После второй деревушки менять ничего не стали, разве что один лыжник из десятка Гриди немного поотстал от замыкающих, страхуясь на тот случай, если жители двух пройденных поселений все же не проникнутся серьезностью предупреждений. Отряд в таком же среднем темпе прошел еще примерно с час, поляны чередовались с лесом, серость над головой стала потихоньку темнеть. Да и люди уже устали, Седову это было заметно. Но тут по колонне проскочил еще один разведчик, передав – готовим на всякий случай оружие, впереди большое село, будем ночевать. Все напряглись и подтянулись, невольно прибавив шагу. Задние догнали передних, и несколько растянувшийся ранее отряд пошел плотным строем.
Дорога обогнула очередные кусты, и Николай Федорович увидел село. Было оно не сказать, что сильно больше первых деревень, дворов двадцать, и располагалось с небольшим изгибом… ну точно, на берегу небольшой речушки, сейчас полностью занесенной снегом. Была эта речка явно мелкой, обрыв на одном из берегов хоть и был заметен, но не превышал и метра, как можно было разглядеть сквозь снег. Кое-где над деревней видны были дымки, гавкали собаки (все сильнее по мере приближения отряда), людей же пока видно не было. Когда они подошли к домам поближе, Седов обратил внимание, что здесь на задах участков есть и огороды, или, может, выгоны (под снегом не было видно), огороженные простыми загородками в две горизонтальные жерди. «Технология, пережившая 500 лет» – хмыкнул он про себя.
А на единственной улице, если можно так назвать проход между двумя рядами домов, примерно в центре поселения, к тому моменту, как весь отряд подтянулся, уже стояла небольшая группа людей. Там были пара человек в белых накидках разведчиков, еще кто-то из отряда, и Гридя с Черным, разговаривающие с кем-то из местных. Отряд не стал скучиваться в толпу, было у них, с подачи Николая Федоровича, и несколько занятий по боевым действиям в населенных пунктах. Точнее, он рассказал, как это происходит в 21 веке, а десятники творчески все это наложили на реалии 16 века (луки, копья, холодняк), особенно для штурмовиков. Но и всем остальным несколько тренировок провели, так что четвертый десяток отошел ближе к заборам, в мертвые зоны, и стал контролировать обе стороны улиц. Хотя, конечно, все одним глазом поглядывали на группу в центре.
Кстати, и заборы, и сами дома оказались для Седова как-то низковаты, по сравнению с теми, что он видел раньше. «Снег, что ли, уже таким слоем? – удивился он – да нет вроде, не успело еще столько нападать». Забор ближайшего дома вообще был чуть ниже его роста, и шагах в пяти от него между тонких бревнышек (или толстых жердей) торчала мальчишеская голова с всклокоченными, нестрижеными волосами. Он хотел шугнуть пацана, но тот увлекся происходящим на той стороне улицы и его пока не замечал. А там продолжался разговор со старостой села, и главным действующим лицом в нем был почему-то Гридя, хотя и князь, и Семен, и остальные стояли здесь же. Гридя же шутил, похлопывал старосту по плечу, и вообще, как стало слышно Николаю Федоровичу, вел разговор в стиле «принимай гостей, хозяин, теперь мы хозяевами будем». Сам же староста то кивал, то кланялся, а если ни то, ни другое – то стоял, склонившись перед Гридей, и глядя даже не на сапоги тому, а куда-то в снег перед ними. При этом не сказать, чтобы он молчал, но все… слова и звуки, которые он произносил, были этакими одобрительно-согласительными высказываниями. «Ага», «угу», «а то как же», «конечно», да еще почему-то «панове».
«Поляк, что ли? – удивился Седов – откуда тут? И вообще, чего-то они темнят…». Сценка эта, на его взгляд, выглядела как-то фальшиво, причем с обеих сторон. В это время Гридя в очередной раз хлопнул старосту по плечу и заявил на всю улицу:
–Ну, веди, угощай, что ли! Расходись на постой, бойцы, отдыхаем!
Староста на этих словах ощутимо напрягся, но, увидев, что народ не кинулся с криками по дворам ловить курей или типа того, а по знакам десятников стал разбираться по трое-четверо и спокойно расходиться по деревне, как-то расслабился и стал приглашать все руководство к себе во двор (у которого они и стояли, напротив Седова). Николай Федорович, отметив, что разведчики в своих накидках снова пошли из деревни, потянулся за четвертым десятком.
Зайдя еще с тремя своими во двор, на который им махнул рукой Семен, Николай Федорович приотстал на секунду, осматриваясь. Никакого сравнения с усадьбой Никодима или Сига, или даже с двором Пимена быть, конечно, не могло. Маленький двор, пара сарайчиков из каких-то жердей. Низкий дом (не показалось, гм), топящийся по-черному. Сени – тоже насквозь дырявая загородка из тех же жердей. Пока он все это осматривал, бойцы прошли вперед него. Из дома раздался какой-то шум, тут же прекратившийся, однако. Седов прошел в низкую дверь, пригнувшись (он уже привык наклоняться в дверях со своим ростом), и оценил картину: низко (полностью разогнуться ему так и не удалось), дымно (он наклонился еще ниже, сдержавшись, чтоб не закашляться). Напротив входа печка, точнее, очаг, выведенный на высоту чуть выше пояса. Большая влажность. Тепло. Два оконца с пузырями света уже не дают, возле небольшого стола горит лучина. У самого стола стоит женщина… нет, тут он не взялся оценивать возраст, от 20 до 40 местных, не сильно укутанная в платья, но все какое-то… бесформенное. Из-за ее спины, где угол у очага отгорожен занавеской (из какой-то, блин, дерюги, у него чехол на машину лучше), торчат две, нет, три детские мордочки. По стенам избы стоят лавки, в полутьме не особо видно. На полках какие-то плошки и горшки. Все. Ах, да, пол земляной.
–…Так что, хозяйка, мы переночуем, да и дальше пойдем – заканчивал тем временем речь один из его десятка – а хозяин твой где же?
Женщина не выглядела испуганной, но была какой-то взъерошенной, что ли. На вопрос она явно порывалась ответить что-то резкое, но лишь пожала плечами (мужики все же были с копьями и при ножах) и сказала неразборчиво:
–В ополчение… еще в прошлом годе… да и все.
–С кем же Орден воевал в прошлом году? – счет уместным переспросить Седов.
–Нам не докладывали – с ясно слышимой горечью ответила женщина, теперь уже смотря на этого нового верзилу – сами-то вы… кто будете?…
–Русские – охотно откликнулся Николай Федорович, пристраивая копье к остальным и снимая свой рюкзак – пришли, вот, с Орденом воевать – и подмигнул.
Шуток тут, на самом деле, не было никаких. На последнем этапе подготовки было решено здесь, в Ливонии, и от простых людей не скрывать их цели, наоборот – сразу их обозначать. О том была беседа и со всеми бойцами, и (наверное) так или иначе эту же новость узнают сейчас в остальных избах этой деревни. Другое дело, что кто-то любит поболтать, а кто-то – не очень, но при наличии старца бойцы, естественно, доверили это дело ему. Женщина бросила мешать, что она там мешала, и посмотрела на Седова… пожалуй, что со страхом. Повисла неловкая пауза, но тут один из бойцов, уже сидя на лавке, попытался успокоить женщину:
–Старче верно сказал, но ты не пугайся, хозяйка. Кипятку бы нам, поснедать пора.
–Нечем мне угощать вас – через паузу откликнулась та – у самой, вон – и кивнула на три детские головы, так и торчавшие все это время из-за занавески.
–Так у нас с собой есть – отозвался тот же боец – и вам угоститься хватит, а вот кипяточку бы?… И руки где сполоснуть?
–Воды не жалко – совсем другим тоном сказала хозяйка, бухая на очаг горшок – и там вон, у дверей, в кадушке возьмите…
Прошло еще несколько минут, и дверка из сеней хлопнула, а в хату просунулась голова:
–Старче у вас?… Старче! Пойдем, князь кличет.
Седов, переглянувшись со своими, подхватил копье и рюкзак и вышел вслед за посыльным, а женщина, обернувшись к остальным, почти сразу после его ухода спросила, уже с открытым любопытством:
–А это он что, взаправду говорил? А он кто? А с вами и князь идет?…
–Старче-то? Конечно. А с нами не то что князь, а бери выше – сам пресвитер Иоанн! – отвечал все тот же словоохотливый боец (из любых трех один такой всегда найдется), пока остальные шуршали мешками – сейчас, поснедаем да обскажем…
