Дыхание сбилось, катастрофически не хватало воздуха, но она не желала отрываться от его губ. Это были лучшие мгновения в ее жизни, и ей не хотелось красть у себя самой даже секунды. Алексей сделал это сам. Соня посмотрела на мужа поплывшим взглядом, а он скомандовал:

– Развернись.

Та беспрекословно подчинилась и почувствовала, как падает на кровать от его легкого толчка в спину. Спустя какое-то мгновение матрас запружинил рядом, и мужская рука, подхватив под талию, поставила ее на колени. Через секунду он рывком оказался в ней, а дальше все перемешалось: любовь, страсть, удовольствие, боль… Нет, не физическая. Ей нравилась одержимость Алексея: она заводила, но только до того момента, пока Соня не поняла, что их в постели трое, ведь имя, слетевшее с его губ, едва слышное и различимое, даже не напоминало ее.

Разрядка пришла как положено, и тело задрожало в экстазе удовольствия, в то время как сердце сжималось от других спазмов.

Молодой человек сжал ее бедра, навалился корпусом и застыл. Потом, едва коснувшись губами ее щеки, встал с кровати и направился в ванную.

Соня, прислонившись к изголовью, притянула к себе ноги, будто защищаясь от неизвестного врага, и, смахнув слезы со щеки, как заклинание, пробормотала:

«Он выбрал меня! Он живет со мной! Нам нужен ребенок, и у нас все наладится!»

Владимир хмуро посмотрел на жену.

– Что, по-твоему, я должен сказать сыну?

Нина фыркнула:

– Это мужские разговоры. Тебе лучше знать!

Он скептически поднял бровь.

– Единственное, что приходит в голову, это: хватит друг друга мучить. Наберись мужества и подай на развод.

– Что?! – она выплюнула вопрос с возмущением, увеличившимся в ней до катастрофических размеров.

– В нашей семье женятся один раз!

– Значит, пусть и дальше мучаются?!

– Володя! – одернула женщина и посмотрела на мужа искрящимися от негодования глазами.

Тот тяжело вздохнул.

– Возможно, им поможет, если никто не будет вмешиваться!

Нина сложила руки на груди, словно защищаясь, но продолжила нападать.

– Ты предлагаешь просто смотреть, как дети рушат свою семью?

Владимир тяжело вздохнул.

– Да какая они семья?!

– Володя! – снова воскликнула она, но он не дал ей продолжить.

– Если ребята живут в одной квартире, это еще ни о чем не говорит. Они все равно как соседи. Никакого притяжения!

– Не всем нравится показывать свои чувства. Сонечка очень любит Лёшу!

– Возможно. Но если он за год не прикипел к ней, то чуда уже не произойдет.

– Ты просто не хочешь говорить с ним!

Разговор стал все больше походить на ссору, и мужчина, чувствуя это, не сдержался и повысил голос:

– Закончили! Надоело мне общаться со стеной! Смотри, чтобы все в порядке было в твоей семье, а не в чужой.

– А у нас все хорошо.

Он задержался на лице жены и раздраженно бросил:

– Похоже, последнее время тебе нравится себя обманывать. Не находишь?!

Не дожидаясь ответа, Владимир вышел из комнаты и, быстро пройдя по коридору, оказался в прихожей. Ботинки на ноги, портфель в руки, и он уже спускался по лестнице, пытаясь прогнать раздражение после состоявшегося диалога.

Времени было с запасом, и, чтобы развеяться, мужчина не стал брать машину и пошел к офису пешком.

Поднявшись в полусонное здание прежде, чем идти в кабинет, он завернул в маленькое помещение кухни-столовой. Надо было залить в себя хотя бы кофе, если завтракать дома пропало желание.

Решительно открыв дверь, Владимир удивленно уперся в заплаканные глаза девушки, протеже Леры. Она явно не ожидала его увидеть и теперь, растерянно хлопая ресницами, не знала куда себя деть.

Юля оказалась толковой, и он не раз отмечал, что та вникает в тему мгновенно, не переспрашивая и справляется с работой быстрее и качественнее Олеси, последнее время постоянно витающей в облаках.

– Здравствуйте, – наконец пропищала девчонка и уткнулась глазами в замысловатый рисунок линолеума.

Лера что-то говорила о том, что у нее странные родители. Слезы вызваны их стараниями, или плакала она по другому поводу? В таком юном возрасте несчастная любовь кажется концом света.

– Доброе утро! – машинально бросил Владимир и вошел в помещение.

Кофемашина, нарушавшая все это время тишину, замолкла, и девушка потянулась к чашке.

– Сделаешь и мне.

Ее ресницы вспорхнули вверх, взгляд коснулся лица мужчины, а губы выпустили робкие слова:

– Возьмите.

Владимир посмотрел на протягиваемую чашку, Юля затараторила:

– Черный без молока и сахара, как вы любите.

Он улыбнулся и перехватил ее. От прикосновения пальцев мужчины девушка на секунду замерла, а потом поспешно отдернула руки.

Владимир сделал вид, что не заметил ее реакции, и сел на стул у маленького круглого столика. Юля передвинула к нему тарелку с бутербродами, явно предназначавшуюся ей, и смущаясь пробормотала:

– Угощайтесь.

– Предлагаешь съесть свой завтрак?

– Я могу и так.

Он взял один бутерброд и вернул тарелку на середину стола.

– Я разделю завтрак с тобой, а ты разделишь обед со мной.

– Я…

– Ты!

Немного помолчав, она все-таки кивнула и, пытаясь унять волнение, отвернулась к кофемашине, потихоньку выплевывающей из себя черную жидкость. Но когда с чашкой в руках Юля села напротив шефа, осознала, что до этого совсем не волновалась. Маленький столик в тесном помещении, взгляд, проникающий под кожу, – для неискушенной девушки это было чересчур интимно.

– И часто ты завтракаешь тут?

Та встрепенулась.

– Вы против?

– Нет. Просто логичнее это делать дома.

– Но вы тоже не завтракали дома.

Мужчина усмехнулся. Сообразительная девчонка.

– Откровенность за откровенность.

Девушка кивнула.

– Жена испортила аппетит.

Юля набрала в легкие воздух и выдохнула свою правду:

– Я не завтракаю дома, чтобы не пересекаться утром с отцом.

Он впился в нее глазами. Все-таки отец.

– Настолько строгий?

Она нырнула в черную гладь своей чашки, избегая смотреть на мужчину.

– Так спокойнее.

Неожиданно послышались шаги в приемной, и Юля, вскочив и бросив недопитый кофе, поспешила к выходу.

– А бутерброд? – кинул ей вслед Владимир.

– Я не голодна.

Выпорхнув из столовой, девушка буквально наткнулась на Олесю.

– Смотри куда несешься! – недовольно бросила та, но Юля, проигнорировав ее, добралась до своего места и плюхнулась на стул. Пока она приходила в себя и успокаивала сердце, ускорившееся от забега по офису, появилось еще несколько сотрудников.

Включив компьютер, девушка попыталась вникнуть в работу, но эмоции, накрывшие ее от короткого диалога с шефом, мешали ей.

На стол приземлилась ее чашка с явно обновленным кофе и несъеденный бутерброд.

– Твой завтрак.

Юля ошалело подняла глаза. Нет, это не показалось ей. Сам Владимир Григорьев принес ей несъеденный завтрак.

Эти слова и этот заботливый взгляд. Все будто происходило не с ней.

– Спасибо, – пропищала она и услышала рядом недовольное:

– Мне, казалось, для приема пищи у нас есть столовая, а для сотрудников – правила обеденного перерыва.

Мужчина и девушка синхронно обернулись на голос. Алексей мрачно смотрел на них.

– Правила на то и создаются, чтобы их нарушать.

Владимир развернулся и направился к себе. Алексей, хмуро посмотрев на Юлю, последовал за ним, а испепеляющий взгляд Олеси, подошедшей, видимо, во время инцидента, продолжил свою экзекуцию и совсем не собирался оставить ее в покое.

Кусок не лез в горло, и девушка с трудом запихнула в себя бутерброд и залила его бодрящей жидкостью только потому, что не могла проигнорировать такую заботу шефа.

Покончив с завтраком и ликвидировав со своего стола напоминание о нарушении правил, чтобы никого не раздражать, она пошла в столовую, но едва девушка включила воду и начала ополоскивать посуду, как услышала противное шипение: