В любом случае, Драко каждый раз брал всё общение с магглами на себя. В принципе, он был даже не против, но подобные дни все равно выматывали. Неизменно плохое настроение Гарри Поттера передавалась ему, да и чего греха таить, в мире магглов нужно было чётко контролировать не только свои действия, но и каждое слово.
– Вы уже вернулись? – Гермиона подняла голову от разложенных на столе свитков, приветливо улыбнувшись обоим мужчинам, а Малфой раздраженно скрипнул зубами…
В дополнении к остальным факторам, наполнившим этот день далеко не самыми приятными мгновениями, теперь он имел сомнительное удовольствие лицезреть Теодора Нотта, склонившегося над какими-то схемами и рунами плечом к плечу с улыбающейся Грейнджер, и по мнению Малфоя, сидевшего непозволительно близко к ней. Меж тем, Гермиона продолжила:
– Ну, как день? Удалось что-нибудь узнать? Стирателей памяти вызывать не понадобилось?
– А зачем они нам? – Поттер явно ещё не успел отойти от своей волны раздражения, и шутки не воспринимал вообще.
– Ну, мало ли, – начала Гермиона мирным тоном. – Там, кто-то решил достать палочку. Или помянул Мерлина и драклов вместо общепринятых в таких случаях личностей, или домашнего эльфа за обедом послали.
– А в таких случаях, Грейнджер, – Драко насмешливо прищурился. – Мы всегда готовы. Я сам прекрасно стираю память. Но, отвечая на твой непосредственный вопрос: нет, вмешательства на этот раз не понадобилось, никто не прокололся. И если ты сделала свои логические выводы, глядя на кислую физиономию Поттера, то смею тебя уверить: он всегда так выглядит, когда нам приходится бывать в не магическом мире. Не жалует Поттер эти командировки, просто «легендарно» не любит их.
Гермиона вмиг посерьезнела и спокойно кивнула, после чего позвала Винки и приказала ей подавать обед. Теодор, похоже, понял всё с полуслова, потому что принялся поспешно собирать свитки, разложенные на столе. Малфой вновь поморщился. Присутствие Нотта на Гриммо 12 его совсем не радовало. В принципе, присутствие Теодора нигде рядом с Грейнджер Малфоя бы не обрадовало, потому что в сознании Драко, Тео стоял особняком.
Ещё в детстве среди остальных слизеринцев Нотт был известен своей сдержанностью и даже некоторой недосказанностью. В отличии от всех остальных детей пожирателей, свое отношение к Тёмному Лорду или магглорождённым волшебникам он никогда открыто не высказывал. Точнее, «не писал его на всех плакатах и вывесках, а потом ходил с ним, словно на демонстрацию», как это делал в детстве сам Малфой. В результате, к Теодору после войны и не относились так же, как к другим детям пожирателей.
Но вот сам Нотт, попавший на Слизерин после менее, чем секундных раздумий Распределительной Шляпы, складом ума обладал в четком соответствии с характеристиками своего факультета. Тео был расчётлив, сдержан, умён и начитан, как и сам Малфой. Он точно так же умел искать лазейки и был способен дойти до целей окольными путями, твёрдо зная и не выпуская из виду свою выгоду, да и отсутствием честолюбия не страдал.
Высокий и статный, как большинство из них, поколениями походивших на своих отцов - а если судить на примере Гарри Поттера, то даже магглорожденная мать не могла сбить это древнее колдовство - Тео был бесспорно красив. Тёмные волосы, небрежной челкой спадавшие на лоб, зелёные, но не изумрудные, как у Гарри, глаза Лили Эванс, а более обычного цвета, классически-правильные черты лица.
Плюс, повадками и своими манерами сдержанный Нотт отдаленно напоминал Поттера, что Драко с изумлением отметил для себя в самом начале их более близкого сотрудничества с «избранным». И теперь, наблюдая за двумя невыразимцами или просто анализируя ситуацию, Малфой постоянно ловил себя на мысли, что Грейнджер могла бы довольно легко сблизиться именно с Ноттом. Особенно если сам Тео будет в этом заинтересован.
Потому Драко считал, что из всех мужчин, сейчас околачивавшихся возле Грейнджер, именно умный, начитанный и в прошлом умевший держать язык за зубами, Нотт имел наибольшие шансы. Впрочем, Поттер никогда и не был частью этого уравнения, ещё с первого курса Хогвартса прочно поместив себя в категорию «названный брат». Эрни Макмиллан мог попробовать, Грейнджер ему очевидно нравилась, но Гермиона явно не видела в нем парня.
Рональд Уизли, который, Драко не сомневался, ещё замаячит на горизонте Гриммо 12, «был в прошлом». Это Малфой успел ненавязчиво выведать у Поттера ещё в самом начале. Или Гарри его раскусил и просто избрал ответить на заданный вопрос, не заостряя внимание на таких деталях, как зачем напарнику понадобилась подобная информация.
Меж тем Гарри напомнил, что Макмиллан тоже собирался присоединиться к ним за ужином, и если никто из присутствующих не против, то за стол они сядут где-то через полчаса. Против никто не был, время было сообщено Кричеру, который поспешно кивнул и исчез, чтобы вновь материализоваться через несколько минут уже в руках с подносом, на котором красовались бутылка коньяка и три стакана.
На выбор горячительного напитка Теодор лишь вопросительно приподнял бровь. Поттер избрал проигнорировать реакцию Нотта, а Малфой насмешливо пожал плечами:
– Наш избранный не очень жалует огневиски. Но должен признать, хороший коньяк и правда лучше, это ещё мой отец говорил.
– Это мнение я тоже слышал, – Нотт хмыкнул. – Мой отец ещё обычно добавлял, что лучше «дорогой коньяк». Впрочем, – Теодор демонстративно взял бутылку и внимательно изучил наклейку. – Вижу, что с этой точки зрения нам волноваться не о чем.
– Так вам наливать, – Поттер насмешливо приподнял бровь. – Или будем делиться воспоминаниями о вкусах ваших отцов? Может, ещё вспомните, что именно предпочитал пить «Тёмный Лорд»?
– Волан-де-Морт предпочитал вообще не пить, – холодно проговорила Грейнджер таким голосом, словно декламировала таблицу умножения. – Он был отменным зельеваром и очень сильным легилиментом, а обе эти категории волшебников предпочитают не употреблять алкоголь. Первые, чтобы не перебивать обоняние, а вторые, чтобы не потерять так необходимую им концентрацию.
– А ты откуда знаешь? – Теодор Нотт, выпучив глаза, уставился на Гермиону. Малфой, совсем не удивившись, хмыкнул.
– А меня больше удивляет, Нотт, что ты ещё способен задавать подобные вопросы. Поттер вот мне уже давно объяснил, что нужно исходить из аксиомы: «Грейнджер знает всё». А в случае, если у тебя все-таки появился вопрос «откуда», просто возвращаемся к этому исходному утверждению.
– Когда-то я читала о подобном любопытном качестве легилиментов и зельеваров, – вопреки нескрываемой насмешке в голосе Драко, Гермиона говорила вполне серьезно. – Потом обратила внимание, что Снейп практически никогда к алкоголю не прикасается. А потом уже узнала, что и ваш «Тёмный Лорд» обладал теми же качествами. Некоторые пожиратели обмолвились во время допросов, когда описывали события, происходившие во время очередной пирушки. Все, как один, не забывали упомянуть, что Снейп в застолье был очень скучным, потому как алкоголь практически не употреблял, и Волан-де-Морт предпочитал сохранять трезвость ума.
– Понятно, – Теодор сглотнул, явно делая определённые выводы. Меж тем, извинив себя, Грейнджер поспешила удалиться, объяснив, что должна покормить сына. Мужчины проводили её задумчивыми взглядами, а Гарри про себя хмыкнул. После первого вечера, когда туалет к ужину Гермионе выбирала Винки, Грейнджер больше к столу в консервативные платья не выряжалась.
Поттер был уверен, что Гермиона объяснила своей излишне инициативной помощнице, что вкус имеет намного менее консервативный. Грейнджер с тех пор предпочитала в доме носить мягкие, не стесняющие движений брюки и рубашки наподобие мужских, только вместо пуговиц на них были кнопки. Завершали образ высокие, замшевые сапоги или какая-нибудь другая удобная обувь.
Конечный образ получался не вычурным, отличавшимся от привычных старомодных платьев чистокровных, но довольно сексуальным, особенно если учесть, какие именно ассоциации вызывали эти кнопки. А они вмиг наводили на мысль, что расстегнуть подобную рубашку можно одним движением руки и даже без магии. Поттер, признаться, поначалу тоже так подумал, а потом вспомнил, что подобное удобство было ради Александра, которого Гермиона кормила сама, и не имело целью питать мужские фантазии.
