Литмир - Электронная Библиотека

Глядя из сегодняшнего дня, поражаешься безмятежности, внутреннему спокойствию, граничащему с равнодушной уверенностью в том, что впереди все будет нормально, никаких препятствий не предвидится, враги в засаде не сидят. О своей предстоящей работе, о том, чем придется заниматься, к чему готовиться, ясное представление отсутствовало. Но ничто не настораживало и не пугало. Поэтому, придя на свою первую в жизни работу, пришлось адаптировать себя буквально ко всему. – все было ново: и режим труда, при котором весь рабочий день приходилось проводить на виду у многих коллег, и выполнение обязанностей, к которым я не был готов. Я кое-что знал и кое-что понимал. Но это было не то, что от меня ждали.

Если покопаться в архивах памяти, то наверное у каждого найдутся отложенные в дальний уголок некие юношеские устремления, которые и остались таковыми, не будучи реализованными. Я совершил такие изыскания и сообщаю, что в определенный период моего позднего детства и ранней юности меня влекла к себе археология. Я проникся романтикой тихих открытий и трепетных ожиданий находок, поиска и некой временной отрешенности от сегодняшнего дня. Наверное это было влияние соответствующей литературы . Особенно запомнилось очень увлекательное повествование о поисках . , библиотеки Ивана Грозного. Но что конкретно стимулировало этот интерес я сейчас уже сказать не могу. Однако подогрев оказался недостаточным и как-то потихоньку этот интерес сошел почти на нет. Почти – потому что до сих пор возбуждаюсь, когда по ящику показывают разные найденные во время раскопок артефакты. Если кому-нибудь сейчас поведать о вероятности выбора мной такой специальности, то этот кто-то скорее всего засмеется или, по крайней мере, ухмыльнется, сочувственно говоря, что хорошо, что я не пошел по этой сомнительной дорожке. Такая реакция была мной проверена на практикке. А смешного тут ничего нет. Наверное у каждого кроме откровенных выродков остается что-то сокровенное, что не заслуживает быть осмеянным.. И когда наш президент ныряет на морское дно и поднимает прекрасно сохранившуюся греческую амфору – разве это дает какой-либо повод для шуток ! Так и я до сих пор заглядываю в разные по глубине городские ямы, порой с риском для жизни, стараясь разглядеть не торчит ли там из земли что-нибудь блестящее или не слишком, не дразнит ли что-нибудь заманчивое меня из гипотетического культурного слоя. А на какой глубине и в каких таких местах залегает в столице этот пресловутый слой – кто бы мне сказал ?!

Однажды наступил немецкий период моей детской биографии. Вюнсдорф, Риза, Дрезден. Из этих трех названий первые два вряд ли что-нибудь скажут неискушенным ушам. Но следует знать, что Вюнсдорф – в недалеком прошлом небольшая деревня, что видно из самого названия, расположенная в 40 километрах от Берлина, служил местом главного штаба Третьего рейха и был его танковой столицей с многочисленными бункерами и подземным заводом, не считая мастерских, складов и казарм. В период советской оккупации этот городок был центром ГСВГ со всей унаследованной от германской военной машины инфраструктурой. А вот Риза – небольшой городок на Эльбе в Саксонии .Ну а про Дрезден, столицу Саксонии, уже знают все и знают, собственно, благодаря всего двум фактам – Цвингеру с картинной галереей и американской бомбардировке в конце войны (особо продвинутые может быть даже читали Курта Воннегута). Половина моих школьных лет прошла в этих чужеземных населенных пунктах. Но и в Вюнсдорфе, и в Ризе, хотя за пределами гарнизонов особенно смотреть было не на что, детская жизнь протекала в основном за забором военных частей. А в Дрездене все было по-другому, да и я к этому времени подрос.

Бомбардировка практически полностью разрушила Старый город на левом берегу Эльбы, но и не пощадила много зданий на противоположном берегу в Новом городе, где были особняки зажиточных горожан. Эти развалины я разглядывал в начале 60-х годов.

Начало этих лет было драматично – Кубинский кризис и постоянные подъемы отца ночью по тревоге. Семьи советских военнослужащих находились в постоянной моральной готовности к новой мировой войне. .

Вот случайно взглянул на одну из ранних фотографий отца. На меня смотрит юное нежное лицо с мягкими чертами. Лицо, которое говорит о многом, а главное об отсутствии твердости в характере. Люди с такими лицами не служат в армии, тем более в советской, а принимают постриг или посвящают себя служению какому-нибудь из искусств, например, музыке. Но мой отец практически всю жизнь прожил, нося погоны. Полное несоответствие внешности фактически вынужденному образу жизни и типичный случай из нашей действительности. Кстати, серьезную музыку отец всю жизнь любил слушать (Чайковский, Григ, Рахманинов). Он рано потерял отца, то есть и моего деда. Поэтому мужского воспитания получить не успел и впоследствии не знал, что это такое и как это применяется на практике. Тогда отцу, совсем еще подростку, пришлось самому заниматься похоронами своего отца .От матери, лишенной каких-либо практических навыков, проку было мало.Характер моего отца и образ мыслей сформировались вполне самостоятельно под влиянием окружающей среды и жизненных обстоятельств с неизбежными промахами, ошибками и ушибами. Но что удивительно – до конца жизни отец оставался доверчивым, открытым и слишком, на мой взгляд, общительным человеком. Он был неизменно хлебосолен и гостепреимен Какое влияние он оказал на меня в детстве, урывками появляясь рядом со мной, сказать об этом затруднительно. В любом случае именно от него я получил первоначальные знания и понятия в области культуры и искусства. За что я остаюсь ему благодарен. …

Но возвращаюсь в Дрезден. В нашем замкнутом сообществе все время происходили разные по степени драматичности, а порой даже трагичные события. В нашем доме : застрелился сосед-офицер, который жил этажом ниже. Одного знакомого парня из нашего двора отправили в 24 часа с родителями на родину из-за его конфликта с пограничниками на чешской границе, где он оказался вместе с приятелем, катаясь на велосипеде ( его приятель не пострадал – папа у него был генералом). А вот я неловко пошутил – назвал учительницу химии «дылдой», а какой-то доброхот – одноклассник, как водится, услышал и, как водится у будущих стукачей, передал кому следует, в результате чего мать вызвали в школу. Можно продолжить в том же духе – подобных происшествий всегда хватает, особенно, если живешь у всех на виду, а все – у тебя. Но главным событием для меня в то время стало совсем другое происшествие..

Уродец, каких тогда почему-то у нас в стране хватало , один из детей перенесших полиомиелит, с почти квадратной головой и кривыми, заплетающимися ногами, по фамилии Бабусько однажды услышал, как я произнес вслед ему что-то, показавшееся ему обидным. Как всегда без злобы. Что было сказано – точно я уже сейчас не помню, но не думаю, что это было что-то уж очень грубое. Я ведь не был каким-то злым, обиженным на всех или просто бычливым .Вряд ли я был настроен специально на то, чтобы обидеть, поглумиться над убогим. Скорее я был еще просто не так смышлен, то бишь был глуповат и, конечно, в силу малоопытности не знал, что физически ущербные люди бывают необычайно обидчивы, злопамятны и мстительны. Я же именно тогда начал упражняться в остроумии, полюбил играть словами и этим обращать на себя внимание окружающих . А еще один мальчик по имени Вадик не был никаким уродцем, но был просто маленького роста. Вот уж от кого я никак не ожидал подвоха ! И когда и за что он мог на меня обидеться? Так никогда я этого не понял. Неужели и ему вслед я кинул что-нибудь непродуманное? Короче, однажды около беседки рядом с Домом офицеров произошла моя первая драка, в которой победил Вадик. Он подскакивал как молодой петушок и наносил мне по носу удар за ударом. Ударов понадобилась всего пара, чтобы раскровянить мой шнобель. Бабусько стоял рядом и в азарте подзуживал Вадика: « Бей, бей !» и мстительная злоба сверкала в его глазах. В бессилье и с кровью на лице, сознавая свой полный позорный проигрыш в этой мальчишеской игре, правил которой я совсем еще не знал, я только вскрикивал: « За что, за что?.. .». Наверное все-таки было за что. Да, я думаю, что повод был серьезным. Я своих противников недооценил Под стремительным натиском даже не успел сделать ни одного ответного удара. .Анализа своих поступков я тогда не проводил, да и потом я этого долго не делал. Но из сегодняшнего дня совершенно очевидно, что во мне все-таки проглядывала то ли спесь, то ли высокомерие, отражающее некое якобы превосходство представителя высшей расы, оказавшегося среди пигмеев. Собственные выражения лица тогда мне были мало знакомы, но сейчас я думаю, что одно из них, видимо, непроизвольно отражало какое-то неприязненное чувство, которое внимательным взглядом нетрудно было разглядеть. И это у некоторых вызыавало ответную негативную реакцию, они чувствовали рядом со мной ущемленными, их достоинство страдало. Таких ребят было немного, но они были. .Да и слишком развязным был мой язык, который лучше было бы укоротить. В качестве попытки оправдания или скорее объяснения своей юной глупости теперь хочу заметить, что причиной моего детского злоязычия совсем не было желание причинить адресату обиду и его унизить.. Нет, я просто изучал человеческие реакции на слова и силу самих слов, не зная толком их веса, их значимости, их реального наполнения. Мало ли какие слова существуют на свете ?! Таким эмпирическим путем я познавал прикладную эффективность родной русской речи и пополнял багаж впечатлений от проявлений человеческих эмоций. Сразу добавлю , что описанный выше печальный опыт нисколько не отбил у меня охоты к словесным экспериментам. Я продолжил эту почти экстремальную практику. А что же я такое из себя представлял на самом деле? Что я мог лучше других, в чем я преуспевал как никто другой? Ну, допустим, научился плавать, кататься на велосипеде, неплохо учился и занимался в музыкальной школе по классу аккордеона. Это могли уметь все и многие умели из моей школы. Как же я заблуждался на свой счет! Вот посмотреть на моего тогдашнего друга Мишу, который, кстати говоря, сопровождал меня в качестве секунданта на эту первую в моей жизни драку, то его жизненные достижения были в то время ничуть не меньше, а гораздо весомей моих. Главными из них были его отличная спортивная реакция – он в отличие от меня хорошо играл в баскетбол – и ярко выраженная способность к точным наукам. Он смог сам собрать детекторный приемник. Мы явно дополняли друг друга. Заходя вперед скажу, что наша тесная дружба продолжалась несколько лет, а потом она внезапно прервалась, я потерял какие-либо контакты с Мишей, возвратившись на родину. Став курсантом военного училища связи, он впоследствии мог бы стать высококлассным специалистом в своей области и найти достойное место, например, в разведке, генеральном штабе или космических войсках. Другими словами везде, где такие военные профессионалы могут потребоваться . Варианты могли быть разные. Однако в списках окончивших военное училище за тот год, когда он должен был его закончить, его фамилия не значилась. Куда же он делся ? Что с ним случилось ? Был засекречен? Разве такое бывает ? Неужели он мог не дожить до окончания учебы ? Но возвращаюсь в те времена, когда мы оба были и живы, и здоровы. .

6
{"b":"771663","o":1}