставившись в одну точку. Выхода не было. Бог покинул это место, а может быть и вовсе забыл о нём, обрекая запертых здесь созданий на муки.
«Идите от Меня, Проклятые, в Огонь Вечный, уготованный Диаволу и ангелам его» – в сплыли в её памяти слова из Священного Писания. Что же, в этом сумрачном измерении не было ни серы, ни огня в привычном его понимании, но муки голода ощущались ею так, как будто она сгорала на костре, хотя физически с ней было всё в порядке. Это ли был не Ад? Нескончаемый и неизбывный.
— Ты знаешь, сколько раз в жизни я слышал подобные просьбы? – спросил он через некоторое, весьма неопределённое время.
Елена не ответила. Даже головой не покачала, хотя и понимала, что просьб таких Дик должно быть, и правда наслушался немало. Она провела в Чистилище сколько – неделю? Месяц? Может быть год? А левиафаны были заперты здесь от Начала Времён.
— До того, как Бог решил, что будет хорошей идеей скидывать сюда монстров, было особенно тяжело. Мы были единственными живыми существами, ну не считая деревьев вокруг. Но одними деревьями голод утолишь. Мы ультимативные хищники, и нам нужно мясо. Плоть. Нам не оставалось ничего другого, кроме как нападать друг на друга. Слабые становились добычей сильных и это продолжалось до тех пор, пока не стало нормой. С приходом монстров стало немного полегче. И хотя корма, поначалу, не хватало, так всё же можно было жить не причиняя сородичам лишнего вреда. Ты же и вовсе попала сюда в золотое время раздолья, Елена.
Левиафан придвинулся ближе и обнял девушку за дрожащие плечи, притягивая поближе к костру, желая немного согреть её.
— Тебе нужно всего лишь попробовать рагу из вампира. Ну или жаркое из оборотня. Готовить его, конечно, долго, но тебе понравится, я обещаю, – Елена подняла на Дика заплаканные глаза и несколько секунд смотрела, пытаясь понять – не шутит ли он?
— Я не смогу… я просто не смогу… – быстро-быстро покачала головой шатенка, шмыгая носом и пытаясь заставить свои губы не дрожать. Мысль о том, что есть плоть разумного существа отвратительна и крамольна мелькнула и сразу исчезла. Её беспокоил уже не моральный, аспект, а собственная неспособность преодолеть отвращение перед убийством, слишком глубоко въевшуюся в кровь.
— Позволь, я помогу тебе с этим, – ладонь мужчина, до этого скользившая по её спине и плачам оказалась перед лицом Елены. Отогнув край манжета, левиафан рассёк ногтем собственное запястье, выпустив наружу маслянистую жидкость, похожую на смолу.
— О! Я не стану убивать и есть тебя, Елена. Вместо этого я отдам тебе себя. По капле. Свою жизнь. Свою сущность, – мужские тронула красивая, но одержимая улыбка. – Мне всегда было интересно – может ли левиафан обратить человека подобно другим монстрам. Все эти вампиры и оборотни с такой лёгкостью создают потомство с помощью своей низкой,испорченной крови… но мы, кажется, лишены подобного дара. Даже мельчайшая частица нашей сущности поглощает человеческую. Мы слишком сильны для вас. Для большинства из вас. Но ты, моя милая, особый случай. Ты уникальна, тебя невозможно скопировать, а значит, у тебя есть шанс пережить процесс и стать чем-то большим. Ну или ты умрёшь и избавишься от страданий как и хотела. Это всё, что я могу тебе дать.
— Спасибо, – коротко коснувшись губами губ Дика, Елена не колеблясь приникла к сочащейся чернотой ране на его запястье и принялась сосать, сглатывая с жадностью грудного ребёнка. Впервые за столько времени в её рот и желудок попало что-то кроме тёплой воды. Органическая субстанция,не имевшая ничего общего с человеческой кровью. Она была густой и тягучей, да и привкус имела весьма горьковатый, но девушка всё равно наслаждалась им Даже эта горечь была лучше, чем пустота последних недель.
Пещера в которой они укрылись наполнилась сосущими звуками, заглушившими потрескивание пламени на углях. И если бы кто-нибудь заглянул сейчас внутрь, он увидел бы, как сидящий на камне мужчина кормит собой девушку, стоящую перед ним на коленях. Понимая, что это может быть её последней трапезой в жизни, Елена не стала останавливаться или ограничивать себя. Она пила и пила, не замечая, что чем больше чёрной слизи вливается в её тело, тем сильнее она начинает меняется, превращаясь во… что-то.
Белки её глаз почернели, приобретя характерный, обсидиановый оттенок, а под поверхностью кожи набухли и вздулись тёмно-синие вены. Но даже чувствуя, как с ней что-то происходит, а её тело претерпевает некие метаморфозы, Гилберт не остановилась и продолжила сосать до тех пор, пока не наполнилась, отвалившись от Дика дряблой и бескостной массой. Она наконец-то была сыта.
Голод ушёл, сменившись блаженным ощущением сытости… вслед за которым пришла боль. Внутренности скрутило тугим узлом и Елена повалилась на холодный камень пещеры, свернувшись в позе зародыша. Боль была такой сильной, что вышибала дыхание. Из-за этого девушка не могла даже кричать и лишь задыхалась, судорожно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
«Вода… нужно двигаться к воде…» – понимание было инстинктивным и вспыхнуло в помрачённом от боли сознании слабой, угасающей искрой и заставило её двигаться. Преодолевая спазмы, катившиеся сквозь пропитывавшуюся чёрным ихором плоть, Елена поползла к выходу из пещеры. Агония, охватившая каждую клеточку тела, не ослабевала, конечности онемели и едва слушались и всё же шатенка упрямо продвигалась вперёд, оставляя следы когтей на камне. Когтей? Наверное от боли у неё помутился рассудок и начались галлюцинации. Конечно у неё было никаких когтей, только ногти, которые она, наверное ободрала в кровь, пока ползла.
