— Серьезно? Старинный кубок сделанный из насекомого? А я-то думала, что после костяного кресла меня уже ничем не удивить
— Здесь всё сделано из живых организмов, – заметил Рой, – Ты находишься внутри огромного организма, населённого другими…
— Точно, спасибо что напомнил, – пробурчала сгоравшая от нетерпения Джадд, стараясь не думать о кресле, на котором сидела, и задаваться вопросом – ощущало ли оно что-нибудь? Потому что если да, то даже простое сидение на нем было актом извращения.
— Всё, что ты видишь здесь – я, – зачем-то продолжал настаивать Мульфэтор, капая слюной на пол. – На что бы ты ни смотрела, ты смотришь на меня. Ты касаешься меня, когда идёшь по полу, сидишь в кресле или прижимаешься к стене. Ты вдыхаешь меня каждый раз, когда наполняешь свои лёгкие воздухом. Я под тобой, я над тобой, я вокруг и даже внутри тебя – в твоём теле и разуме…
Находись девушка в чуть более адекватном состоянии, она непременно бы заметила несвойственную для собеседника горячность сделанных заявлений. Он говорил так, как будто мысль о кресле задела его, заставив проявить эмоции. Но девушке сейчас было всё равно. Она хотела лишь одного – снова оказаться соединённой с Роем, и впитывать окружающий мир всеми его чувствами. Поэтому, вместо того, чтобы продолжить вести адекватный диалог, как делала изначально, Джадд оборвала его грубым:
— Заткнись, – какая-то её часть понимала, что Мульфэтор прав, но ни признавать этого, ни уделять время она не собиралась, и Рой, в конце концов, понял это. И смирился. Он мог бы заставить её подчиниться, но не стал, настояв лишь на самом минимуме.
— Пей свою воду. Пока ты не выпьешь, мы не начнем, – его голос оставался спокойным, но фраза была построена в столь ультимативной форме, а потому Элеонора всё-таки сдалась и с неохотой посмотрела на предложенный ей кубок. По форме это действительно был кубок с плетёной ножкой и полупрозрачной чашей из зелёного стекла в чёрном окладе. Пожалуй, было бы даже красиво, если бы глядя на это произведение генной инженерии она видела всё то же противное насекомое с огромными глазами.
«А ведь он создал его для меня» – неожиданно поняла Джадд. – «Придумал и вырастил, чтобы обеспечить посудой. И не какой-нибудь, а самым настоящим кубком. Статусная вещь. Почти реликвия. И откуда только образ взял?» Подобное проявление… хм, неравнодушия немного успокоила девушку. Однако прикоснуться к диковинному сосуду так и не решилась. Отвращение победило.
— Думаешь, это так легко, выпить что-то, прошедшее через кишки насекомого? – Элеонора старалась сохранять последние остатки терпения. Её все это достало – похищение, свадьба с монстром, заключение на потеющем и пердящем биокорабле, наполненном странными насекомыми, похожими на старинные чаши. Но больше всего её, конечно, достал лезущий в её мысли муженёк. Он видел – не мог не видеть, насколько ей плохо здесь, но не только не повернул назад и, но ещё и попытался заставить пить какую-то дрянь. Нет, может быть, для него было и нормально пить переработанную кем-то воду, но у неё даже мысль об этом вызывала отвращение.
— Не через пищеварительный тракт, – Мульфэтор не согласился с её репликой и рассуждениями. – Его микрофлора инвазивна, и чтобы исключить контакт с ней, я разработал специальный орган для забора воды. Она так же чиста как в момент извлечения.
— Да пофиг, – решительно схватив за ножку, сплетённую из лапок насекомого, Элеонора поднесла кубок к лицу и зажмурилась. Она хотела увидеть другие миры. Планеты, на поверхности которых, прежде, не бывал ни один человек. Это была её награда за все страдания. За ту жертву, которую её заставили принести во имя Человечества в целом и Эдем-4 в частности. Это было её право.
С этой мыслью девушка выдохнула и залпом выпила, буквально вылив её в себе в рот, чтобы не касаться губами края кубка. Прозрачная жидкость внутри действительно оказалась водой. Чистой и прохладной, но со вкусом какого-то пиздеца, горького как участь пленницы межзвёздного монстра. Она освежила Элеонору, и та стукнула бедным насекомым по подлокотнику кресла, заставив несчастное создание жалобно заскрипеть и унестись прочь на всех парах. Девушка же, как ни в чём ни бывало, воскликнула:
— Ну, я готова. Начинай! Покажи мне каково это – быть тобой, – клокочущее, словно вулкан, нетерпение прорывалось наружу, отчётливо звуча в интонациях Джадд. Учёная была в шаге от желаемого и не собиралась позволять чему-либо остановить себя.
Как пожелаешь. Но предупреждаю – я бродил по поверхностям планет столь причудливых, что их едва ли смогли бы описать даже ваши фантасты. Я летал на крыльях ураганного ветра, несущего струи аммиачных облаков, и гулял по миру настолько чёрному, что его поверхность буквально пожирала солнечный свет. Я видел, как идут ливни из осколков плавящегося стекла, рассеивая голубой свет в атмосфере, и танцевал среди пожиравших друг друга звёзд. Поэтому не удивляйся тому, что увидишь в моих мыслях.
Стоило Элеоноре уловить эту мысль, как зрение её вновь потемнело. Только в этот раз вместо тьмы пришёл свет. Он был ярким и на мгновение ослепил девушку. Затопил её сознание и отхлынул, оставив стоять под небом чужого мира, расположенного, как она поняла, на расстоянии трёхсот световых лет от Эдем-4. Она стояла и смотрела на него сотнями глаз, и всё, на что падали их взгляды, сияло так, как ничто из когда либо виденного Элеонорой. Между когтистыми пальцами её лап росли травинки. Мягкие и призрачно-белые, они поблёскивали, отражая лучи серебристого света, просачивавшегося сквозь полупрозрачные облака, плывшие в лиловом небе.
На безымянной, пока, планете царила ночь, но она была полна света и… дождя? Поначалу Элеонора не замечала его, но затем прикосновение прохладных струй чистой воды, ударявших по пластинам бронированной кожи завладело её вниманием. Головы её субъединиц синхронно поднялись к небу, и она увидела взвесь капель, окроплявших её тела. Приученная относиться к воде как к драгоценному ресурсу, Элеонора с ужасом смотрела, как существа ничего не делают, чтобы собрать то, что могло бы стать чудесным благословением для Эдем-4. Они просто стояли, позволяя дождю падать. Некоторые, правда, высовывали раздвоенные языки, ловя падавшие с неба капли влаги, а самые активные – резвились, бегая туда-сюда и издавая исполненные радости стрекочущие звуки.
Она видела всё это. Видела с разных ракурсов, но ничего не контролировала. Сотни пар её ног двигались сами по себе, следуя предопределенному, заранее проложенному курсу. Джадд попыталась заявить о себе, но ощутила лишь полную беспомощность. Мышцы не повиновались ей, отказываясь нести туда, куда она хотела. А попытавшись пошевелить руками, она услышала голос Роя:
Не пытайся контролировать. Просто смотри, – она подчинилась и смотрела, вслушиваясь в телепатические сигналы, поступавшие по всей галактике к её мозгу, предварительно отфильтрованные через сострадательное, контролируемое понимание всего, что есть, было и могло быть. Погружаясь всё глубже, Элеонора ощущала, что существует как часть коллектива, в котором каждая особь была связана с другими и являлась конечным продуктом бесчисленных тысячелетий эволюции. Она существовала как часть единого целого, состоящего из отдельных частей, способных черпать силу друг в друге. Делиться ощущениями и опытом на расстоянии миллионов световых лет. Вместе, объединенные в одно целое, умственные способности этих существ были воистину безграничны и воплощали собой то,что люди назвали Управляющим Разумом. Бессмертной внепространственной сущностью колоссальных размеров.
Теперь Элеонора видела, что Рой пребывает в постоянном движении, постоянном поиске нового генетического материала, который позволил бы ему воплотить себя в новых формах. Движимый поиском Совершенства, он неустанно перемещался, поглощая и ассимилируя различные биологические виды. Сама суть этой формы жизнь заключалась в изменении. Мутации конечной целью которой была эволюция. И поиски отнюдь не были бескровными. Элеонора видела, как целые планеты гибли ради их продолжения.
