– Мусильда… чтоб ее. Нет, только что взяла. Представляете, мне ее главный врач подсуропил, Алексей Петрович. Больше типа некому. Пришлось взять. Но кто ж знал, что она такая «очаровашка».

Лицо Дубровской окаменело, в глазах сверкнули молнии, и Надя испугалась, что сказала что-то не то.

– Как интересно, – протянула Екатерина, глядя куда-то в сторону, но в следующее мгновение снова улыбнулась: – Надежда Сергеевна, рада была поболтать, но работа не ждет. С колтунами помогу. Договоримся на твой выходной, я приеду с машинкой, побреем кису под наркозом.

– Ого, спасибо! Но мне как-то неудобно…

Екатерина досадливо отмахнулась:

– Запиши мой номер. И давай на «ты», сколько можно с отчествами расшаркиваться.

– Идет! – улыбнулась Надя. Разговор сулил стать началом новой дружбы.

– Леша! Какого хрена?! – прошипела Катя, поймав мужа между операциями.

– Давай ближе к делу, что опять не так? – недовольно нахмурился Алексей.

– Ты! Ты сказал, что нашел Мусе хорошие руки!

Леша смущенно почесал затылок, но решил стоять до последнего:

– Да, и это чистая правда. В чем проблема?

– Признавайся, ты ее шантажировал?

– Капустину? Ой, да брось, если только в шутку и совсем чуть-чуть. Когда она успела нажаловаться?

– Это злоупотребление служебным положением и вообще подло! Бедная девочка только приехала в наш город, а ты! Типичный ортопед! Самовлюбленный эгоист! Бесишь меня!

Алексей слушал не слишком внимательно. При взгляде на Катины раскрасневшиеся щеки и сверкающие от гнева глаза его мысли потекли совершенно в другом направлении. Сказать, однако, что-то надо было, и Леша сдался:

– Уймись, женщина! Признаю, что был не прав. Можешь сказать Наде, что я у нее в долгу. Или могу Мусю грохнуть. Но это будет на ее совести!

Катя покачала головой:

– Заварил кашу, а расхлебывают окружающие. Посиди с Максом в четверг, я съезжу к Наде домой. Кошку побрить надо, колтуны.

– Посижу, бабушка как раз по нему соскучилась, – буркнул Леша и отправился в операционную.

Надя не подозревала, какие шекспировские страсти творятся за ее спиной. Плотно прижав мембрану стетоскопа к груди старой таксы, она вслушивалась в бульканье и хрипы, издаваемые изношенным сердцем. Когда Надежда открыла глаза, то заметила, что хозяйка продолжала говорить во время аускультации:

– Простите, я вас не слышала. Что вы сказали?

– Она совсем отказалась от еды! Слепая уже год как, слышит плохо, а вот аппетит до последнего был отменный.

– Сколько ей лет?

– Почти шестнадцать. Но это ведь таксель! Они могут жить и дольше, я знаю, о чем говорю, я с этой породой всю жизнь!

Черно-подпалая такса выглядела неважно. Мышцы атрофировались, шкура плотно обтягивала скелет – были видны все кости. Неестественно раздутый живот, кошмарно отросшие когти и белые невидящие глаза производили удручающее впечатление. Оставалось только гадать, почему собаку не принесли на прием раньше.

– Бетти нужно сделать УЗИ сердца и брюшной полости. С результатами сразу возвращайтесь ко мне. В брюшке однозначно скопилась жидкость, скорее всего, асцит – следствие сердечной недостаточности, но надо исключить онкологию и цирроз печени.

По лицу хозяйки потекли слезы, она взяла листок с направлением на УЗИ, подхватила собаку на руки и вышла из кабинета.

– Ну и зачем? – протянула из угла Галя. – Побольше денег сдать в этом месяце? Такса все равно не жилец.

Надежда почувствовала, как красный туман ярости застилает ей глаза. И впервые в жизни дала волю своему гневу:

– Пошла вон!!! – заорала она и швырнула в ассистентку первое, что попалось под руку – не слишком тяжелый справочник по лабораторной диагностике. – Вон отсюда, я сказала!

Галя подскочила как ужаленная и метнулась к двери:

– Чокнутая! – завизжала девушка и захлопнула за собой дверь.

Надежда тяжело дышала. На бледном лице расцвели красные пятна. «Я с ума сошла, – промелькнуло в голове. – Она же на меня в суд подаст, и будет права». Глаза защипало.

«При правильно подобранной терапии собаки с сердечной недостаточностью могут прожить еще несколько лет. Бетти старая, но для ее хозяйки и несколько месяцев будут иметь значение, разве нет?»

Надежда умыла лицо холодной водой и позвала следующего пациента. Спустя полтора часа вернулась такса с водянкой брюшной полости, и не одна: вместе с ней пришла Екатерина Дубровская:

– Надежда Сергеевна, я на минутку. Это мои старые пациенты, заходили поздороваться. Десять лет назад удаляла Бетти матку, пиометра. Потом проблемы со спиной, потом, помните, Елена, машина на нее наехала задним колесом?

Хозяйка замахала рукой:

– Ой, Екатерина Андреевна, вы наш ангел-хранитель. Помогите Бетусе, очень прошу.

Дубровская нахмурилась, стараясь подобрать слова:

– Сердце – не мой профиль, но вы в хороших руках. Я помогу Надежде Сергеевне отвести жидкость из брюшной полости. Подождите в коридоре, я помню, что вы вид медицинских процедур плохо переносите.

Когда женщина вышла, Катя добавила:

– Я не хотела вмешиваться в прием. Все в порядке?

Надя покачала головой:

– У меня проблемы с ассистенткой. Я психанула так, что руки до сих пор трясутся. Давай я подержу старушку, а ты откачаешь жидкость?

Екатерина пожала плечами, ловко выбрила таксе шерсть пониже пупка и продезинфицировала кожу. Бетти беспокойно заворочалась, почувствовав укол, но Надя держала крепко и шептала старой собаке слова утешения.

– Не старайся, она глухая, как пень, – цинично заметила хирург, набирая очередную «двадцатку». У таксы заурчал кишечник, наконец расправив свои петли. Кювета заполнялась розовым транссудатом, пока Катя не сказала:

– Достаточно, пожалуй. Если давление в полых венах нормализуется, остальное и без нас рассосется. Давай наберем сразу кровь на анализ. И надо заново взвесить Элизабет, тут не меньше литра набралось.

Надя охотно кивнула и села рассчитывать дозы мочегонных и сердечных препаратов. Замешкавшись, она уточнила:

– У вас здесь можно купить «Ветмедин»? Или «Пимобендан»? Что мне ей назначать?

– Напиши все аналоги. У нас в аптеке можно спросить «ПимоПет», но не обещаю. Не парься, закажут в интернете. Его ведь пожизненно принимать, верно?

– Конечно! – вскинулась Надежда.

– Спасибо за Бетти, я побегу. В четверг забреем Мусю, как договаривались. А насчет Галины, – Катя поморщилась, выплюнув имя, словно ругательство, – поговори с главным, он тебе за кошку должен. Может, порешает чего.

– Только не эстакада! – ахнула Надя, вцепившись в руль, – Анатолий Юрьевич, я же свалюсь с нее! Давайте лучше параллельную парковку повторим!

Пенсионер на пассажирском сидении невозмутимо смотрел в окно:

– Надежда, бабские истерики – это не то, чего мне не хватало в жизни. Я преподаю вождение на простых условиях: я говорю, вы делаете.

Надя потерла о джинсы вспотевшие ладони, выжала сцепление и включила первую передачу. «Была не была. Юрьичу точно терять уже нечего».

Через сорок минут Надежда вышла на дрожащих ногах из красной «Ауди» и спросила:

– На следующей неделе встречаемся во вторник?

– Если доживу, – мрачно ответил Анатолий Юрьевич и задымил сигаретой. Бывший инструктор по вождению оказался донельзя ворчливым стариком, но почему-то Надю это не отталкивало. Девушка прыгнула в свою разбитую «девятку» и поспешила в сторону дома. Она очень боялась, что Екатерина подъедет раньше нее. Сегодняшний выходной был особенным: Мусе предстояло лишиться шерсти. Надежда немного волновалась – она с трудом представляла, как можно справиться с этой фурией, даже вдвоем.

– Привет! Кошка голодная? – с порога уточнила Екатерина. – Да? Ну вот и славно.

Она достала из рюкзака кошачьи консервы и положила немного на блюдце. Невесть откуда появившись, Мусильда заорала дурным голосом и даже изобразила нечто вроде обтирания о ноги.