Только, когда Александр стал скандалить и прорываться к нему, понимая, что силы Нила не безграничны, они наконец отпустили Джостена домой. И когда уже еле державшийся на ногах и поддерживаемый Алексом Нил шёл, шатаясь, по коридору, навстречу им вышел Кевин Дей. Увидев Джостена он подался вперёд всем телом, намереваясь заговорить с ним. Нил молча поднял на него глаза. Александр грубо преградил Кевину дорогу, буквально отшвырнув его в сторону со словами:
— Завтра, Кевин, всё завтра. Ты не видишь, что он еле стоит на ногах. Я сообщу тебе о похоронах, — и повёл по коридору не сопротивлявшегося Нила.
Ехать домой предстояло около часа. Им выделили спецмашину со штатным сотрудником ФБР за рулём. Нил сразу обессиленно отключился на плече Александра. Тот чувствовал, что сам измотан до предела, и наверное, тоже хотел бы ненадолго отключиться, чтобы ничего не чувствовать, но так и не уснул, всю дорогу смотря остановившимся взглядом на проносящиеся за окном пейзажи.
***
Уже на подъезде, словно что-то почувствовав, Джостен открыл глаза и выпрямился, молча глядя перед собой. Он ушёл из дома сегодня утром, но ему казалось, что с этого момента прошла вечность. Прежде чем выйти из машины, Нил закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он возвращался домой, в их дом, один, и эта адская реальность отныне останется с ним навсегда. Горькое «я» заменит все: «наш дом», «наша машина», «наш сын», «наш внук», «наша жизнь», «наша судьба». Всё это всегда было «наше», и Нил не хотел «моего», он уже не мог быть один.
Александр, обойдя машину, открыл дверь, предлагая свою помощь. Нил жестом показал, что справится сам. Несколько ступеней крыльца показались ему шагами на эшафот. Нил приложил ладонь и дверь тихо открылась. Дом почти весь был погружен в темноту, свет, похоже, горел только на кухне. Нил помедлил перед входом, собираясь с силами, и наконец сделал шаг через порог. Среагировав на движение, включился свет в коридоре. Нил, не разуваясь, на ватных ногах сразу пошёл в гостиную, на ходу рванув несколько пуговиц на душившей его рубашке. Сидевший за барной стойкой, обессилено опустив голову на скрещенные перед собой руки, Микаэль выпрямился и посмотрел на них красными от слёз глазами.
— Нил… — еле слышно выдохнул он и начал растерянно подниматься со стула.
Стоя за спиной Нила, Алекс сделал предостерегающее движение рукой. Стоящая рядом с парнем клюшка соскользнула с края стола и с грохотом ударилась об кафельный пол, разнося эхо по всему дому, и заставив вздрогнуть всех троих. Нил, сжавшись всем телом, передёрнул плечами и начал скользить несчастным взглядом по дому.
Истерзанное сознание выхватывало мельчайшие детали, запахи, звуки, цвета, ощущения… Эндрю… везде был Эндрю… На кухне, которую он сам обставлял, на ручке духового шкафа висел фартук, который он надевал утром, и Нил знал, что он всё ещё пахнет Эндрю. Любимое место Эндрю на диване. Телевизор, который они выбирали вместе, споря и ругаясь. Нил знал, что если обернётся, то у входа увидит его домашнюю обувь. В ванной висит его халат, а на полке стоит его зубная щётка. А ещё целый гардероб хранящей его запах одежды. Весь дом был пропитан Эндрю, он бережно хранил в себе его присутствие, его тепло, его запах. Эндрю всё ещё был здесь… и это было невыносимо.
Нил сделал несколько шагов, пересекая гостиную, и остановившись у двери «их» спальни, протянул дрожащую ладонь к ручке. Замер на несколько секунд, а потом убрал руку, сжав кулак. Развернулся и начал медленно подниматься по лестнице, ведущей на крышу. Микаэль не двигаясь, плакал и наблюдал за ним. Александр замер посередине гостиной, не зная что ему делать и кого утешать.
— Помоги ему… — обессиленно выдохнул Микаэль.
Алекс посмотрел на него.
— Сын, потерпи ещё немного. Я вернусь. Скоро вернусь.
Парень кивнул, вытирая слёзы. Александр бегом поднялся по лестнице. Нил, качаясь, стоял посередине крыши, а затем медленно без сил опустился на колени. Александр молча подошёл и сел рядом, боясь его коснуться.
— Ненавижу его, — вымученно выдохнул Нил, — Долгие годы мне снился один и тот же кошмар, как он умирал на моих руках. Но он убедил меня, что это всего лишь игра моего поломанного подсознания из-за того, что я боюсь его потерять. И я безумно боялся этого… все эти годы… Но я поверил ему, поверил, что он будет рядом всегда… — голос Нила ломался от чувств, — А сам бросил меня. Бросил… Он заставил меня, его хоронить. Зачем? Зачем он спасал меня, зная, что я всё равно не смогу без него жить?
Нил вдруг развернулся к Алексу и глядя тому в глаза, взволнованно с надеждой спросил:
— Умирая, он обещал, что будет меня ждать. Он ведь будет?
Растерянный Александр опустил глаза в пол и украдкой смахивая слёзы, потянул Нила за подол пиджака, заставляя его сесть рядом.
— Будет. Он всегда выбирал только тебя. Обязательно будет.
Нил улыбнулся какой-то безумной улыбкой, а потом тихо сказал:
— Он просил меня отпустить его. Но ты же знаешь, что я не могу? Как я могу его отпустить? Если он здесь, — Нил сжал в кулаке рубашку над своим сердцем, — Если он здесь, — Нил сжал волосы, — Если он в моих венах, если он под моей кожей… — Нил заплакал, — Это помешательство, я схожу с ума. Это всегда было помешательством, всегда было на грани, но только с ним это «было». Без него меня нет, понимаешь, меня просто нет. Моё тело дышит, говорит, двигается, но меня больше нет… И если бы была хоть малейшая надежда, что он вернётся, я бы ждал его вечно, ждал бы всегда. Но он бросил меня, ушёл первым, ушёл, зная, что я не выживу… позволив мне заживо гореть…
Нил замолчал, плача, а потом неожиданно развернулся к Александру, от чего тот вздрогнул.
— Ты знаешь? Ты знаешь, что всю жизнь он жил только для меня? Он любил то, что любил я, он делал то, что нравилось делать мне, он жил тем, чем жил я. Он приучил меня к этому, позволив мне касаться себя, безоговорочно доверяя мне, отдав мне своё сердце. А я, сволочь и подонок, все эти годы пользовался этим, воспринимая как должное. Я ведь никогда не интересовался, чего хотел он. Я брал, каждый день брал. Я делал то, что хотел, точно зная в душе, что он обязательно пойдёт за мной и всегда будет за моей спиной… всегда…
Нил повысил голос, выкрикивая обвинения самому себе.
— Ненавижу его за то, что он позволил мне всё это. За то, что он позволил мне забрать всю его жизнь…
— Прекрати, — резко оборвал его Александр, а потом более мягко добавил, — Он любил тебя. Он был счастлив с тобой. Он был счастлив только с тобой.
— А я убил его, — прошептал Нил, закрывая глаза.
— Прекрати, слышишь, прекрати, — Александр схватил его за плечи, разворачивая к себе и с силой тряхнул, — Он бы обязательно съездил тебе по морде за эти слова, а потом бы тряс тебя до той поры, пока эти мысли не улетучились из твоей головы. Он жил твоей жизнью, потому что до тебя у него ничего и никого не было… никогда… Ты научил его чувствовать что-то кроме боли и отчаяния, ты научил его заново дышать, ты научил его любить, ты, слышишь, сам переломанный жизнью, научил его доверять. Ты спас его, ты все эти годы спасал его. Он был источником твоей силы, а ты был его спасением. Ты всегда был сильнее его. И, — Алекс не выдержал, опустив глаза, — Ты можешь ударить меня, но именно ты должен был позволить ему уйти первым, а сейчас… ты должен отпустить его.
Алекс обнял Нила, притягивая к себе. Нил рыдал в его объятиях.
— Я не могу… просто не могу его отпустить. Отпустить — это значит поверить, что его больше нет. Как я могу его отпустить, если каждую секунду жду его, если мне кажется, что я слышу его голос, я чувствую его запах и дыхание за своей спиной, если всё ещё чувствую его ладонь на моём затылке, а моя кожа помнит каждое его прикосновение, я чувствую на губах вкус его губ? Я всё время жду его, — Нил кричал в отчаянии, рыдая в объятиях Александра.
Тот крепко держал его в железной хватке, держал, сколько было сил, не давая Нилу рассыпаться на части.
— Где мне взять сил? Я не могу. Я умираю без него. Мне так больно, что кажется, словно моё сердце разорвано на куски. Эндрю, мой Эндрю, я не могу без тебя… я люблю, тебя. Я так люблю тебя. Прости меня, прости за всё… прости, что я не могу отпустить тебя, — кричал Нил.
