Риджи не могла передвигать предметы или предчувствовать опасность. Единственное, на что был способен настолько слабый, необученный форс-юзер, — это видеть то, что захочет показать Сила.

— Ты кто? — спросила Риджи, всхлипнув в последний раз и утерев нос рукавом.

Экзот замотал головой, разбрызгивая слюну, и Риджи засмеялась.

— Моя звать Джа-Джа, дружелюбный гунган! А твоя?

Гунган улыбнулся весело и глупо, и на эту улыбку нельзя было не ответить. Риджи утерла слезы грязными ладошками и шмыгнула носом в последний раз.

— Р-риджи.

Джа-Джа кивнул с преувеличенной важностью, а затем поднял руку, в которой держал меч Вилларда.

— Хороший меч. Ты стать великий джедай?

Риджи грустно вздохнула.

— Это брата. Я не джедай.

Гунгана этот факт, казалось, совсем не расстроил.

— Джедай, не джедай, моя видеть, что твоя веселая девочка. Твоя иметь много друзей?

— Да, но Ларда я люблю больше всех, — с детской непосредственностью ответила Риджи.

Когда-то на Корусанте Виллард учил ее не доверять незнакомцам, но в Храме было безопасно, и все уроки за два года выветрились у Риджи из головы.

— Твоя со всеми моя познакомить? Моя тоже хотеть много друзей!

Глаза гунгана вдруг полыхнули золотом, и Риджи вдруг пробрал опасливый холодок.

Лишь в самом конце Сила всплеснулась в ней, желая сохранить ей жизнь.

Вдалеке послышался треск кустов и ругательства Болтуна Бенни, все еще говорившего хрипящим басом «Вейдера»:

— Чертовы юнлинги… ищи их теперь, маленьких засранцев… Обед уже…

Риджи могла позвать его, и это могло спасти ей жизнь. Но она боялась щекотки, а ребенок между известным злом и неизвестностью всегда выбирает неизвестность.

— Отдай меч, пожалуйста, Джа-Джа.

Гунган растянул мясистые губы в улыбке и протянул ей рукоять.

— Конечно. Возьми.

Это была первая реплика, которую он произнес правильно, но Риджи этого не заметила. Она встала, отряхнула коленки и протянула маленькую, по-детски пухловатую ручку к мечу.

Как только ее пальцы коснулись перепончатой лапы гунгана, золото в его глазах вспыхнуло и застыло, а небольшую прогалину у оврага заполонила тень. Темная сторона выползла из укрытия и заполонила все вокруг, воздух стал вязким, словно кисель. А морда гунгана вытянулась, и новый друг превратился в чудовище, которое, Риджи считала, сидело в засаде у нее под кроватью и дожидалось, когда она ночью спустит ноги на пол, чтобы затащить ее в свое логово и съесть.

Риджи хотела бы сразу закричать, но что-то держало ее в тисках, и она не могла пошевелить и пальцем. А потом чудовище повалило ее на землю и начало раздирать ее когтями.

Когда тиски разжались, Риджи хватило только на короткий последний вскрик.

Бенни сразу же побежал на звук, перепрыгивая через кусты, но когда он добрался до девочки, все уже было кончено. Джа-Джа, дружелюбный гунган, чудовище из-под кровати, насытившись детским страхом и плотью, оторвал ей голову.

========== 2. ==========

34 г. ПБЯ

Изначально Кайло не планировал убивать Сан Текку. Когда-то этот старик помог ему и остальным Неудачникам сбежать из Храма, а добро Кайло, несмотря на смену сторон, не забывал. Лор Сан Текка был, в общем-то, безобиден.

Но он отдал карту к Люку человеку из Сопротивления. И когда Кайло заглянул в выцветшие глаза старика, который все еще считал его переход на Темную сторону недоразумением, то увидел больше, чем хотел.

Лор Сан Текка им тогда не поверил. Он не верил, что пока последний джедай жив, им всем грозит опасность.

У Кайло было чувство, словно его предали — снова. А с предателями даже у Светлых разговор короткий.

20 г. ПБЯ

Люк ввел комендантский час и запретил всем высовываться из хижин. Больше никто из юнлингов не потерялся: Бенни, обнаружив тело Риджи, оперативно собрал всех юнлингов у Храма, пересчитал по головам, отправил по хижинам, и только тогда затрясся от ужаса.

До этого дня он никогда не видел мертвецов, и к подобному зрелищу готов не был.

Бен, хоть и переехал в Храм к Люку, будучи «богатеньким мальчиком», прямо из дорогой частной школы на Чандриле, родственные связи перед одноклассниками раскрывать не хотел. Быть родственником препода — это стремно, искренне считал двенадцатилетний Бен, и спустя три года его мнение на этот счет совершенно не изменилось.

Подростком он был долговязым и нескладным, постоянно падал, на углы нарвывался, так что фехтовать у него до сих пор получалось не слишком хорошо. Ко всему прочему, он страшно стеснялся своей внешности. Большие уши еще можно было прикрыть буйной вьющейся шевелюрой, но остальное было разве что за маской прятать: следы от только сошедших прыщей по всему лицу, очки с толстенными стеклами, из-за которых казалось, что Бенни Соло взирает на мир вечно удивленным взглядом, торчащие в разные стороны зубы с выдающимися, как у грызуна, резцами, кривое лицо с огромным носом. Мальчику, который только осознал, что такое влечение к противоположному полу, смириться с тем, что даже ему самому отражение в зеркале не нравилось, было сложно, так что он прятал свою уязвимость за болтовней, шутками и сарказмом, и давать другим детям еще один повод для поддразнивания в лице наставника-дяди совершенно не хотел.

Ну, Соло и Соло. Мало ли других Соло в галактике.

Во всей нескладной кривоватости вечно болтающего и насмехающегося Бенни было свое очарование, но это, к сожалению, могли разглядеть только взрослые, и Люк искренне печалился, когда улавливал нотки настроения Бена, который так любил жизнь, но не любил себя.

Той ночью в Храме едва ли кто мог заснуть. Группа падаванов-неудачников собралась в одной, уже тесноватой для них семерых хижине. Виллард был белее мела, его губы дрожали, а челюсти были плотно сжаты. Справа к нему прижималась Меверит Финни, ненавязчиво поглаживая подрагивающие пальцы. Меверит когда-то была в рабстве у хаттов, пока ее не выкупил Люк, и повидала достаточно ужасов, чтобы не дрожать, но сочувствовать.

Зато за всех дрожал, как под электрошоком мелкий, вертлявый мандалорец-параноик, Тед Спарк. Национальный темперамент с самого начала мешал ему проникнуться первой же строкой старого джедайского кодекса, который в Ордене у Люка использовался только как мантра для медитаций. И вот с медитациями у Теда был тотальный провал. На этом они с Бенни и подружились — на групповых медитациях садились в задние ряды и играли в крестики-нолики, когда у них опять ничего не получалось.

Дрожащего Теда уравновешивал мрачный, но монументальный, как скала, Джун Атори, ранее этим днем наставивший Вилларду ожогов в спарринге.

Рядом со светловолосым Джуном, словно для контраста, в позе для медитации расположился корун Мейс, дальний родственник знаменитого магистра Винду. Он был столь же монументален, но в глазах его светилась буря.

Завершали круг Бенни и все еще пухлый от многих лет сытой жизни Кейд из правящего семейства Серенно. Бенни, разумеется, сел с ним не просто так: на пухлом пузе Кейда было удобно спать, а хозяин пуза был слишком мягкосердечным, чтобы обнаглевшего Бена скидывать.

Спать, правда, никто не собирался. Говорить тоже было не о чем, все думали об одном и том же.

И тогда Бенни жестом фокусника достал из своей сумки украденный у дяди голокрон.

— Что это? — спросил Тед, нахмурившись.

Бенни нарочито снисходительно поднял правую бровь и озвучил:

— Это голокрон.

— Я вижу, что это голокрон! — ломающимся голосом ответствовал Тед.

— Ситхский голокрон, — добавил Бенни.

— Я вижу, что он ситхский! Где ты его взял?

Бенни, улыбнувшись, пожал плечами, и Мэверит на его позерство закатила глаза.

— Спер у магистра из коллекции. Попробуем? От дополнительной порции знаний еще никто не умирал.

Джун спокойно потянулся и дал Бенни подзатыльник.

— Ты как его открывать собираешься, дубина?

Бенни, поправив очки на носу, — он очень ждал своего восемнадцатилетия, чтобы сделать операцию на глаза, — задумчиво протянул: