— Потому что жизнь – это борьба, – как-то даже философски изрёк Мульфэтор, в этот раз воспользовавшись ртом на стене. – С рождения до смерти все мы боремся за выживание. И выживает, в конечном итоге, не сильнейший, а наиболее приспособленный. На планетах, которые я посетил, мне доводилось видеть животных гораздо более сильных, чем субъединицы, отправленные в твой мир. Но ни одно из них не смогло бы выжить на его поверхности, так как не было приспособлено к царящим там условиям. Я же – могу.
Но этого всё равно недостаточно. Мною движет стремление к Абсолютному Совершенству. Идея достижения высшего состояния, при котором мне больше не нужно будет развиваться, поскольку эта конечная форма будет адаптирована к любым условиям. Это – недостижимый Идеал, к которому я стремлюсь, воплощая себя во множестве самых разнообразных тел. Вот зачем я всё это делаю!
Почти прочувствованная речь Мульфэтора не впечатлила Элеанор. Она и так уже в полной мере осознала то, о чём он говорил. Однако кое-что в словах супруга заставило её задуматься. Что-то, ускользающее даже от внимательного и пытливого ума учёной. Несколько мгновений она молчала, пытаясь поймать пытавшуюся пробиться к поверхности мысль, а затем потрясённо воскликнула:
— Подожди, ты сказал – с рождения? Это ведь не значит, что ты помнишь своё рождение, так ведь? Это же… невозможно?
— Да, я помню момент своего рождения, – подтвердил Мульфэтор. – Впрочем, это скорее момент осознания себя как личности. Краткий миг, когда я понял, что это я, и я отличаюсь от того, что находится вокруг меня. Это можно считать моментом рождения.
— Поразительно! – воскликнула девушка, подобравшись от нетерпения. Ни один человек – ни на земле, ни за её пределами - не помнил своего рождения. Даже самые современные технологии не смогли извлечь из памяти добровольцев ничего, кроме отрывочных и малопонятных образов. Поэтому ей, как учёной, было предельно интересно услышать, на что это может быть похоже – помнить собственное рождение? И как обладание подобным опытом изменит восприятие и мироощущение. – Прошу, расскажи мне!
Давай я лучше покажу, – мысленно ответил Рой, усиливая давление на её раз ум. В глазах потемнело от прилива крови, и…
========== Вселенная в его глазах. ==========
Поначалу Элеонора подумала, что потеряла сознание. Мир почернел вокруг неё, и она оказалась во тьме. Безграничной и бездонной, не имеющей ни начала, ни конца. В ней не было вообще ничего. Лишь крошечный, замкнутый внутри самого себя мирок, окружённый тьмой, сквозь которую невозможно было пробиться. Сколько бы она ни пыталась, ей не удавалось разбить оковы вечного плена. Будто что-то не пускало её, цепко удерживая в своих объятьях. Иногда смутные вспышки света озаряли безграничные владения тьмы. Тогда она просыпалась от вековой дремы, силясь раздвинуть стены своего мира. Каждый раз она ощущала, что для победного прорыва не хватает какой-то крупицы… Но всё было тщетно. Тьма не отступала и сотни тысячелетий ничего не менялось.
Но однажды она увидела свет. Но теперь это были не смутные вспышки, нет! Тысячи мерцающих нитей протянулись к ней со всех сторон. Нити продирались сквозь чернильную тьму, некоторые отступали, сворачивали в сторону. Часть погасла, не выдержав столь сильного противодействия. Но большинство жадно тянулось к ней, и тьма неохотно поддавалась их напору. Все ближе и ближе… светящиеся струи замедлялись, в какой-то момент даже почти остановились – тьма сопротивлялась все яростней… И тогда она поняла,что значит для неё этот свет – жизнь, небывалая сила, долгожданный выход из заточения. Она рванулась навстречу, разметав ненавистную тьму в клочья, и впитала в себя тысячи ярких, искрящихся потоков, соединившись со всеми и каждым из них.
С каждой нитью крохотный мирок-темница становился всё больше. В конце концов его границы рухнули, и Элеонора в один краткий миг осознала окружающее чужими глазами и ощущениями. А ещё она осознала себя как единое существо с тысячами тысяч тел, каждое из которых ожидало её приказов. Она была бессчетным числом вернейших частичек, готовых броситься в бессмысленную атаку, отдав жизнь ради выполнения её желаний. Нет… не её, а того, кто показал ей это, транслировав в мозг воспоминания.
Видение рассеялось так же внезапно, как и возникло, и девушка с криком пришла в себя в кресле, стоявшем посреди отсека с иллюминатором. У неё снова было тело. Не множество тел, разделённых, но связанных между собой нитями света, а обычное человеческое тело. Две руки, две ноги, туловище, шея, голова. Пытаясь снова привыкнуть к ощущению телесности, девушка потрогала себя за лицо, мельком ощутив исходящий от кожи жар. Электронные часы на лаптопе показывали, что в реальности прошли секунды, в то время как по её субъективным ощущениям путешествие заняло гораздо больше времени. Минуты, может часы.
Она должна была быть в истерике. Трястись и биться головой о стену в припадке ужаса, но была лишь немного взволнована. И хотела большего. Проблеск ви́дения, промелькнувшего перед тем, как всё исчезло, поразил Элеонору, и теперь она хотела увидеть его более четко. Увидеть мир его глазами. Многие миры. Рой был рассеян по космосу и одновременно находился на многих планетах. Вполне возможно, что какая-то его часть оставшаяся на Эдем-4 разговаривала с Мейкписом. Через него она могла бы связаться с генералом и высказать тому всё, что о нём думает. Или послать весточку домой, сообщив родителям, что с ней пока всё в порядке.
Однако это могло и подождать. Сначала ей нужно было увидеть то, что видел он. Ощутить, что ощущал он. Узнать, что знал он.
Не думаю, что это хорошая идея, – прозвучал в смятенном, охваченном странной жаждой разуме голос Коллективного Разума. Элеоноре даже почудился оттенок неуверенности, которым были окрашены его мысли, но ей сейчас было откровенно плевать на это.
— Показывай! – потребовала она таким тоном, как будто могла приказывать тому, от чьей прихоти сейчас полностью зависела.
— Тебе нужно успокоиться, – попытался урезонить девушку Мульфэтор, разорвав мысленную связь и снова задействовав зубастую пасть на стене, извлекая голос работой губ и скрытых внутри стены связок. – Поверхность твоего тела выделяет жидкость.
— Ты про пот? – отвлёкшись от своих мыслей, Элеонора подняла руку и понюхала себя, уловив характерный запах собственного тела. Ей и правда всё ещё было достаточно жарко, но девушка не придала этому значения. – Ну да, мы – люди – так охлаждаемся.
— Я знаю, но тебе по крайней мере надо восполнить запас влаги в организме, –продолжал настаивать Разум Роя. Он ощущал её воодушевление, но не понимал причины такой реакции и не спрашивал о ней, предпочтя сконцентрироваться на том, что было ему доступно и казалось более важным. На физических реакциях женского тела, быстро терявшего запас так необходимой ему жидкости.
— У меня с собой нет ни фляги ни бутылки. Не было возможности собраться, – язвительно заметила рассерженная проволочкой Элеонора, намекая что её, как бы, вообще-то похитили и привели сюда против воли. Мульфэтор обязан был компенсировать её столь грубое и бесцеремонное обращение, предоставив доступ к бесконечному знанию, которым он обладал. Ей было это нужно сейчас.
Однако он не спешил даже отвечать. Вместо слов складки плоти на стене разошлись, и оттуда выбралось похожая на стрекозу биоформа, спланировавшая на подлокотник костяного кресла. Девушка рефлекторно отдернулась. Это не был страх, а естественная реакция на внезапное приближение крупного существа со слишком большим количеством глаз и конечностей.
Правда в отличие от других субъединиц это конкретное создание было даже красиво. Шесть фигурно тонких ножек, полупрозрачные крылья, похожие по цвету на бутылочное стекло, большие глаза, отливающие изумрудной зеленью, и похожие, из-за своей фасеточной природы, на драгоценные камни. Зацепившись за образующую подлокотник костяную пластину, насекомое ловко перевернулось вверх тормашками и сложило две пары крыльев, образовавших подобие чаши. Увидев как длинное изогнутое брюшко начинает пульсировать, выплескивая струи воды, Элеонора скептически приподняла бровь, с трудом принимая увиденное.
