Священник встал, подошел к одному из стеллажей и вытащил оттуда один за другим три толстенных тома.

– Это все Кэтрин должна выучить для экзамена. – Я удивленно округлила глаза и посмотрела на отца.

– Но… тут же масса информации.

– Увы, без экзамена брак состояться не может. Назначаю экзамен через четыре месяца.

– Но святой отец! Свадьба назначена через два!

– Через четыре месяца жду на экзамене. А после лично обвенчаю вашу дочь с ее женихом.

Священник передал отцу тома и сделал знак рукой, означающий, что мы свободны, а сам снова углубился в созерцание древнего фолианта.

Мы с отцом вышли из кабинета, и он посмотрел на меня беспомощно.

– Отец… Может, отменим свадьбу, пока не поздно? – прошептала. – Я не хочу становиться католичкой. Меня устраивает моя вера. Я…

– Замолчи, дочь. – Отец взял себя в руки и ответил резко, намекая, что не хочет ничего слышать. – Свадьба состоится. А теперь поехали домой. Тебе предстоит многое выучить, – кивнул на книги.

В карете ехали молча, каждый думал о своем. В мысли отца я заглянуть не могла, а свои метались, как стадо зайцев. С одной стороны, я получила отсрочку на целых два месяца, за которые может много чего случиться. А с другой, что бы я ни делала, смены веры не избежать. Со свадьбой я уже смирилась. Наверное, стоит еще раз съездить к отцу Роберту, поговорить, уже не на исповеди, а просто по душам.

Почти у самого дома появилась другая мысль: а что будет, если я не сдам экзамен? Свадьбу отложат?

– Отец, а что, если я не справлюсь? – показала на книги.

– Не знаю, но думаю, ничего хорошего. Возможно, позор ляжет на всю семью. Так что постарайся.

Об этом я не подумала. Если бы была предоставлена самой себе, решилась бы проверить. Но рисковать будущим Лиз не имела права. Вздохнула и кивнула.

Не успели мы вернуться, как мама и сестра тут же пришли выспрашивать.

– Ну что? – спросила мама. – О чем говорили?

– Кэти нужно будет сдать экзамен, перейти в католичество, и только после этого ее смогут обвенчать.

– Ну я это предполагала, все-таки они разной веры. И когда экзамен?

– Через четыре месяца, – устало ответил отец и опустился в любимое кресло?

– Через четыре? – в один голос воскликнули мама и сестра.

– Но как же торжество? – недоумевала одна.

– Но как же моя свадьба? – возмущалась другая.

– Молчать! – вдруг крикнул отец, и я вздрогнула. Это был второй раз в жизни, когда он повысил голос на нас. – Экзамен через четыре месяца, раньше не будет. Кэти должна будет его выдержать, и сразу после этого состоится свадьба. А ты, Лиз, потерпишь еще пару месяцев. Ты еще не достигла того возраста, когда два месяца так уж критичны.

Отец не посмотрел на меня, когда это говорил, но я поняла, что он имеет в виду. Что ж, я тут тоже не виновата. Сами выбрали мне мужа. Выбрали бы англичанина-протестанта – свадьба могла бы состояться хоть через месяц, а так… Пожала плечами.

Что ж, у меня есть время привыкнуть к мысли, что совсем скоро я буду молиться на какие-то картинки. Может, в Шотландии с этим будет не так строго? Все-таки дикий край, наверняка соборов там нет. Кто знает…

Пару дней после посещения собора я проплакала. Мама наказала всем не тревожить меня, поэтому ко мне никто не приходил, даже Лиз. И я была за это благодарна. Нужно было побыть в одиночестве и подумать. А подумать было о чем. Приходила только горничная, оставляла еду и молча удалялась. Молитвы сначала не находили отклика, но потом… Я поняла, что отец Роберт действительно был прав: Господь в сердце, а не на иконах.

На третий день я вышла к ужину. Напряжение, висевшее в воздухе, с моим появлением словно развеялось. Лиз бросилась ко мне, обнимая. Мама облегченно вздохнула, а отец еле заметно кивнул и прикрыл глаза.

– Садись, дочь, – указал на мое место, а потом обратился к слуге: – Можете подавать.

Передо мной поставили суп, и я, ни слова не говоря, принялась за еду. Но не успела проглотить даже пару ложек, как Лиз, хлопая в ладоши, заявила:

– Кэти, а нас пригласили на королевский бал. И твоего жениха тоже. Вы должны пойти вместе.

Отец неодобрительно посмотрел на Лиз, и она стушевалась. Я же вопросительно посмотрела на мать, и та, вздохнув, пояснила:

– Да, сегодня днем принесли приглашение. И там прямо написано, что ты должна прибыть в сопровождении своего жениха.

– Но… откуда там знают о нашей помолвке?

– Мир слухами полнится… А теперь давайте поедим.

Все снова вернулись к супу, а мне кусок в горло не лез. Через силу заставляла себя есть, чтобы не нарваться на упреки, но при первой же возможности удалилась к себе. Села на кровать и стала размышлять.

Итак, если в приглашении значимся мы вдвоем, следовательно, при дворе уже всем все известно. Мама права: двор живет слухами. Он ими кормится. И что-то утаить невозможно. Слуги одного увидели, услышали, рассказали слугам другого, это дошло до хозяев – и пошло-поехало. К концу второго дня об этом будут знать все. Наш случай не стал исключением. Вздохнула. Что ж, пусть судачат. Я докажу, что дочь графа Рамстера достойна своего происхождения.

Вдвоем с Лиз мы несколько часов обсуждали наряды, хотя это больше интересовало ее, а не меня, пока не пришла мама и не разогнала по своим комнатам. Мне же она наказала с завтрашнего дня браться за учебники. Скидки мне никто давать не будет.

Несколько дней я не поднимала головы от книг, прерываясь только на примерки и еду. Голова буквально разрывалась от обилия информации. А ведь нужно было еще запомнить, как кто выглядит на этих их иконах. Для меня они были все на одно лицо.

Наконец накануне бала родители разрешили мне отдохнуть от учебы, чтобы цвет лица был хорошим. Мы с Лиз вышли погулять в сад.

– Тебе нравится твое платье? – спросила сестра, обиженно поджимая губы.

– Платье как платье, – пожала я плечами.

– А мне мое не нравится, – топнула она недовольно. – Какое-то детское.

– Ну сестренка, ты же только начала выходить в свет. Таковы правила.

– Я собираюсь замуж!

– Это ничего не меняет. Нужно соблюдать этикет. Зато… – склонилась к ее уху и прошептала: – Как только выйдешь замуж, наряды твои сразу изменятся. И ты заткнешь за пояс всех своих сверстниц, которые будут щеголять в своих, как ты выразилась, детских платьях.

Лицо Лиз сразу прояснилось, и она улыбнулась.

– Ой, и правда! – Она захлопала в ладоши. – А я об этом не подумала. Спасибо, сестренка. – Она чмокнула меня в щеку, и дальнейшее пребывание в саду ничем не омрачалось.

К вечеру принесли письмо от мистера Макгиллана. Он сообщал, что заедет за своей невестой ровно в девять – раньше десяти балы в королевской резиденции не начинались.

– Мне придется ехать с ним в одной карете.

– Это же так романтично, – вздохнула Лиз.

– Никакой романтики. С вами поеду я, – заявила мама. – А Лиз поедет с отцом.

– А можно я поеду с Кэти? – взмолилась Элизабет.

Мама округлила глаза.

– Две незамужние девицы без сопровождения в одной карете с неженатым мужчиной, который им не родственник – это из ряда вон! Еще одно слово – и ты останешься дома! – Голос матери был строгим, и Лиз сразу расхотелось спорить.

– Да, мама.

– Вот и хорошо. А теперь спать. А то завтра у вас будут синяки под глазами и морщины.

Вернулась к себе в комнату, думая, как все пройдет. На королевском балу я еще не бывала, очень страшно. Там ведь будет сам король. И королева. А вдруг я скажу или сделаю что-то не так?

С такими тяжелыми мыслями и заснула, но, как ни странно, отлично выспалась. Весь день был занят приготовлениями к балу. Маски, примочки, ванны, обтирания, прически, наряды… к концу дня мне уже никуда не хотелось. Лучше остаться дома и листать книги. Но стоило об этом заикнуться, как мне живо напомнили, что приглашение было недвусмысленным. И если я не подчинюсь, причиню вред всей семье.