Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Спасибо, Ларуня, – благодарно произнёс он, выпростав голову из-под одеяла. – Давай спать, завтра у меня очень трудный день.

Лариса Яновна брезгливо поправила мужу одеяло и вышла из спальни. Через некоторое время на кухне брякнула дверка холодильника, потом донёсся характерный звон соударения горлышка бутылки с массивным стаканом для виски.

«Алкоголичка несчастная!» – зло подумал Максим Устинович, тихонько встал с кровати, бесшумно приоткрыл окно, вышвырнул на улицу таблетку и лёг в постель, полностью закутавшись в одеяло…

Наутро Максим Устинович прямо из машины позвонил Ковалю и приказал, чтобы тот немедленно ехал на объект, так как он «готовится к проведению совещания и ему необходимо лично быть в курсе всех мельчайших подробностей».

«Деньги что ли тебе опять понадобились? Но, не получится, потому как всё, что тебе положено ты уже получил, да к тому же – авансом. А если рассчитываешь на большее, то и мне от тебя кое-что как раз таки нужно… Вот ублюдок! Талантов – ноль, а запросы выше, чем у меня» – брезгливо подумал Леонтий Щадович и велел секретарю распорядиться о машине.

На объект Коваль подъехал, когда Максим Устинович с охранником и водителем стояли перед входом в “галерею”. Перед ними на полусогнутых жестикулировал руками начальник участка, он норовил передать Максиму Устиновичу строительную каску, но тот никак на это не реагировал и был необыкновенно грозен лицом, а впрочем, и всем телом.

– Долго спишь! Я уже столько времени потерял, – грубо, без «здравствуй» и рукопожатия, бросил Максим Устинович подошедшему Ковалю. – Все свободны! – распорядился он остальным, а Леонтия Щадовича поманил ладонью приблизиться к себе.

– Извините, Максим Устинович, как только вы позвонили, я немедленно вызвал машину. «Долго видите ли. Я тебе, между прочим, не подчинённый. Мог бы и вообще не ехать, а сказать, что нахожусь в области. Заранее надо предупреждать, а не так что – вынь да положь» – гневно думал Коваль, преданно глядя на «бестолкового выскочку».

– Ты тут дневать и ночевать должен. У тебя объект, за который ты передо мной головой отвечаешь. Мне Тепляков сказал, что ты подал ему обоснование на расширение сметы?

– Так точно. Но это совершенно объективные и непредвиденные расходы. Тут всё сложилось: и проектировщики, и изыскатели, и, извиняюсь курс, и ещё много чего, – отчеканил Коваль. «Что же ты мерзавец дурака то включаешь? Мы с тобой изначально именно так и договаривались. Ты ведь говнюк и авансом у меня от половины расширения сметы уже выпросил… Может быть, твои дела стали плохи? Или, тебя из раскладов турнули?.. Ну, а вот тогда, мой дорогой, тебе эту стройку и заканчивать самому. Надо будет сегодня же встретиться с Хватовым – этот пройдоха-мент обязательно должен что-нибудь знать. А ещё лучше – зайду-ка я вечером к Елене Ярославовне, и если у этого дурака что-нибудь приключилось, то она точно должна это знать. Вот никак не могу понять: по мне дак жена у Глотова гораздо приятней Елены, а он запал на эту… ну далеко не красавицу. Правда, может быть, она даёт ему как-то особенно» – всё это мгновенно рассудилось и просчиталось в иезуитском мозгу Коваля, пока Максим Устинович подзывал охранника и протирал принесённые ему солнечные очки.

– Максим Устинович, но ведь мы со Львом Николаевичем уже практически согласовали расширение сметы и, насколько я в курсе, ему финансисты дали на это добро, – на всякий случай и подобострастно решил дополнительно прояснить ситуацию Коваль.

– Это ваши с Тепляковым вопросы и задачи. Меня в это даже не погружай… у меня своих забот полон рот, – безразлично сказал Максим Устинович и возможно поглядел на Леонтия Щадовича через совершенно тёмные стёкла очков, а возможно и просто повернул голову в его сторону. «Говнюк! Триста раз ему говорил, чтобы о деньгах и сметах со мной… вообще даже не упоминал. Засранец! Надо будет на всякий случай аккуратно поинтересоваться у Подлесова Леонида Цалеховича: может в “конторе” что-нибудь появилось на этого… Ну, если это так, тогда…» – Максим Устинович решил не додумывать что тогда, а пошёл к “галерее”.

«Значит ему всё-таки от меня что-то надо. Как же ты меня достал, хапуга чортов. Ладно, этот объект обсосём и… ну, ещё парочку и уж тогда…» – Леонтий Щадович не сказал себе что тогда, а просто с удовольствием мысленно прошелестел толстыми пачками валюты в кипрском банке и пошёл за Максимом Устиновичем, держась по правую его руку и чуточку сзади.

– Работаешь в графике? Срывы? – остановившись, дружелюбно спросил Максим Устинович, не глядя на Коваля.

– В точном соответствии с новыми сроками, – доложил Леонтий Щадович.

– Я вижу. Хорошо… Молодцы! – одобряюще-ободряюще вслух произнёс Максим Устинович, а про себя отметил: «Знать бы ещё то, как оно на самом деле должно быть. Но мне и не следует в это вникать – это их профессиональные “мутки”».

– Спасибо вам, что нашли время побывать и ещё раз обратили внимание нашей компании на исключительную важность именно этого объекта, – с благодарностью, поклоном головы и спины молвил Коваль, а мысленно удовлетворённо-презрительно отметил: «Ты и графиков-то никогда не видел, да и смотреть тебе на них бессмысленно. Тебя только одно интересует – сколько процентов тебе лично, когда, в какой валюте и каком банке».

– Ну, отлично! Я очень доволен тобой Леонтий. Ты там только не забывай постоянно сверяться Тепляковым. Он ведь у нас персонально отвечает за все объекты… Я так уж решил заехать – собственными глазами увидеть… Всё, время у меня в обрез.

Максим Устинович начал было разворачиваться, чтобы идти к машине, но вдруг хлопнул себя по лбу, подхватил Коваля под локоть, передвинул его, поставив напротив себя и, уставившись непрозрачными стёклами очков в лоб Леонтия Щадовича, продолжил говорить с подлой складочкой в углах губ:

– Я ведь чуть не забыл! А у меня к тебе огромнейшая просьба… – Максим Устинович замолчал, изучая выражение лица Коваля. – «Даже не знаю: можно ли этому прохиндею давать столь деликатное поручение? Вон и глаза у него не просто наглые, а змеиные какие-то… того и гляди – ужалит. Ну да выбора иного нет, да и ситуация с этой стервой припёрла» – размыслил он, помедлил, а потом неохотно, но всё-таки решился и продолжил. – Ты знаешь… могу только тебе… как моему самому доверенному товарищу… («Ну-ну, давай стели помягче, а я тебя насквозь вижу: опять какую-то комбинацию задумал, чтобы моими руками чего-нибудь себе загрести» – подумал Коваль и состроил беспредельно участливое лицо)… Так вот, Леонтий, меня последнее время сильно беспокоит здоровье Ларисы Яновны… («И её надо отправить полечиться на Лазурный Берег, а меня с Люсиком в Майами. Дудки! Ничего у тебя не выйдет, крохобор несчастный, до тех пор, пока я не получу на счёт оплату по новой смете» – твёрдо решил Леонтий Щадович и преобразовал своё участливое лицо в нагло-циничное)… «Как я терплю возле себя этого скользкого ублюдка? Но, ничего придёт время – посмотрим» – брезгливо подумал Максим Устинович и скорбно продолжил. – Понимаешь, Леонтий, Лариса Яновна, в силу моей постоянной занятости, очень угнетена и перестала находить в жизни радости… и даже необходимые ей чисто женские удовольствия от общения… с мужчиной… («О как! Чтобы это значило?» – озарилось удивлением лицо Коваля)… То, что я тебе сейчас доверяю исполнить – это конфиденциально и интимно… и я уже не говорю о том, что оно должно быть забыто немедленно… после налаживания и прихода к обыденности… – «Вроде бы и за умного себя считает, а прикидывается полным идиотом» – зло подумал Максим Устинович, удовлетворённо отметил, что своевременно и прозорливо надел тёмные очки, за которыми надёжно укрылось коварство его взгляда и, подстроив интонацию голоса под дружелюбие, продолжил. – Это может быть или одинокий врач, или такой же преподаватель, или неважно кто, но не старый, а может даже и чуть помоложе… – Максим Устинович впился тёмными очками в глаза Коваля и, увидев в них догадку о сути произнесённого им, решил конкретизировать ставящуюся задачу. – Одним словом, Лариса Яновна должна найти в этом человеке заботливого, любящего и обязательно услужливого и безотказного во всех отношениях человека… мужчину.

3
{"b":"772016","o":1}