Что тогда? Сказать Бабушке, что он хочет уйти? Да скорее звезды погаснут, чем Бабушка его отпустит. Неблагодарность к «Сизу» Бабушка будет рассматривать как непростительный грех.

А кроме того… Приближается Слет. Он жаждал увидеть Слет. И нехорошо будет выйти из пьесы. Он не отдавал себе отчета в своих мыслях, хотя увлекся театром… ему все-таки не хотелось играть героя в мелодраме – а ждать было нельзя.

Итак, он избегал решения вопроса, откладывая его.

– Мы уходим, – капитан Крауза положил руку ему на плечо.

– Ох, извините, отец. Я задумался.

– Думай, сынок, это всегда полезно. До свидания, директор, в следующий раз надеюсь зайти к вам снова.

– Меня здесь не будет, капитан. Я собираюсь найти себе место где-нибудь на краю земли. Участок возьму. Если когда-нибудь устанете от стальных палуб, для вас тут найдется место. И для вашего сына.

На лице капитана не выразилось отвращения. – Спасибо. Но мы не знаем, за какой конец плуга браться. Мы маркетеры.

– Каждой кошке своя мышка.

Когда они вышли на улицу, Торби спросил:

– Что он хотел этим сказать, отец? Я видел кошек, но что такое – мышка?

– Грызун такой, маленький и противный. Он хотел сказать, что каждый человек имеет подобающее ему место.

– А-а. – Они шли молча, Торби размышлял, нашел ли он подобающее ему место.

Капитан Крауза размышлял о том же самом. Рядом с «Сизу» стоял корабль, присутствие которого волновало его. Это был почтовый курьер, официальное судно Гегемонии, с командой из гвардейцев Слова Бэзлима упреком звенели в его голове: «…когда представится удобный случай, прошу тебя передать его командиру любого военного судна Гегемонии». Это судно не было военным. Но не надо придираться к словам, пожелания Бэзлима ясны, и этот корабль вполне подходит. Долги надо платить. К несчастью, Мать точно придерживалась слов. О, он знал, почему: она намерена показать мальчика на Слете. Она решила извлечь все возможные выгоды из того факта, что «Сизу» платит долги Народа. Что же, это можно понять.

Но как это несправедливо по отношению к мальчику!

Или нет? Крауза хотел взять мальчика на Слет по своим собственным соображениям. Теперь он был уверен, что мальчик родился среди Народа, и надеялся доказать это по архивам Командора

С другой стороны – он договорился с Матерью о Мате Кингсолвер, нельзя позволять девчонке нарушать табу насчет парней, лучше уж отправить ее на другой корабль. Но не думает ли Мать, что он не понимает, что сейчас у нее на уме?

Он этого не должен был допустить! Во имя «Сизу», нет! Не должен был! Мальчик слишком юн, он должен был запретить… по крайней мере, пока не доказано, что он из Народа, в таком случае долг Бэзлиму был бы уплачен.

Но этот почтовый курьер напоминал, что он так же не желал честно платить долг, как и Мать, которую он обвинял в этом.

Но ведь это ради мальчика!

Что такое справедливость?

Что ж, есть один честный путь. Взять мальчика и раскрыть карты Матери. Сказать парнишке все о желании Бэзлима. Сказать ему, что он может на курьере попасть в центральные миры, сказать ему, как отправиться на поиски своей семьи. Но рассказать ему также, что он, Крауза, верит, что Торби из Народа и что надо сначала проверить эту возможность. Да, и прямо сказать ему, что Мать хочет связать его женой. Мать станет кричать и цитировать Законы – но это дело не в компетенции Первого помощника. Бэзлим возложил ответственность на него. Кроме того, справедливо, чтобы мальчик мог выбрать сам.

Выпрямившись, но внутренне дрожа, капитан пошел к Матери.

Они поднялись на лифте. Палубный староста уже ждал:

– Первый помощник приветствует и желает видеть капитана, сэр.

– Совпадение, – мрачно заметил Крауза. – Пойдем, сынок. Мы вместе пойдем к ней.

– Да, отец.

Они прошли по коридору к каюте Первого помощника. У двери стояла жена Краузы.

– Хэлло, дорогая. Палубный сказал, что Мать послала за мной.

– Это я послала за тобой.

– Он, должно быть, перепутал. Как бы то ни было, нельзя ля побыстрее? Мне надо срочно видеть Мать.

– Он не перепутал. За тобой посылал Первый помощник.

– Как?

– Капитан, твоя Мать умерла.

Крауза выслушал это с отсутствующим лицом, потом рывком открыл дверь, подбежал к изголовью Матери, наклонился, обнял навеки успокоившееся крошечное тело и разрыдался, издавая мучительные ужасные звуки, выражающие горе мужчины, который не признает слез, но не может справиться с ними.

Торби смотрел в ужасной растерянности, потом пошел к себе и стал думать. Попытался понять, почему ему так скверно. Ведь он не любил Бабушку – она ему даже не нравилась.

Почему же тогда он чувствует себя таким потерянным?

Было почти так же плохо, как когда умер папа. Но папу он любил, а ее нет.

Он обнаружил, что не он один, весь корабль в шоке. Никто не мог припомнить или вообразить «Сизу» без нее. Она была воплощением «Сизу». Как неумирающий огонь, который двигал корабль, Бабушка была неисчерпаемой силой, живой и необходимой. И вдруг она умерла.

Она уснула, как всегда, ворча, потому что на Вуламурре день так плохо подходил к их режиму – типичная неорганизованность фраки. Но она уснула с железной волей, которая приспосабливалась к сотне режимов.

Когда невестка пришла ее будить, она не проснулась.

У нее под подушкой лежала записная книжка: Поговорить с Сыном об этом. Сказать Торе сделать то-то. Позаботиться о температурном контроле. Обсудить меню банкета с Атеной. Рода Крауза вырвала страничку, отложила ее в сторону, расправила, и послала Палубного Старосту за мужем.

На обеде капитан не присутствовал. Бабушкино ложе убрали, Первый помощник села туда, где оно стояло. Вместо капитана Первый помощник сделала знак Главному инженеру, он прочел молитву за усопших, она произнесла ответ. Затем все молча ели. Похороны должны состояться только после Слета.

Через некоторое время Первый помощник поднялась.

– Капитан, – сказала она спокойно, – благодарит тех, кто хотел навестить его. Завтра он будет принимать. – Она сделала паузу – Атомы выходят из космоса, в космос они и возвращаются. Дух «Сизу» живет.

Внезапно Торби перестал чувствовать себя потерянным.

Большой Слет оказался даже более грандиозным, чем ожидал Торби. Множество кораблей, больше восьмисот свободных маркетеров концентрическими кругами покрыли площадь в четыре мили в поперечнике… «Сизу» во внутреннем круге, что, кажется, понравилось Матери Торби, потом – больше кораблей, чем Торби мог себе представить:«Крейкен», «Деймос», «Джеймс Б. Куинн», «Файерфолай», «Бон Марше», «Дон Педро», «Си Скворел», «Эль Нидо» – Торби решил посмотреть, как поживает Мата, – «Святой Кристофер», «Вега», «Вега Прим», «Галактик Банкер», «Романи Ласе»… Торби записывал, чтобы составить таблицу™ «Сатурн», «Чанг», «Кантри Стор»,-«Джозеф Смит», «Алоя»…

Их было слишком много. Если посещать по десять кораблей в день, он сможет осмотреть все. Но слишком многое надо сделать и увидеть, и Торби оставил это намерение.

Внутри круга соорудили большой временный стадион, больше, чем Новый Амфитеатр в Джаббале. Здесь будут проводиться выборы, похороны, свадьбы, атлетические соревнования, развлечения, концерты – Торби вспомнил, что здесь будет представлен «Дух Сизу», и дрогнул при мысли о выходе на сцену.

Между кораблями и стадионом помещались киоски, аттракционы, игры, выставки, образовательные и развлекательные, никогда не закрывающиеся танцевальные залы, дисплеи, инженерные изобретения, гадалки, азартные игры, бары на открытом воздухе, прилавки с напитками, где было все от ягодных лимонадов Плеяд до коричневого пива с наклейкой, свидетельствующей о его выдержке, и земной Кока-Колы, представленной как питье Гекаты.

Увидев этот водоворот, Торби почувствовал себя так, будто вновь попал на Веселую улицу – только эта была больше, ярче и многолюдней. Это был шанс для фраки вернуть доверие, превращая сосунков в бизнесменов Галактики, это был открытый день для свободных маркетеров – и они продали бы вам вашу собственную шляпу, если бы вы положили ее на прилавок.