И его легко можно было понять – Морелла (а именно так звали девушку) заслуживала называться красавицей даже не смотря на всю мрачность выбранного ею образа. Чёрное платье было роскошным, но в тоже время и достаточно откровенным. Срезанное сверху полукружием лифа, оно обнажало плечи и верхнюю половину груди. При этом, надетый поверх него корсет туго обтягивал тело, демонстрируя стройность фигуры. Плотно обрисовывавшая бёдра юбками свободно расходилась волнами струящихся до пола тканей – то искрящихся, то полупрозрачных. Тонкую шею украшала кружевная горжетка, а на руках были кружевные же перчатки, доходившие до середины плеча. На запястьях поблескивали браслеты сложного плетения, а пальцы унизывали серебряные кольца.
Отдавая предпочтение готическому стилю одежды, она придерживалась его и во всех прочих аспектах образа. Её угольно-чёрные, лишённые даже намёка на блеск, волосы струились по плечам, украшенные обручем с чёрными розами. Пара спадающих прядей подчёркивала алебастровую бледность кожи, и так-то выделявшуюся на фоне черноты одежд. Лицо Морэллы было красиво строгой, классической красотой, а его тонко очерченные черты были не просто безукоризненны, но могли служить эталоном для любой аристократки. Впрочем, больше всего притягивали глаза девушки – серые словно звёзды, сияющие на небе. Было в них что-то чарующее. Стоило ей заметить его, как её бледные губы растянулись улыбке, что была подобна зыбкому миражу, сулящему гибель.
— Убери это пожалуйста, раз уж пришёл, Дэйрэкс, – просто сказала она, указав носком шнурованного сапога на труп юноши, которого лич прежде не замечал. Судя по дорогой и добротной, малиновой одежде и гербу, который не удавалось рассмотреть из-за скрюченной позы, бедняга явно принадлежал к дворянскому сословию, и был весьма недурен собой. По-юношески миловидное лицо, светлые волосы, голубые глаза, распахнутые в удивлении. Он, скорее всего он даже не успел понять, что именно отняло его жизнь.
— И я приветствую тебя, Морэлла – сухо усмехнулся гость, но просьбу мрачной красавицы всё же выполнил, сотворив необходимое заклинание. Унизанная перстнями скелетная рука выпросталась из рукава, похрустывая костяшками. Пальцы согнулись образовав костяную клетку, внутри которой зажглось мёртвое пламя. Призванный из глубин Преисподней болезненный, зелёный огонь вырвался из рук заклинателя, растёкся по телу, пожирая его. Одежда истлела от одного лишь прикосновения, обратившись в пепел, в труху. Плоть сопротивлялась чуть дольше, но в итоге и она была изглодана до костей. Потустороннее пламя не сжигало. Оно вызывало разложение. Охваченное им тело не сгорело, а скорее сгнило, обратившись в скелет, который, вместо того, чтобы лежать, поднялся, скрипя суставами в ожидании приказов злого чародея. Или правильнее было сказать некроманта, учитывая ситуацию?
— В твою коллекцию, – лич сделал широкий жест, передавая Морэлле контроль над только что созданной нежитью. При этом огоньки в его глазницах, поменявшие цвет на зелёный при использования магии, вновь стали красными, утратив всю интенсивность.
Обычно неудачливые ухажёры становились удобрением для её сада, но некоторых она оставляла в прислуживать себе в качестве нежити. А чтобы выглядели эстетичнее украшала их голые костяки, чёрными розами, создавая причудливые «шедевры».
— Свари мне кофе, – нетерпимым тоном приказала красавица и скелет направился в сторону замка – выполнять поручение. Суть его существования теперь заключалась в служении новой госпоже, а потому он инстинктивно знал, где находятся запасы кофе, и как именно его нужно приготовить, хотя никогда не был в особняке и не имел возможности изучить вкусовые предпочтения Морэллы.
— Что, ещё один не состоявшийся кавалер? – спросил Дэйрэкс, занимая место напротив черноволосой – на свободной скамейке.
— Скажешь тоже, кавалер. Приполз сегодня в любви признаваться. Стихи пытался читать. Мразь. Вот я ему розу-то и подарила.
Мертвец издал ужасный, скрежещущий смех. Чёрная роза была эмблемой печали. Символом, сулившим влюблённым лишь смерть и расставание. Намёк на это крылся в самом зловещем цвете бутонов, но глупец, ослеплённый красотой Морэллы, не сумел распознать опасность. Что же он был молод и глуп, в том время язык символов – многогранен и сложен даже для его понимания.
— Лишь истинная любовь, способна защитить от проклятья чёрных роз, – озвучив то, что и так было известно им обоим, лич с интересом посмотрел на собеседницу. – Так гласит легенда. Вот только мало кто понимает, что это должна быть твоя любовь, а не их. Лишь тот, кого ты полюбишь, сможет коснуться чёрной розы и не умереть при этом. Ты ведь знаешь это, в таком случае зачем..?
— А вот будет знать, как шляться где попало, – зло перебила его Морэлла. – Я столько раз просила оставить меня в покое. Говорила им, что не ищу новой любви и не хочу, чтобы меня «спасали». Я вполне довольно своим «проклятьем», которое не даёт никому из них до меня дотронуться и чётко дала понять, что не хочу, чтобы моё уединение тревожили. Даже тропинки в лесу заколдовала. Но они всё равно продолжают приходить со своими признаниями и предложениями руки и сердца. Потому теперь когда кто-то из них появляется, я выслушиваю и предлагаю «испытание розой». Те, кто поумнее, отказываются и уходят, а остальные…
— Где тебе понять желание мужчины спасти женщину любовью? – с нотками философской грусти, продекламировал Дэйрэкс.
— Нет, это где тебе понять желание женщины оградить себя от тупого мужла? – огрызнулась Морэлла. Несмотря на изящество образа и нежную внешность эта девушка могла вести себя достаточно жестко, если требовалось, и быть резкой в высказываниях.
— И за что ты только так ненавидишь особей противоположного пола? – с лёгким удивлением в сухом голосе спросил волшебник.
— Да потому, что слишком хорошо живут! – гневно воскликнула прóклятая. – Сначала читают стишки о любви, да распевают песенки под окнами, а случись что сразу в кусты. При этом вся ответственность ложится на плечи девушки. Пострадает её честь, и её будущее будет разрушено. А парням что? Да хоть бы хны! Сделал дело и побежал дальше – хозяйством трясти. Ненавижу. Бесят.
— Надеюсь наше с тобой общение тебя не бесит, – злость и обида, звучавшие в каждом, произнесённом девушкой слове даже лича заставили поостеречься. И хотя по его черепу трудно было понять – какие эмоции он испытывает, изменения в его позе чётко свидетельствовали о том, что уверенности у него несколько поубавилось. Чародей не горел желанием попасться под горячую руку.
— Бесит. Иногда. Особенно в те моменты, когда ты пытаешься намекать на всякие взаимодействия с этими тварями с хуями, – сторонний наблюдатель наверняка ужаснулся бы, безграничной злобе, прозвеневшей в мелодичном голосе Морэллы, но Дэйрэкс знал её достаточное количество времени, чтобы не удивляться, не говоря уже о том, чтобы ужасаться. Да и не по статусу ему было.
— Знаешь…– помолчав протянул он. – …в такие моменты я даже рад, что у меня больше нет упомянутой тобой части тела.
— Нет, ты должен был сказать, что она есть, но больше не представляет опасности, – рассмеялась готическая красавица. Её настроение часто оставалось переменчивым и нестабильным, а потому гнев мог легко смениться неким подобием мрачного веселья.
— Но её и в самом деле у меня нет. Вот взгляни! – Дэйрэкс распахнул плащ, продемонстрировав полый тазобедренный сустав.
— Ой, – протянула девушка, скользнув взглядом по выбеленным специальными ваннами костям. – Ты весь такой… гладенький.
— А ты что, предпочитаешь гниющих и разлагающихся? – пикировка была частью их общения и оба с радостью предались ей.
— Нет, предпочитаю правильно забальзамированных, дурак! – Морэлла ударила Дэйрэкс кулаком в плечо. – А ещё лучше – идеально сохранившихся. Например – вампиров. Вот почему ты не вампир? Черноволосый, с алыми глазами и гладкой, белой кожей.
Взгляд серых глаз сделался мечтательным, как будто в своём воображении девушка уже предвкушала встречу с красавцем-вампиром. Лич, разумеется, заметил это и подыграл. Поднявшись, он отступил на пару шагов, принял эффектную позу и спросил:
