– Кэти, Кэти! – Сестра впорхнула в комнату и принялась меня тормошить, отвлекая от вышивания. – Радость-то какая!

– Какая? – Я не очень вдохновилась ее состоянием, потому что Лиз умела радоваться абсолютно всему на свете, любой мелочи.

– Родители нашли тебе мужа! – Она захлопали в ладоши, а у меня из рук от удивления вывалились пяльцы. – Значит, и я скоро выйду замуж! – Она принялась кружиться, что-то напевая.

– Какого такого мужа? – переспросила, вставая. – Я не хочу замуж!

– А я хочу! Неужели ты не понимаешь? Пока не выйдешь ты, я тоже буду сидеть в девках.

– Лиз, но тебе еще рано, только семнадцать исполнилось.

– Зато тебе давно пора, двадцать уж минуло. Еще пара лет – и совсем никому не нужна будешь. Помрешь старой девой.

– Ну и помру! Это куда лучше, чем выходить за незнакомца. Наверняка он еще и старый, поэтому меня за него и отдают, сбагрить хотят.

Сестра пожала плечами.

– Насчет этого не знаю.

Я прищурилась:

– А тебе вообще откуда об этом известно? Не думаю, что родители поставили бы тебя в известность раньше, чем меня.

– Да я просто мимо шла… ничего такого… – стала оправдываться Лиз.

– Опять подслушивала. – Я покачала головой, а потом притянула сестру и усадила рядом. – Рассказывай в подробностях.

Она усмехнулась и начала вещать…

Через час родители позвали меня в кабинет.

– Закрой дверь, – сказал отец, стоило мне переступить порог. Я подчинилась и прошла чуть вперед. – Садись, разговор будет долгий.

Я подобрала юбки и присела. Мать сидела в соседнем кресле. Очень прямая спина, отсутствующий взгляд, руки сжаты. Судя по всему, ситуация ей не нравилась, но возражать мужу открыто она бы не стала.

– Дочь, я принял решение выдать тебя замуж. – Видя, что я открыла рот для возражения, продолжил: – Дай мне закончить. Ты знаешь, я был не против, чтобы ты сама выбрала себе мужа. Поддался уговорам твоей матери и ждал. Слишком долго ждал. Тебе скоро двадцать один, молодые люди перестанут обращать на тебя внимание и переключатся на более молодых. И тебе останется или уйти в монастырь, или жить приживалкой при сестре, или выйти замуж за какого-нибудь старика, падкого до молодых прелестей. Не думаю, что тебя устроит любой из вариантов. А посему тебе нужно выйти замуж как можно скорее. Кроме того, для Лиз есть блестящая партия. Но мать жениха настроена решительно: негоже младшей сестре выходить замуж, пока старшая не пристроена. Твоя сестра, в отличие от тебя, готова выйти замуж хоть завтра. Неужели ты будешь препятствовать ее счастью?

– Отец, это чистой воды шантаж! Хотите, чтобы я чувствовала себя виноватой? – вскочила с места в порыве злости. – Я не отвечаю ни за Лиз, ни за ее замужество, ни за странные мысли в головах других людей, из-за которых они препятствуют браку. Я. Не хочу. Замуж!

Резко отвернувшись, направилась к двери и уже на пороге услышала:

– Тогда у тебя только один путь: монастырь…

Вышла, хлопнув дверью. Вот еще! Лучше сбегу.

Закрылась в комнате и стала обдумывать, когда и куда побегу. Мысль хорошая, вот только некуда. Денег нет, делать ничего не умею…

В дверь постучали.

– Кэт, это я, – раздался мамин голос.

– Заходи.

Мама зашла, шурша юбками, и заперла дверь, а после села на кровать, похлопав рядом. Я опустилась рядом с ней и положила голову на плечо.

– Мам, ну как так?

Она вздохнула, погладила по голове, а потом заставила посмотреть ей в глаза.

– У каждого из нас свой путь, Кэтрин, своя судьба, свое предназначение. Видит бог, я пыталась отговорить твоего отца от этого шага, но… – Она развела руками. – Единственное, что мне удалось сделать, это уговорить его дать вам хоть немного времени познакомиться, привыкнуть друг к другу. Твой будущий муж приглашен к нам на ужин сегодня.

Я глубоко вздохнула.

– И совсем-совсем ничего нельзя сделать?

– Думаю, нет, детка, мне жаль.

Мы помолчали некоторое время, а потом я спросила:

– Он старый и страшный, да?

– О нет-нет. Отец не настолько жесток, поверь. Твой жених молод, ему всего тридцать.

– Всего? Да он же почти старик!

– Ах, Кэти… Ты еще слишком молода. – Мама улыбнулась. – Поверь, девять лет – не такая большая разница, о которой можно переживать. И вообще, муж должен быть старше жены, чтобы суметь ее защитить и обеспечить.

– Значит, он урод, – заключила я. Вряд ли бы меня отдали молодому и красивому. Такие на подобных мне почти старых дев не смотрят.

– Не сказала бы, – с улыбкой покачала головой мама. – Он довольно симпатичен.

– Тогда в чем подвох? – Я искренне недоумевала.

Мама замялась.

– Есть у него один небольшой изъян. Но поверь, это совсем мелочи!

– Какой?

Я хотела быть во всеоружии, прежде чем встречусь с нареченным. О том, чтобы воспротивиться воле отца, я уже не думала. В монастырь категорически не хотелось, а идти мне некуда. Да и побег ляжет пятном на репутацию семьи и лишит Лиз будущего.

– У него небольшой шрам на лице, но поверь, это его совсем не портит.

Маме я не поверила. Она так горячо убеждала меня, что изъян совсем небольшой, что невольно напрашивались мысли, будто все совсем не так.

– И где же он его получил? На дуэли, когда сражался с мужем какой-нибудь совращенной им девицы? – фыркнула я.

– Кэтрин! Что за речи, непозволительные для дамы?! Немедленно извинись!

– Прости, мама, – опустила голову. И в самом деле была виновата, перегнула палку.

– Он получил его на войне с французами, – тихо сказала мама, и мне стало стыдно. Человек сражался за страну, пострадал, а я…

– Хорошо, мам. Я готова с ним познакомиться. Но что, если будет совсем уж противно? Вдруг он мне настолько не понравится?

– Тогда я уговорю отца подобрать тебе другую партию, обещаю.

Я снова вздохнула и кивнула.

Весь день Лиз щебетала, как птичка. О нашем скором замужестве, о новых нарядах, о том, какие драгоценности наденем на свадьбы, какие подарки преподнесут нам наши женихи, как мы будем блистать на балах в качестве замужних матрон, а не девиц на выданье и прочее, прочее. Я делала вид, что слушаю, а сама мыслями была далеко. Пыталась представить своего жениха: взрослого мужчину, сурового, жесткого, холодного. Грубый голос, в котором колкость льда. Шрам на лице и наверняка раны на душе и сердце. Как же я смогу с ним жить? Воображение рисовало образ, и я мысленно ставила себя рядом с ним. Конечно, я не была такой веселой и порхающей, как Лиз, но и букой меня не назвать. А с таким мужем и вовсе веселиться не придется. Эх…

Сестра не смогла дождаться ужина, а я молилась, чтобы время тянулось медленнее, а еще лучше – чтобы остановилось. Но, увы, есть вещи, над которыми не властен даже Господь.

Стоило часам пробить семь, как раздался звон колокольчика входной двери. Карл, каш дворецкий, важно прошел к двери и открыл ее, являя нам фигуру, закутанную в темный плащ. Мы с Лиз в этот момент находились в столовой, накрытой к ужину, но любопытство было нашим общим пороком. Поэтому мы открыли маленькую щелочку и подглядывали.

Навстречу фигуре шагнул отец, протягивая руку.

– Мистер Макгиллан, рад приветствовать вас в своем доме.

– Я тоже рад нашей встрече, мистер Линден, – раздался глубокий голос, от которого у меня по спине поползли мурашки. Он не был грубым или неприятным. Скорее, наоборот. Но от этого не легче. Образ, который я придумала в воображении, начал расплываться. – Надеюсь, семья в добром здравии?

– Вполне, сударь, вашими молитвами. Прошу, проходите.

Отец сделал приглашающий жест, и гость скинул плащ, а потом поднял голову. Мы с Лиз приглушенно ахнули, прикрыв рот и отпрянув от двери. Лицо гостя от брови до подбородка через всю щеку пересекал рваный шрам, который опускал уголок глаза и губ. Судя по всему, рана была ужасной, то, что он выжил – поистине чудо.