Марии-Анне вдруг стало страшно: что если начальник Сент-Горта сейчас объявит ей что этот человек мёртв?! Да, проверяющий, заверял её что "интересующий нас человек" находится во вполне добром здравии и судя по всему в положительном рассудке. Но ведь это было почти полтора года назад. Нет, нет, поспешила она успокоить себя, в тайной инструкции для начальника тюрьмы имелось явное требование незамедлительно послать весть в столицу, "буде вышеозначенная персона почувствует себя на пороге смерти, либо же перейдет этот порог". Начальник не мог проигнорировать этот приказ и значит "интересующий нас человек" по-прежнему жив, сказала она себе. Но увидев как посерело лицо маркиза, её страх вспыхнул с новой силой.

Ледяной пот пронзил Альфонсо Ле-Сади до костей. Но в первую секунду маркиз даже не мог понять чего именно он так испугался. И только затем из черных глубин его души стали подниматься скользкие холодные неприятные мысли о "чаепитиях".

– В чем дело? – С тревогой просила Мария-Анна.

Командор Шон Денсалье, до этой минуты не имевший ни малейшего представления зачем они собственно приехали в Сент-Горт, теперь смотрел на королеву с удивлением. "Что это еще за Гуго Либер?", спрашивал он себя и увидев неподдельную тревогу на лице своей повелительницы, он ощутил что-то неприятное, возможно что-то похожее на ревность.

Альфонсо лихорадочно пытался найти какой-то выход. Но мысль о том что этот загадочный Гуго Либер чем-то интересен для королевы и может при личной встречи рассказать ей о том что с ним здесь делали в течении последних шести лет не давала ему сосредоточиться. Он то дрожал от ужаса, то изумлялся, то сердился, ну какое ей может быть дело до этого несчастного, заросшего, опустившегося доходяги с глупым мешком на голове. А затем его почти одолевала ярость: Гуго Либер мой, он принадлежит мне. Он давно уже стал чем-то вроде домашнего питомца, с которым иногда можно поговорить, а иногда и отхлестать плеткой.

– Простите, Ваше Величество, возможно вы не знаете, но мы в Сент-Горте не используем имена, все узники у нас обозначены номерами и я просто не понимаю о ком идет речь. Позвольте мне пройти в мой кабинет, сверится с реестром и затем исполнить вашу волю.

Королева нетерпеливо махнула рукой, мол, идите, делайте что нужно.

Альфонсно еще не знал что он сделает. Либо как-то убедит этого Гуго держать язык за зубами, либо, со злостью вдруг подумал он, вообще отрежу этот самый язык к чертям собачьим. Либо… Мысль о том чтобы по-быстрому умертвить узника и сообщить королеве что тот скончался, допустим от чахотки, пару месяцев назад показалась Альфонсо самой верной. Встретившись глазами с капитаном Бруно, на лицо которого застыло несколько растерянное выражение, уж он-то прекрасно знал кто такой Гуго Либер, а также и то что его начальник также это знает, маркиз постарался дать понять ему взглядом чтобы он пока что молчал и что самое важное он скажет ему сейчас, когда они останутся наедине.

– Следуй за мной, – бросил он капитану.

Но когда до парадных дверей "тронного" зала оставалось несколько метров, Альфонсо услышал за спиной голос королевы:

– Постойте, маркиз.

Маркиз развернулся, изобразил на лице почтение и приблизился к своей повелительнице.

– Да, Ваше Величество?

– Я вдруг подумала, что это как-то странно, что вы не понимаете о ком, идет речь.

– Почему, Ваше Величество?

– Разве в Сент-Горте у вас так много особых узников?

– Особых?

– Как начальник тюрьмы вы должны были быть уведомлены об особых правилах содержания одного из преступников. Ему запрещено вступать в контакт с кем-бы то ни было, он должен быть помещен в одиночное изолированное от всей тюрьмы помещение. И никто никогда не должен видеть его лица. Вы всё еще не понимаете о ком я говорю?

Маркиз несколько секунд молчал, силясь придумать какой-то выход. Скажи он что не понимает и королеве станет ясно что здесь что-то не так, что он ей лжет и что она предпримет дальше неизвестно, но в любом случае для него это не будет сулить ничего хорошего. Она не отпустит его.

– Теперь понимаю, Ваше Величество. Мой предшественник надлежащим образом передал мне все инструкции касательно содержания этого человека. Узник под номером двадцать девять. – Маркиз поклонился. – Я незамедлительно доставлю его сюда. С вашего разрешения.

И он уже почти развернулся чтобы уйти, но Мария-Анна остановила его.

– Нет, маркиз, останьтесь с нами. Пусть ваш бравый капитан приведет его сюда. – И не дав возможность начальнику тюрьмы что-либо сказать, королева посмотрела на Бруно и громко сказал: – Узник номер двадцать девять, капитан. Я хочу его видеть. Отправляйтесь.

Капитан Бруно, снова окрыленный и взволнованный тем что королева не только лично обратилась к нему, но и назвала его "бравым" незамедлительно бросился исполнять поручение.

Альфонсо Ле-Сади, словно окаменевший смотрел куда-то в пол. Он изо всех сил пытался вообразить, как развернуться дальнейшие события и что его ждет. Но его мысли словно упирались в стену, он не знал что и думать.

– Ваше Величество, – медленно проговорил он, – теперь когда я знаю о ком идёт речь, должен вам сообщить, что этот человек последнее время сильно хворал и даже были такие моменты когда мы опасались за его жизнь.

– Это очень скверно, маркиз, – холодно произнесла королева. – Потому что жизнь этого человека принадлежит мне. Вы сделали всё от вас зависящее чтобы он поправился?

– Конечно, Ваше Величество. Но должен вас предупредить что длительное одиночное заключение и продолжительные хвори как мне кажется в некоторой степени повредили рассудок этого несчастного. Он иногда говорит странные вещи.

Королева едва заметно вздрогнула.

– Какие именно?

Маркиз пожал плечами.

– О том как он невыносимо страдает, о том как мучается его душа и тело, о том что кто-то там приходит к нему в образах палачей и нещадно истязает его.

Мария-Анна побледнела.

– Но ведь с ним запрещено разговаривать.

– Да я знаю, Ваше Величество. Но стражники, которые носят ему пищу и выводят на прогулки не раз говорили мне о его жалобах и я позволил себе несколько раз встретиться с ним и выслушать его. Поймите меня правильно мы опасались за его здоровье и даже жизнь. Ведь инструкции о его содержании как раз и требуют от нас чтобы он пребывал в добром здравии и ничто не угрожало его жизни.

Мария-Анна стиснула руки и посмотрела на графа Ливантийского.

Она хотела сказать ему что возможно понадобиться лекарь, лучший лекарь которого они только могут найти, но подумала о сыне и промолчала. За последнее время она возненавидела всех этих лекарей и целителей.

– Вы всё сделали правильно, маркиз. Сейчас, на данный момент, он в состоянии ходить и говорить?

Альфонсо замешкался и затем нехотя ответил:

– Насколько мне известно, да.

7.

Когда главные двери зала снова распахнулись и в них вошли капитан Бруно и двое солдат, ведущих под руки высокого худого узника в истрепанном линялом тюремном балахоне и с мешком на голове, Мария-Анна едва не задрожала. Теперь отступать некуда. Одиннадцать лет она не видела этого человека. Не только не видела, она хорошо постаралась выкинуть его из своих мыслей, из своего сердца, из памяти, из совести. Зачеркнуть его, стереть, растворить во времени. И вот сейчас он вернется. Настоящий призрак из прошлого.

Все молча наблюдали как солдаты вели, едва передвигающего ноги, узника. Метрах в четырех перед королевой стражники отпустили своего подопечного и тот застыл, неуверенно покачиваясь и переступая. Его голова свесилась на грудь и дырки в мешке глядели куда-то в пол.

Желая выказать своё рвение один из солдат, тот что повыше и пошире в плечах, ударил могучей дланью узника по плечу, принуждая его пасть ниц.

– На колени, каналья! – Рыкнул стражник. – Перед тобой твоя королева!