«Меня зовут Элеонора и, наверное, это моя последняя запись…» – к горлу подкатил тяжёлый комок, но девушка героически проглотила его, заставив свой голос не дрожать. – «…поэтому я хочу рассказать эту историю с самого начала. Итак, Человечество давно покинуло Землю – колыбель нашей цивилизации – и во всю осваивает Дальний Космос. Моя семья была в числе колонистов, отправленных на планету Эдем-4, на окраине 18 сектора. Отец любит шутить, что хитрый вербовщик подловил их с матерью, наболтав о романтике межзвёздных путешествий, которой на деле не было и в помине. Ведь мир, ставший их домом, оказался бесполезным куском камня. Лишь его недра были богаты полезными ископаемыми и минералами, добычей которых колонистам и предстояло заняться.
В остальном – ни воды, ни пригодной для жизни атмосферы. Только скалы. Не слишком приветливое местечко… наверно. Мне не с чем сравнивать, так как никогда не была на Земле или на любой другой планете с менее суровым климатом. Нет, я родилась уже здесь. На станции, со всех сторон окружённой зазубренным кольцом вулканических скал тёмно-коричневого, почти чёрного цвета. Такое месторасположение было выбрано неслучайно – нагромождения каменных отложений надёжно защищали комплекс от свирепых пылевых бурь и испепеляющего жара, источаемого умирающей, кроваво-красной звездой. Свет, источаемый ею, был слаб, из-за чего даже в ясную погоду солнце этого мёртвого мира казалось открытой раной на теле неба. А в пасмурную так и вовсе напоминало чей-то налитый кровью глаз, смутно проглядывающий сквозь багровеющую дымку закрученных в спираль облаков.
Космос не такой, каким его представляют большинство людей, выросших на Земле или в любой другой процветающей колонии. Это пустое и мёртвое пространство, непроглядную тьму которого бессильны рассеять миллиарды звёзд. Выросшая на планете, по поверхности которой нельзя свободно гулять, не опасаясь погибнуть от жара и радиации, я никогда не питала иллюзий по этому поводу, и всё же… Часть меня не верила, что мы одиноки во Вселенной. Там должно быть что-то ещё и помимо нас. Что-то живое».
От последней мысли по телу Элеоноры пробежали мурашки, и она остановила запись, зябко передёрнув плечами. На корабле было довольно прохладно. Не смотря на то, что закруглённые стены всё время сочились влагой, температура здесь едва ли была выше 20 градусов по Цельсию из-за чего девушке было не слишком комфортно. Она могла бы попросить своего «мужа» сделать что-то, но не решилась. Это существо, эта сущность, одновременно управляющая миллиардами тел всё ещё внушала цепенящий ужас.
Я МОГУ УВЕЛИЧИТЬ ТЕМПЕРАТУРУ ВНУТРИ ТРАНСПОРТНОЙ ПОЛОСТИ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, – голос, раздавшийся в голове Элеоноры, прозвучал так громко, что она подскочила от неожиданности на своём кресле. Одновременно с этим острая боль впилась в виски, подобно раскалённым шипам, заставив девушку согнуться пополам, обхватив голову руками. Ощущение было такое, словно её череп распирало изнутри, и Элеонора испугалась, что он сейчас лопнет, не вынеся внутреннего давления. Как старинный паровой котёл.
— Пожалуйста, не так громко! – что есть сил крикнула она, кое-как заставив себя выпрямиться. – У меня же голова взорвётся!
Извини, – прошелестел голос, ставший призрачным шёпотом. – Я не рассчитал мощность импульса. Это больше не повторится.
Мощный напор чуждой воли ослаб и схлынул, оставив после себя лишь неприятную пульсацию. Но хоть боль, ещё секунду назад разрывавшая её череп, и ушла, девушка всё равно чувствовала себя очень некомфортно, опасаясь повторения подобного инцидента.
В памяти сразу всплыли образы тех несчастных, чьего разума касался Рой. Корчащиеся в судорогах тела, перекошенные страданием лица и скрюченные пальцы, силящиеся добраться до глаз и выдавить их. Разум Роя был настолько мощным, что ни один человек оказался не в силах выдержать такой перегрузки. И те, кому не посчастливилось соприкоснуться с ним, принимались исступлённо царапать себя, разрывая кожу и плоть в попытках добраться до мозга и вырвать его. Они стенали, выли и хныкали. Заходились в припадках, прежде, чем умереть на залитом их же кровью полу. Так что Элеонора ещё относительно легко отделалась.
Осознав это, Элеонора поёрзала, в попытке принять более удобное положение, и заставила себя расслабить сведённые судорогой пальцы, намертво вцепившиеся в подлокотники кресла. Несколько глубоких вдохов, перемежаемых медленными выдохами, помогли унять последние отголоски головной боли и успокоиться. Ей почти удалось заставить себя поверить, что Рой не причинит ей вреда. В конце концов, ещё недавно считалось, что и договориться с ним о мире нельзя, однако же межзвёздная сущность сама вышла на контакт и потребовала супругу в качестве залога мирных отношений. А, значит, она нужна была Рою живой и невредимой.
— Надеюсь, – Элеонора заставила себя говорить, понимая, что невидимый собеседник ждёт от неё ответа. – И спасибо.
За что? – искренне удивился голос, который она не могла описать ни как мужской, ни как женский. Призрачный и потусторонний, он был тихим шелестом и, одновременно, пением дельфинов. Стрекотом ночных насекомых и вздохами ветра в высокой траве. Он был всем этим, и, одновременно был ничем, так как вообще не являлся звуком. Лишь ощущением, коему было не подобрать описания.
— За то, что заботишься обо мне. Моих нуждах и моём комфорте. Я это ценю, правда, – здесь девушка не покривила душой. Она действительно была благодарна Рою за то, что он вообще счёл нужным подумать о её комфорте, а не просто поддерживать её жизнь.
Ты моя жена. Заботиться о тебе – естественно, – эти слова должны были успокоить её, но на самом деле они лишь напомнили Элеоноре о том, что её выдали замуж за самого крупного массового убийцу в Галактике, который, к тому же, ещё и представлял собой Коллективный Разум. Как это вообще могло сработать? Это больше было похоже на какое-то безумие. Или наркотический трип.
— Жена… – вздохнула девушка, скрывая охватившую её неуверенность. – Я тут подумала, я даже не знаю имени моего мужа.
— У меня нет имени. И я не понимаю вашей привычки присваивать каждому объекту и явлению последовательность звуков.
— Принцип, который ты описал, является основой вербальной коммуникации, – продолжила настаивать Элеонора. Ей нужно было как-то называть его. Хотя бы про себя. Иначе они не продвинутся далеко. К счастью, Рой продолжил проявлять… хм, покладистость.
— Речь неэффективна, но я могу пользоваться ей, если так тебе будет удобно, – в этот раз его голос раздался уже не внутри её головы, а снаружи, коснувшись слуховых рецепторов. Немало напуганная этим фактом, Элеорна обернулась, пытаясь понять, откуда исходит звук, и увидела открывшийся на стене рот. Ну как рот – скорее чёрный провал округлой формы, окаймлённый рубчиком сморщенной плоти, скрывавшей острые иглы желтоватых зубов. Она понимала, что действия Роя были продиктованы своеобразной заботой о её комфорте, однако привели они к обратным результатам. Вместо того, чтобы заставить её чувствовать себя лучше, Рой лишь оживил те страхи, о которых она пыталась забыть. Напомнил девушке, что биокораблю ничего не стоит переварить её заживо.
Воображение тут же нарисовало, как складки плоти на потолке раздвигаются, и сквозь них ей на голову проливается поток кислоты. Фонтанчик парящей жидкости окутывает её тело и растворяет всю плоть, заставляя ту сползти с костей. Превращая её в питательный бульон на дне органической полости. Тем не менее она поблагодарила Коллективный Разум за его старания помочь.
— Да, так лучше, спасибо, – всё же Рой заботился о ней. И в том, что ей от этой заботы становилось только хуже, не было его вины. Причина крылась в разнице между их видами, а не в сознательном намерении вредить. – И кто знает, может быть, тебе понравится говорить словами, если ты попрактикуешься немного. Многим людям нравится, ну знаешь… беседовать друг с другом.
— Я создам больше суб-единиц, способных обрабатывать, понимать и воспроизводить голосовые команды. Для удобства общения. С тобой и другими людьми, – к удивлению Элеоноры Рой уже третий раз подряд демонстрировал готовность идти на уступки, меняя устоявшееся положение вещей. Люди всегда считали этот вид агрессивным и неспособным к какому-либо контакту или взаимодействию. Однако, несколько часов в его компании изменили её мнение о нём, заставив признать, что Рой обладает гибкостью мышления и умеет быстро приспосабливаться даже к необычным условиям. Это было хорошо. Было бы, однако скорость его адаптации пугала.
