– Весь вопрос в деталях.
Коваль отключил телефон и, похлопывая им по правой ладони, стал изучающе смотреть сквозь глаза Челнокова прямо в его мозг. Через минуту этой пытки Лев Николаевич заёрзал на стуле, но отвести взгляд не решился и снова ощутил на глазах мокрóту, но теперь неприятно-жгучую.
– Валяй детали, – доброжелательно произнёс Леонтий Щадович и дал наконец-таки Челнокову возможность расслабиться и отвести глаза.
– Хотелось бы поподробней узнать о…
– О пациенте, – помог подобрать слово Коваль.
– Да, о пациентке, – облегченно согласился Лев Николаевич и понимающе посмотрел на Леонтия Щадовича.
– Эта деталь несущественная и лишь занаучивает разговор деловых людей. Могу предложить следующие условия договора: мы выполняем ремонт этой квартиры – приводим её к уровню, соответствующему приличиям нормальной жизни в полном достатке; ставим тебя на полноценное бесплатное медицинские обслуживание, включая стоматологию, но это будет не только твоим правом, а и обязанностью (правда, без жлобства), – Коваль внимательно и недоверчиво посмотрел на Челнокова. – Оборудуем в твоей спальне всё необходимое для выполнения массажа, включая разнообразную литературу по психологии и психотерапии, – пациентка должна быть убеждена в том, что ты не шарлатан, а большой профессионал, пусть пока и неизвестный широкой общественности. Разумеется, что мы дадим тебе настоящий диплом об окончании мединститута по соответствующей специальности и аттестат о прохождении курсов профессионального массажа. Но, сам понимаешь, что эти документы ты сможешь предъявить только пациентке и только в самом крайнем случае. Ты, как профессионал в своём деле, должен работать исключительно на красивом изложении вопросов и вере пациентки в тебя. Не буду даже предрекать того, что произойдёт, если ты попытаешься использовать эти документы в каких-то иных своих целях, – Леонид Щадович посмотрел недобрыми глазами на Льва Николаевича.
– Это исключено, и несколько обидно, что вы вообще об этом мне говорите! – театрально-возмущённо воскликнул Челноков.
– Между нами, Лев, не должно оставаться никаких неясностей. Ты ведь понимаешь: чем лучше бумаги – тем лучше отношения. А наши с тобой отношения Лёва – это даже не бумаги, это слова порядочных людей – железные договорённости.
– Принимается, Леонтий Щадович, – твёрдо сказал Челноков, приподнялся со стула, прогнулся в спине и протянул ладонь для рукопожатия.
Коваль не ожидал такой реакции, но руку протянул и, не вставая, коротко пожал влажные пальцы Льва Николаевича.
– Конечно же, мы обеспечим тебя некоторой одеждой, которая должна будет свидетельствовать о твоей состоятельности и безукоризненном вкусе. Что касается твоего отдыха, то тут ты можешь рассчитывать даже и на лечение за границами нашей любимой Родины, но это будет зависеть исключительно от тебя и благосклонности к тебе пациентки. Могу лишь с уверенностью сказать, что она, при своей заинтересованности в этом, имеет необходимые для этого финансовые ресурсы. Вот собственно и все простые и понятные условия, – закончил изложение Коваль и ласково посмотрел на Челнокова.
– Разве это всё? – обескуражено спросил Лев Николаевич.
– Мы что-то забыли проговорить? – честно спросил Леонтий Щадович.
– Но вы сказали, что мы договоримся…
– К этому мы сейчас перейдём. Я имел в виду, что условия я огласил все. Ты с ними согласен?
Челноков автоматически, нетерпеливо мотнул головой в знак согласия, чтобы побыстрее перейти к вопросу вознаграждения… и тут же пожалел о своей поспешности. «Чорт меня дёрнул! Продешевил! Хотел же обговорить вопрос обмена этой двушки на трёшку в центре, с доплатой за их счёт. Может поставить этот вопрос?.. Нет, поздно – он вон уже пишет что-то в своём телефоне. Ладно Коваль, тут ты меня обставил! Возьмём своё с другого конца. Меньше, чем за семь тысяч “зелёных” в месяц, я не соглашусь ни при каких раскладах. Надо, в конце концов, себя уважать!» – определился в намерениях Лев Николаевич, откинулся на спинку стула и, «нагло» закинув ногу на ногу, стал с серьёзным лицом взирать на Леонтия Щадовича, занятого записями.
«Так. Неплохо. Условия проскочили, – размышлял Коваль, создавая иллюзию своей крайней сосредоточенности и занятости. – Этот дурак видимо хотел что-то ещё выклянчить, но сработали-таки мои способности переговорщика. Молодец ты, Леонтий! Просто молодчага! С “банкомата” на первоначальные расходы по-прежнему буду просить шесть, но теперь можно будет отступить и до четырёх с половиной… Теперь зарплата “Казановы”… Этот хапуга сидит и воображает, что уж сейчас-то он отломит кусочек побольше. Ничего у тебя братец не получится. Мы с тобой находимся в рамках бюджета. А так как я доподлинно знаю и финансовые возможности, и жадность “банкомата” – больше пяти тысяч баксов в месяц на двоих нам с тобой выкрутить не удастся. Поэтому твоя доля будет составлять как максимум две с половиной тысячи. И для такой непыльной работёнки – это вполне достаточно. Смущает меня только то, каким образом я буду безопасно иметь свою долю. Расходы по своему первоначальному взносу “банкомат” никогда не сможет проверить и это совсем несложно устроить. А вот текущие выплаты?.. Этот прохвост, думаю, способен на всё, – Коваль как бы задумавшись над тем, чем он был занят в телефоне, посмотрел на Челнокова. – Да, этот меня определённо сдаст, когда почует, что это ему выгодно по деньгам. Ладно, сейчас не время решать эту задачу. Начнём с того, что утвердим зарплату самого “Казановы” и испросим для начала его собственные ожидания. Помни, Леонтий, – главное это спокойствие. Пусть этот дурак огласит любые свои хотелки». Коваль закончил анализ ситуации, сделал вид, что полистал что-то ещё в телефоне и заговорил, не отрывая глаз от экрана:
– И так, дорогой мой Лев… Николаевич. Условия мы с тобой обговорили и затвердили. Прямо скажу – они оказались финансово очень ёмкие… Откровенно говоря, я таких расходов не ожидал… Но, к тебе это не имеет никакого отношения – это мои задачи и я их решу. Слова мной сказаны, тобой условия акцептованы и всё! И на этом точка! Перерешивать в нашем кругу – себя не уважать. Этот вопрос закрыли. Теперь назови ежемесячную сумму, в которую нам встанет твоя бизнес-идея, имея в виду твой чистый доход без учёта налогообложения, потому что это мы также берём на себя. Это будут деньги, которые я буду передавать тебе из рук в руки или по твоему желанию они будут поступать на твой счёт в российском или зарубежном банке, что для нас непринципиально, – Коваль произнёс всё это акцентированно и без пауз, но и неторопливо.
Челнокова немедленно заколодило. Он не только не ожидал столь быстрого темпа переговоров, но даже не мог представить себе такой простоты в их проведении. Он обескуражено смотрел на Леонтия Щадовича, выпятив вперёд губы и этим превратив своё лицо в острый клин с ушами, сильно расширявшими его с другого конца.
– Можно и даже лучше чтобы твоё вúдение прозвучало в инвалюте, – это даст стабильность нашим отношениям, – простимулировал Коваль получение ответа на свой вопрос.
– Дак семь тысяч, – с выдохом произнёс Лев Николаевич и с облегчением мысленно поблагодарил себя за то, что он так прозорливо закрепил у себя в мозгу эту цифру.
«Однако у тебя и запросы!.. Ну, во-первых, ты мне совсем не напоминаешь Аллена Делона, а во-вторых, наша дама пока ещё, к моему великому сожалению, не является спутницей жизни какого-нибудь федерального оригинала, – размышлял Коваль, взирая на Челнокова истинно удивлёнными глазами. – А поэтому Лёва прими правду в том виде, сколько она реально стоит».
– Две с половиной тысячи чистыми – это вполне справедливая цена работ, которые тебе предстоит выполнять, – твёрдо сказал Леонтий Щадович, но увидев в глазах Челнокова не только категорическое несогласие, но и неприкрытую злость, добавил. – Тут нужно обязательно учитывать то обстоятельство, что наша пациентка будет исключительно за свой счёт закупать съестные припасы и горячительные напитки и вся эта еда и питьё будут наилучшего качества. Ты навсегда, Лёва, навсегда! забудешь об этой марке чая! – Коваль ткнул указательным пальцем в чашку. «Вот чорт, а не погорячился ли я?.. Да нет, я ведь знаю сердобольность Ларисы Яновны, и если она привяжется к тебе, а это будет зависеть исключительно от тебя, то твои закрома будут полны… На крайний случай, уж на еду-то “банкомат” дополнительно раскошелится».
