− Я-то думала, что придется провести ночь без мужика, а тут сразу двое!
Сквизгаару хотелось развернуться и убежать обратно в лес. Если бы рядом не было посиневшего от холода Токи, он бы так и сделал, непременно. Он бы лучше замерз, лучше бы его сожрали голодные волки, а вороны бы выклевали глаза, чем он снова вошел бы в этот дом. Но Токи дрожал от холода и с надеждой заглядывал внутрь дома.
Он перехватил ее руку, сухую и тонкую, похожую на птичью лапу – она уже игриво провела кистью по его бедру.
Ему хотелось бежать как можно дальше, но вместо этого он чуть встряхнул ее, заставляя взглянуть себе в глаза, и уныло произнес:
− Это я, мама…
До нее дошло не сразу.
− Ты можешь назвать меня мамочкой, если хочешь… − рука с бордовыми ногтями снова потянулась к его бедру, но тут она все-таки разглядела его. − Вот черт!
Ему показалось, что она больше расстроена тем, что потрахаться сегодня уже не выйдет, а не тем, что она только что клеилась к собственному сыну.
Повисло неловкое молчание.
− Добрый вечер, фру Сквигельф, − вежливо поздоровался Токи, отчаянно стараясь не стучать зубами. – У вас не найдется пирогов с брусникой?
========== 2. Бесполезные слуги ==========
Они сидят за столом. Все выглядит донельзя абсурдно. У нее дома не было никакой подходящей теплой одежды, но Сквизгаар нашел на чердаке несколько своих свитеров, еще со школьных времен, и теперь они с Токи выглядят вдвойне глупо в дурацких кофтах со снежинками, которые им откровенно малы, а рукава доходят лишь до локтей. По-прежнему холодно, хоть и сидят они у камина. А Сервета по-прежнему светит своими сиськами не первой свежести из-под тонкой сорочки, она даже не потрудилась набросить халат. Наливает себе еще ликера и смотрит на них одновременно равнодушно и заинтересованно.
− Я думала, ты уже не появишься здесь, Сквизгаар, − говорит, наконец, она.
Он мрачно ковыряет в тарелке селедочный салат, нарезает ножом и без того мелкие куски.
Есть совершенно не хочется.
− Поверь, я бы не появился, если бы у меня был выбор, - отвечает он, не поднимая глаз от тарелки.
Сервета криво усмехается, и Токи отмечает, что Сквизгаар делает точно так же, когда кто-то говорит или делает что-то, по его мнению, настолько глупое и дилдовое, что просто невозможно. Токи чувствует себя вдвойне неуютно – напряжение, витающее в комнате, близость скандала, тягостное молчание – все это пугает его, и он совершенно не знает, что делать, когда Сквизгаар ведет себя вот так. Плотно сжатые в одну линию губы, щека чуть заметно дергается, отрывистые фразы – все это говорит о старательно сдерживаемой ярости. Но ведь Сквизгаар никогда не сдерживается. Если ему что-то не нравится, он тут же начинает язвить, грязно шутить над этим. Если что-то его бесит очень сильно, он начинает орать и швыряться предметами. Сквизгаар никогда не промолчит. Но сейчас он лишь крепче сжимает вилку и плотнее сжимает губы, и от этого становится страшно. Как будто ты находишься рядом с готовой рвануть бомбой. И вдвойне жутко, потому что напротив Сквизгаара сидит его постаревшее на несколько десятков лет зеркало. Они синхронно поднимают стаканы и отпивают. И губы вновь презрительно поджимаются, превращаясь в тонкую линию.
− Все дуешься, я так и думала, ха, - произносит она.
Сын молча окидывает ее холодным взглядом и не отвечает. И снова руки синхронно потянулись к стаканам, затем с гулким звуком стаканы опустились обратно на стол, пальцы одновременно потянулись к белокурым прядям, заправили их за ухо, губы вновь сжались в ниточку.
Токи страшно. Ему кажется, скажи он что-нибудь, напомни как-нибудь о себе, эти две пары холодных серо-голубых глаз выпустят смертоносные лучи и испепелят его. Ему хочется оказаться как можно дальше отсюда, может быть, они не заметят, если он уйдет потихоньку? Они ведь так увлечены тем, что сверлят друг друга глазами и поливают презрением, наверное, он может свалить на второй этаж и выжить при этом? Тут так ужасно, так страшно, и совсем нет пирогов с брусникой… Токи осторожно, стараясь даже не дышать, потихоньку сползает с табуретки и делает несколько шагов в сторону. Надо пройти мимо Серветы, чтобы уйти с кухни, он сможет, он сможет… Тут он буквально ощущает, как мать и сын перестали испепелять друг друга и уставились на него. Словно к стене пригвоздило ледяными сосульками. Токи почти хочется заорать и убежать как можно дальше, но он выдавливает из себя жалкую улыбку и дрожащим голосом шепчет:
- Я… пойду наверх, вам, это, наверное, надо поговорить… спасибо за ужин…
Неожиданно фру Сквигельф смеется и ловит его за руку.
− Я всегда говорила, эти норвежцы такие забавные… − хватка у нее такая же цепкая, как у Сквизгаара, она тоже встает из-за стола и обнимает его, проводит рукой по его спине, спускаясь ниже. Он теперь уже реально готов убегать с воплями, но Сервета крепко вцепилась в него, ну точно, это у них семейное…
− Славный мальчик… ну чего ты так боишься? Сквизгаар, и он играет в твоей группе? – спрашивает она. Второй рукой она водит по груди Токи, бесцеремонно ощупывая каждую мышцу. «Прелестный мальчик» уже был уверен, что наступил его смертный час, и зажмурился в ожидании.
Тарелка со звоном разбилась, другая пара таких же цепких рук вырвала его из хватки Серветы.
− ТЫ… не смеешь трогать его, ты, ебаная… – он не договорил, дыхание его срывалось от ярости, он грубо рванул Токи к себе.
Токи хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его, лишь бы быть сейчас подальше от этих страшных людей. Он никогда не видел Сквисса таким взбешенным.
Сервета опешила, но лишь на секунду. Она посмотрела на них и неожиданно расхохоталась, да так, что ей пришлось облокотиться о стол.
− Мне следовало догадаться, что вы… что ты… ха-ха… после того, как я застала вас с кузеном Андерсом! − женщина, продолжая смеяться, налила себе еще.
Злое альтер эго Токи, так долго молчавшее и не дававшее о себе знать, внезапно включилось.
− Какой еще, блять, кузен Андерс?! − заорал он, схватив Сквизгаара за грудки и встряхнув несколько раз. – Отвечает сейчас же! − злое альтер эго говорило на английском.
В этот момент в дверь постучали, и все остановились, словно придя в себя. Сервета перестала ржать и с интересом уставилась на дверь.
− Кто это − Андерс, Сквизгаар? – спросил Токи уже своим голосом.
− Подожди, Токи, надо открыть дверь, − все еще ошарашенный гитарист был рад хотя бы на секунду сбежать от этого разговора. И двух часов не прошло, как он в этом доме, а все уже полетело к чертям…
− Повелители, мы рады видеть, что с вами все в порядке! – хором произнесли оба клокатира. − Номер 539 и номер 1746 прибыли по указанию повелителя Офденсена, чтобы доставить вас домой.
Сквисс вздохнул с облегчением. Все кончено, они едут домой, и он больше никогда, ни за что на свете не вернется сюда. Он потребует у Чарльза, чтобы они никогда не давали концертов в этой части Швеции. Не очень-то благородно по отношению к родному городу, но ему насрать, честно говоря.
− Это есть хорошо, − ответил он клокатирам. − Достанет нам нормальный одежда и бухло, и отвезет домой немедленно, сейчас же!
− Повелитель, − клокатиры смущенно наклонили головы. − Эти подонки стреляли в нас тоже, когда мы отправились за вами. Нам чудом удалось спастись, но наш вертолет сломан…
Сквизгаар втянул воздух, собираясь с силами.
- Так за какой хрен вы сюда приперся?! – заорал он. – Вы есть у-во-лен, ты есть уволен, номер 539, и ты, номер 1746, есть уволен! Проваливает отсюда нахер!
− Сквизгаар! – укоризненно произнесла его мать. − Где твое гостеприимство? Никто никуда не проваливает. Впрочем, это мой дом, йа… − Сервета с легкостью отпихнула сына с порога и хищно улыбнулась клокатирам. Лямка ее сорочки снова сползла.
− Повелитель, - произнес номер 1746, − мы можем связаться с повелителем Офденсеном, и он пришлет за нами стелс, – глаза в прорезях колпака упорно фиксировались на груди фру Сквигельф.
