Самым простым решением было бы запугать Елену, чтобы она молчала, и вернуть домой. Тогда все россказни её брата и его подружки можно было списать на галлюцинации от наркотиков, но было одно «но». Девчонка отказывалась сотрудничать. Более того она открыто заявила, что ставит целью своей жизни создание ему проблем. Отпускать её в таком состоянии было нельзя, так как это привело бы лишь к распространению слухов. Заменить её он тоже не мог – не осталось ни одного свободного левиафана. Все подчинённые были задействованы, чтобы обеспечить беспрепятственное открытие бойни и решить, наконец, проблему питания. Да и Винчестеры порядком подсократили контингент работников. Он не мог позволить себе отвлекать оставшихся ради личных целей.

Вся эти ситуация, начинавшаяся как досадное недоразумение, грозила перерасти в проблему. Предводитель левиафанов не привык пускать такие вещи на самотёк. Его подчинённые должны были справляться с обязанностями безукоризненно, и от себя Дик всегда требовал не меньшего, если не большего. Как лидер он должен был служить примером для подражания, чтобы остальные равнялись на него. Брали пример, а не подчищали за ним свидетельства его неаккуратности. Это могло заронить в их головы сомнения в нём и выбранном им курсе. Подобного нельзя было допускать даже в теории. Власть левиафана держалась на принципе непогрешимости его авторитета и этот принцип нельзя было нарушать ни при каких условиях. Так как это грозило анархией и хаосом.

Снова взявшись за телефон, Дик позвонил в офис и приказал отправить в Мистик Фоллс первую партию еды начинённой добавками. Это должно было решить проблему. Потому что после такой дозы успокоительного Гилберт-младший и его подружка могли хоть демонстрацию на центральной площади провести, рассказывая о монстрах, и никому не было бы до них них никакого дела. Дик Роман вновь оказался впереди противников. Пусть не на пять шагов, как это было обычно, но всё же он был первым. Победителем.

Расслабившись, мужчина откинулся на спинку стула, думая о Елене. Она была решительной и энергичной, когда объявила о намерении противостоять ему. Дику стало интересно – сохранит ли она прежний настрой проведя пол дня прикованной к кровати.

Поднявшись наверх, Дик обнаружил девушку спящей. Она свернулась калачиком на кровати, скомкав одеяло так, чтобы соорудить себе некое подобие гнезда. Непокрытой осталась только голову и правая рука, прикованная наручниками к столбику кровати. Он видел следы слёз на её лице, и губы, плотно сжатые в линию. Девушка выглядела несчастной даже в состоянии покоя, а её ресницы трепетали как крылья умирающей бабочки, создавая впечатление, что она хочет заслониться им от жестокой реальности.

Ей определённо что-то снилось и Дик едва ли не впервые в жизни пожалел, что не может проскользнуть в её сознание и найти ответы на свои вопросы не прибегая к столь не эффективному методы, как диалог. Подобный опыт мог расширить его знание об Искре и помочь приблизиться к пониманию самой её природы, что, в конечном итоге, дало бы левиафану возможность поглотить её.

Одновременно с этим левиафана охватил голод. Эта девушка возбуждала не только его интересы, но и аппетит. Некоторое время левиафан наслаждался,ощущая как два прямо противоположных импульса противоборствуют в сознании, а затем прекратил это.

— Елена… – позвал он её по имени и шатенка сразу же шевельнулась, втянув ноги и сонно моргая от бившего в глаза света. Она проснулась от потрясения, а потому её сознание было немного спутанным. В первое мгновение девушка не могла понять, где находится, а ощутив холод металла, обвившегося вокруг запястья, и вовсе готова была запаниковать. Дику удалось поймать момент перехода от сна к бодрствованию, когда Елена, наконец, вспомнила ситуацию и взглянула в глаза нависшему над ней мужчине.

Их взгляды встретились и реакция последовала незамедлительно. Елена подобрала ноги к груди и отодвинулась от него, часто и тяжело дыша. Левиафан слышал неистовое биение девичьего сердца и слышал запах страха, который пленница безуспешно пыталась подавить с помощью агрессии. Ему удалось застать её врасплох. Этим можно и нужно было воспользоваться, чтобы подчинить её.

— Чего ты хочешь? – спросила Гилберт не выдержав пристального, немигающего взгляда Романа и его блистательной улыбки.

— Пришел посмотреть – не передумала ли ты, – ответил он присаживаясь на край кровати, чтобы ещё больше сбить её с толку.

— А ты передумал отправлять людей как скот на бойню? – Елена продолжала сопротивляться, отказываясь признавать его главенство. Она была невероятно упрямой и Дик, подумав мгновение, понял, что продлевать её страдания было бесполезно. Она была слишком своенравна, чтобы сломаться от такой мелочи, как браслеты. Нет, его мученице нужна была мотивация получше.

— А тебе, похоже, нравится быть наказанной, да? – пропел Роман, наваливаясь на неё сверху и прижимая к кровати. Он весил столько, сколько и положено было весить телу взрослого мужчины его роста и комплекции, а потому у Елены не было ни шанса выбраться из-под него. Особенно – с одной рукой. – Так может, мне наказать тебя тем способом, которого ты больше всего боишься?

Он улыбнулся, и его челюсти снова раскрылись чуть шире человеческих, а раздвоенный язык скользнул по лицу и шее беспомощной девушки, оставляя влажные дорожки слюны. Елена задрожала от этого прикосновения, ощутив странное волнение и практически всепоглощающий страх. Последние слова Дика грохотали в её словно набат, пульсируя в такт отдававшемуся в висках сердцебиению. Она зациклилась и никак не могла перестать думать – что именно левиафан имел виду, произнося страшную фразу.

Она могла лишь надеяться, что он подразумевал банальное съедение. Гибель от зубов –пусть зверскую и мучительную,но всё же достаточно быструю. Потому что допустить мысль о том, что это жрущий людей и собственных сородичей монстр овладеет ею против воли показалась Гилберт невыносимой. После такого она бы просто не смогла жить. Её тело оказалось бы навеки оскверненочёрной слизью и девушка никогда больше не смогла бы не то что прикоснуться к другому человеку, незапятнанному этой скверной, но даже просто посмотреть в глаза. Нет! Это было бы слишком ужасно. Даже левиафан не мог быть настолько жесток. Она надеялась на это.

— Не надо! Пожалуйста… – пока все эти мысли проносились в её голове подобно вагонам товарного поезда, мелькающим с запредельной скоростью, губы сами, в обход воли хозяйки, шептали мольбы. И они были услышаны. Язык втянулся обратно в пасть.

— Ах не надо, – весело протянул Дик, со щелчком захлопнув челюсти и вернув себе приличный вид. – Тогда слушайся меня.

Отпустив её, он легко поднялся с кровати, парой лёгких движений разомкнул наручники, убрав их обратно в карман. Тёмные следы от браслетов были заметны даже на фоне оливковой кожи её запястий, поэтому он осмотрел их, прежде чем отойти от кровати.

Елена покрутила кистью и помассировала сдавленное место пальцами другой руки, восстанавливая кровообращение. Дик, тем временем, бросил ей пакет, открыв который шатенка с некоторым удивлением увидела аккуратно сложенный костюм, вполне подходивший для работы в каком-нибудь офисе. Тёмно-серый жакет, юбка карандаш в тон к нему, бледно-голубая рубашка – всё было вполне прилично. Дорого, но не броско. Подобного стиля она обычно и сама придерживалась, предпочитая одеваться в меру элегантно, но не пафосно и без излишеств. Её собственная одежда так и не появилась, но девушка была так рада возможности скрыть себя от его взора, что не стала жаловаться и требовать её обратно. Наверняка Дик уже избавился от неё там или иначе.

Одна деталь, правда, насторожила её – к костюму прилагался так же белый медицинский халат, который Елена не смогла соотнести со своим положением пленницы, как ни старалась. Повертев его в руках, она посмотрела на Дика с вопросом во взгляде.

—Ты теперь лаборантка. Проходишь практику в научном центре, который я открыл, – пояснил тот, мгновенно распознав причину её сомнений. – Там будет много людей, поэтому не делай глупостей. Выкинешь что-нибудь и я убью всех, кто это увидит. Понятно?