Зато те, кто владел хоть какими-то патентами, уже за одно только это считались людьми солидными и уважаемыми. И потому я не намерена была идти на поводу у Чарльза Элмерза и позволять ему продавать патенты оптом. Нет, разумеется, с оставшимися десятью патентами он может делать всё, что заблагорассудится, но хотя бы пять я имела право сохранить.

Я еще раз пробежала взглядом по списку патентов. Некоторые из них мысленно отбросила сразу. Вот, например, заклинание фейерверков. Да, когда небо расцвечивается множеством ярких вспышек, это красиво, эффектно и позволяет произвести впечатление на маленьких детей и сентиментальных барышень. Но практической пользы от такого заклинания нет никакой, а уж в том положении, в котором мы оказались сейчас, нам и вовсе было не до развлечений.

Несколько патентов были связаны с заклинаниями, применявшимися на конном заводе – они позволяли кормить и поить лошадей, а также поддерживать чистоту в стойлах без особых усилий. Наверняка эти патенты лучше продать вместе с самим заводом – другим покупателям они будут не слишком интересны.

Дольше всего я думала над заклинанием, дававшем возможность работать магическим кристаллам света – оно было одно из самых полезных. Но имела ли я право забирать его у детей? Я представила себе, как этот огромный дом погрузится в полумрак (а при экономности Элмерзов трудно было ожидать, что они станут зажигать по несколько свечей в люстрах и канделябрах), и содрогнулась.

Но с другой стороны – если я не возьму этот патент себе, Чарльз просто продаст его. Я поставила галочку напротив этого заклинания и встряхнула головой, прогоняя совсем не к месту проснувшуюся совесть.

От раздумий меня отвлек шум под окном – Элмерз беседовал с кем-то, чей голос показался мне знакомым. Я невольно прислушалась.

– Вы же понимаете, мистер Элмерз, мне нет никакого резона покупать весь конезавод – мой собственный ничуть не уступает карлайловскому. Да, возможно, я не откажусь от некоторых патентов, которые принадлежали Майклу, но не более того. В первую же очередь меня интересует Альтаир. Я предложил вам за него солидную сумму и, уверяю, больше, чем я, за него вам никто не даст.

Я, наконец, узнала этот голос. Барон Джексон – главный конкурент Майкла в деле разведения лошадей. Во многом именно благодаря его порой не слишком честным действиям Карлайлы и оказались в столь тяжелом финансовом положении. Быстро же мистер Элмерз его нашел. Хотя, скорее, это он нашел мистера Элмерза.

– Но поймите и вы меня, лорд Джексон! – воззвал к гостю Чарльз. – Если я продам вам Альтаира, то кто купит у меня всё остальное?

Барон хмыкнул в ответ:

– Если вы не найдете покупателя на других лошадей, вы сможете продать их на скотобойню. Но не расстраивайтесь, мой дорогой друг, я готов увеличить обозначенную сумму, если к Альтаиру вы добавите несколько патентов, которые меня особо интересуют.

Голоса затихли – должно быть, собеседники, удалились в парк, – а я всё еще не могла прийти в себя. Кого они собираются отправить на скотобойню? Белогривую Снежку? Темную, как ночь, Пантеру? Могучего и верного Норда?

Я впервые засомневалась в своем решении, но постаралась прогнать эти сомнения прочь.

Дети отправились кататься на лошадях, и мы пили чай только втроем – я и Элмерзы. Барон Джексон не пожелал отведать пищи в нашем доме, и я вполне одобрила это – боюсь, если бы он сел со мной за один стол, я постаралась бы подсыпать в его чашку какую-нибудь гадость, благо всяких травок в моей комнате было предостаточно.

– Простите, я невольно слышала ваш разговор с его милостью, – я не считала нужным делать из этого тайну. – Кажется, барон хочет купить только Альтаира? Поверьте – это неразумно. Если вы пойдете у него на поводу, то лишитесь возможности получить приличные средства за конезавод.

Мистер Элмерз отправил в рот ложку меда, запил чаем и после этого спокойно ответил:

– Если вы слышали наш разговор, миледи, то знаете, какой совет дал мне его милость. Я попытаюсь продать завод целиком – после того, как Альтаир отправится к барону, – но если не найду на него покупателя, то я не намерен церемониться с этими прожорливыми тварями. Они каждый день съедают корма не меньше, чем на половину лореля.

– Но это породистые лошади! – мне казалось странным, что он не понимает таких элементарных вещей. – Отправлять их на скотобойню – преступление!

Валери беспокойно поерзала на стуле, но не решилась вступить в разговор.

– У вашего покойного супруга, леди Карлайл, не получилось сделать завод прибыльным, даже несмотря на то, что он был докой в этом деле. Я же далек от разведения лошадей и честно признаю это. Я дам объявление в столичных газетах, и если на ваших подопечных найдутся покупатели – тем лучше. Если же нет, то не обессудьте. Чем скорее мы сократим наши расходы, тем проще нам будет вести хозяйство. Думаю, вы уже заметили, что мы с Вэл вплотную занялись кухней – несколько перемен блюд за столом – непозволительная роскошь. Поддерживать былую славу Карлайлам уже не удастся.

Мне показалось, или Валери при этом горестно вздохнула?

– Подумайте хотя бы о детях! Они лишились отца, и если сейчас вы уничтожите дело, которому Майкл посвятил столько лет, то причините им новые страдания.

Элмерз промокнул губы салфеткой и назидательно сказал:

– Об этом следовало позаботиться самому лорду Карлайлу, вам так не кажется, миледи? Он вел себя неразумно, и именно его поступки привели к тому, что столь славное семейство влачит ныне жалкое существование. Впрочем, я понимаю, вам неприятно это слышать, и потому умолкаю. А что касается детей, то, смею вас заверить, им сейчас будет не до того, чтобы думать о каких-то лошадях.

Мне не понравился тон, которым он это сказал, и я посмотрела на него вопросительно.

– Мы с Валери полагаем, что Майкл уделял слишком мало внимания воспитанию Шарлотты и Нэйтана – а ведь им рано или поздно придется выехать в столицу и быть представленными ко двору. Я беседовал сегодня с мисс Петерсон – она показалась мне весьма здравомыслящей особой, но, боюсь, даже ее усилий будет недостаточно, чтобы привить детям хорошие манеры. К тому же, услуги учителей арифметики, чистописания и иностранных языков обходятся слишком дорого. Куда дешевле будет заплатить за пансион.

– Пансион? – мне показалось, что я ослышалась. – Но Лотте уже пятнадцать. Ей будет трудно привыкнуть к новым порядкам. К тому же, в Литоне нет ни одного пансиона, а отправить ее в пансион, который находится далеко от дома, будет слишком жестоко.

Я подумала о том, что в учебном заведении ей вряд ли выделят отдельную комнату и разрешат спать с ночником. Я не питала большой любви к своей падчерице, но это вовсе не значило, что я желала ей зла.

– А Нэйтан? – продолжила я. – У него слабое здоровье, и он тем более слишком мал, чтобы уезжать из дома столь надолго.

– Ваша забота о них делает вам честь, миледи, – мистер Элмерз чуть наклонил голову. – Но я не сомневаюсь, что перемена места благотворно скажется и на здоровье мальчика. Да, возможно, поначалу ему придется нелегко, но чем быстрее он поймет, что эта мера необходима, тем быстрее он привыкнет.

– Но это поместье – их дом, мистер Элмерз! – воскликнула я. – Нет, я отнюдь не против, если вы поговорите с ними на эту тему и спросите их мнение – если они согласятся поехать в пансион, то так тому и быть.

Чарльз хмыкнул:

– Их возраст еще не позволяет им участвовать в принятии столь важных решений. Для этого и нужен опекун, разве не так, миледи? Не беспокойтесь – мы будем действовать исключительно в их интересах.

Я перевела взгляд на Валери – она натужно улыбнулась. Неужели она привыкла соглашаться с ним во всём?

– Кстати, миледи, если не ошибаюсь, вы ездили в Литон, чтобы снять там жилье? Надеюсь, вы нашли что-то подходящее?

А вот тут Валери покраснела – подобный вопрос супруга даже ей показался слишком прямолинейным.