Он возник в дюжине шагов от неё как текучая рябь, как смещение нагретых пластов воздуха и застыл, издавая скрипящие звуки. Чувствуя, как земля уходит у неё из под ног, Алекса сделала несколько осторожных шагов навстречу призрачному мерцанию. Её слезящиеся глаза не отрывались от размытой фигуры, а взгляд выражал безумную, отчаянную надежду. Она надеялась, что ничего не вообразила и не сошла с ума от бесконечных переживаний. Надеялась, что его возвращение наконец расставит всё по местам.
Когда расстояние, разделявшее их,сократилось до нескольких шагов воздух перед Алексой заколебался, открыв могучую фигуру Охотника. Встав лицом к лицу с ним, Лекси испытала странное ощущение окончательности происходящего. Шрам вернулся. Он наконец-то вернулся и был сейчас здесь, с ней. Это единственное, что имело значение и даже если бы мир сейчас остановил своё вращение, а солнце погасло и рухнуло бы с небес на землю это всё равно не отвлекло бы внимание женщины от существа перед ней.
========== Глава 17.Почти супружеская ссора. ==========
Лекси столько раз представляла себе их встречу, прокрутила в голове столько вариантов развития событий и отрепетировала столько речей, что когда встреча произошла на самом деле, она растерялась и не смогла выдать ничего, кроме наибанальнейшего:
— Вернулся, – утверждение повисло в воздухе вместе с облачком беловатого пара, вышедшего из её рта вместе с дыханием. Шрам не ответил – не кивнул и даже не заурчал, словно огромный кот. Он вообще не двигался, за исключением нервного, как ей показалось, сгибания пальцев. Вудс видела этот жест в Пирамиде, и знала, что он означает нетерпение. Хищник ждал. Но – чего?
— Даже не обнимешь? Или не рад меня видеть? – с растущей тревогой спросила она, пригласительно раскрыв для него объятья.
Ничего не произошло. Шрам по прежнему оставался на месте. Несмотря на отчётливо продемонстрированную ей радость, он не спешил идти в её объятья и у женщины уже начали возникать опасения, что он пришёл не воссоединиться с ней, а убрать, как ненужного свидетеля. С точки зрения конспирации она представляла для него немалую опасность,ведь тайна, которую знали двое,уже не могла считаться тайной. Однако хищник не предпринимали попыток убить ей, что ему, без сомнения, с лёгкостью бы удалось. По большому счёту, он мог бы и не объявлять о своём присутствии и не выходить к ней. Достаточно было спрыгнуть на неё с дерева и её позвоночник сломался под его тяжестью. Ну или расстрелять из наплечной пушки, как он уже много раз делал раньше.
Однако она всё ещё была жива, и дышала, наполняя морозный воздух облачками густого пара. Значило ли это, что он не собирался убивать её, предварительно не посмотрев ей в глаза? Версия имела право существовать, но если так, почему он медлил?
«Он ждёт. Хочет, чтобы я выбрала» – подсказала очнувшаяся от дрёмы Охотница. Что-то в мозгу Лекси щёлкнуло и кусочки мозаики встали на свои места. И таинственное исчезновение Шрама, свалившего в туман на несколько месяцев, и его «внезапное» появление именно в ту ночь, когда она решила прогуляться на природе – всё обрело просто и логичное объяснение. Он вовсе никуда и не исчезал. Он всё время был рядом и наблюдал за ней, благодаря бесподобным навыкам скрытности. Её партнёр хотел дать ей выбор. Возможность вернуться к прежней жизни. Что она, собственное и попыталась сделать, потерпев сокрушительную неудачу.
Глядя на мускулистого, рептильного гуманоида, возвышавшегося над ней, женщина, неожиданно для себя поняла, что если бы она продолжила своё затворничество, он так бы и не подошёл к ней. Крутился бы где-то поблизости, наблюдал издалека, быть может даже защищал бы, возникни такая необходимость. Но не подошёл бы. Потому уважал её выбор и право вернуться в привычный для себя мир и вести ту жизнь, которую она вела до встречи с ним. Это было благородно так и очень по-охотничьи. В лучших традициях.
Вот только Алексе благородство Шрама и на хрен было не нужно! Ей нужен был он. И только он. Вместе с осознанием женщина ощутила, как в ней поднимается гнев. Он сомневался в ней. Допускал возможность того, что она решит оставить его, отринув ту связь, что между ними возникла. Поэтому сейчас он ждал, что она решит. Выберет ли испуганное бегство и пили шаг навстречу и прикосновение. Ему было жизненно необходимо, чтобы она сама, по своей воле преодолела остававшееся между ними расстояние.
И это ужасно разозлило Алексу. Как разозлил её и тот факт, что ей снова нужно о чём то догадываться сейчас,в вот в таком разобранном состоянии. Гнев толкнул женщину навстречу хищнику и она решительно преодолела оставшиеся три шага. Увязая в глубоком и рыхлом снегу она громко пыхтя от напряжения и злости, заставлявшей раздувать ноздри, подобно взбешённой лошади.
После минуты того, что со стороны должно было выглядеть как борьба с собой, воплощённая в одновременном столкновении желания приблизиться к Шраму и бежать от него, со всех ног, Алекса встала вплотную к нему, задрав голову и вглядываясь в прорези маски, за стеклом которой сверкали жёлтые глаза. Хищник всё же дождался её. Неподвижный великан замерший среди присыпанных снегом елей – он был красив, как должно быть, был бы красив снежный барс ирбис, если бы они обитали в этих краях.
У хищников из мира дикой природы была своя, совершенно особенная красота, которая завораживала и вселяла дрожь в одно и то же время. Шрам обладал тем же типом красоты но при этом Алекса и не подумала держать «на безопасном расстоянии» от него, как сделал а бы, наверное, со снежным барсом. Она решительно взяла хищника за запястье, и не без труда поднесла его отягощённую весом наручных клинков руку к своему лицу, прижав указательный палец к метке, которую он же оставил на её щеке.
Это был их жест. Его значение могли понять только двое во Вселенной и Лекси не сомневалась, что партнёр поймёт то, что она хотела ему сказать, но не находила для этого ни слов, ни даже голоса. Напряжение момента буквально заставило женщину онеметь.
Мгновение Шрам просто смотрел на неё, а затем зеркально повторил её жест. Когда его толстые, но, вместе с тем, ловкие пальцы сжались на её запястье, сердце шатенки вздрогнуло, ну а когда её обтянутая тёплой перчаткой рука оказалась прижата к отметине, выгравированной на металлической поверхности маски, и вовсе с трудом сдержала нервный смех облегчения. Они воссоединились.
Ведь всё было хорошо. Шрам никогда не бросал её. С минуту и дольше они просто стояли вот так, разделяя мгновение единства и связи, которую ничем было не порвать. Затем, Алексе стало мало и этого, и она потянулась к застёжкам маски, желая увидеть лицо своего возлюбленную. Ну, если это, конечно, можно было назвать лицом. Благодаря опыту, пережитому в Антарктике, она точно знала, как обращаться с крепежом, но за прошедшие месяцы немного подрастеряла навык, а потому возилась чуть дольше, чем того можно было ожидать. В конце концов ей всё-таки удалось справиться с тяжёлым боевым шлемом хищника и повесить к нему на пояс.
— Алекса, – мёртвым, голосом, проскрежетал Шрам, когда её освободившаяся от перчатки ладонь коснулась его подбородка и скользнула вверх, задевая пальца ми шевелившиеся, лицевые отростки. Они возбуждённо извивались, словно в попытке оставить поцелуй на поверхности её кожу, но женщину их движение совершенно не пугало, а напротив – казалось приятным и интригующим.
Добравшись до отметины на его лбу, мулатка на несколько секунд прикоснулась к ней пальцами, после чего скользнула рукой в обратную сторону. Снова проследила выступающую скуловую кость, переплелась на пару секунд со жвалами, почесала под подбородком… после чего со всей силы впечатала кулак в страшенную физиономию удивлённого хищника. Шрам такого не ожидал.
— Это за то, что оставил меня одну! – воскликнула она, скривившись от боли. Кости у Шрама были гораздо прочнее её собственных, так что физически Алекса пострадала от удара даже больше чем тот, кого она ударила. Чего нельзя было сказать о вреде моральном. Самолюбие хищника явно оказалось задето её поступком, о чём незамедлительно заявил, громко зарычав на неё.
